Приключения стиральной машинки (СИ)

— Знаешь, Кузьма, я бы и так тебе любую протекцию составил, просто потому что Артемий Кузьмич человек весьма положительный и знающий. Но после такого экзамена я тебе вот что скажу. Задумал я вскорости землицы новой к своим рукам прибрать. Далеко это отсюда. А от города Иркутска всего верст семьдесят. Смекаешь, о чем речь? Так вот. Я там уже был, все разнюхал-разведал — земля богатая. Никому еще об этом не говорил, ты первый: месторождение там есть, россыпное золото. Почитай, с десяток фунтов песка драгоценного на куб породы. Клад, а не место! Там и раньше аборигены сибирские золотишком промышляли. Вот они-то меня на этот диво-ручей и вывели. Сельцо там рядышком пристроилось. Кишмой зовется. Народец разный живет, тоже диким способом золотишко моет. Но ничего, мы это вскорости поправим. Машины хочу туда новые доставить, я слышал, у англичан что-то такое завелось. А ты человек до знаний жадный, вот все на свои места там и поставишь. Думаю, это у тебя получится. — Купец наклонил голову набок, и так, искоса, и наблюдал за Кузьмой. Тот слушал его очень внимательно, и по щеке его стекала тоненькая струйка пота.

— Ты, Кузьма, не тушуйся, — голос Попова был спокойным и ободряющим, очень уж понравился ему этот немолодой уже, но столь рачительный и толковый человек. — Я так полагаю, что батюшка твой флот да торговлю распродаст и на покой уйдет — не век же ему делами заниматься. А средства на пропитание семьи он за свою жизнь весьма достаточные скопил. Но вот тебе как раз на новом месте будет интересно новым делом заняться. Тем более, что знаний для этого дела ты, я гляжу, солидно приобрел, это похвально и почетно, особенно для человека твоих лет. Ей-богу, я такого никогда не встречал! — купец довольно крякнул и погладил бороду. Он замолчал, глядя на Кузьму пристально, словно прицениваясь, но не как к товару или сделке, а как к хорошему человеку, потенциальному будущему другу и коллеге. Затем он перевел взгляд на Артема. — Ежели тебе, Артемий Кузьмич захочется в мое дело своей копеечкой войти, то я возражать не буду. Земли там на всех хватит. А богатство свое с собой в могилу еще никто не унес, и мне не унести, и жадничать тут нечего. — Купец знал, чем можно зацепить удачливого дельца, которым был Артемий практически всю свою жизнь. Вот и гнул купец свою линию, одновременно стараясь склонить на свою сторону и отца, и сына. — Название для прииска я пока не придумал, то ли Поповским, то ли Андреевским его назову — не знаю еще. Отвод горного землепользования на двенадцать участков мне вскорости сделают, об этом я ныне хлопочу, и все вроде бы у меня там должно замечательно сладиться. Короче, предлагаю я тебе, Кузьма, инженером ко мне на новый прииск идти. Как тебе это мое предложение?

Кузьма растерянно взглянул на отца. Тот улыбнулся и сказал:

— Тебе предлагают, ты и решай.

Кузьма встал и, низко поклонившись отцу, ответил с большим достоинством:

— Батюшка, так ведь это теперь за всех вас, за все семейство я один должен решить. А я без совета твоего на это не согласен. Тут крепко подумать надо, благослови на дело новое, удачливое.

Попов одобрительно кивал головой. Эта семья нравилась ему все больше и больше. Раньше на Руси таких было много, а теперь как-то все повывелись. И большой удачей считал купец для себя эту неожиданную встречу. «Надо будет Желобову хороший обед устроить. Похоже, он для меня бесценных людей нашел», — подумал купец. Сначала странным казалось Попову решение Артема перебраться в дикую таежную глухомань подальше от столичных новомодных идей и надвигающихся перемен. Попов к переменам относился спокойно, считая их неизбежным злом, приносимым развитием цивилизации в человеческое общество. Но после событий января 1905 года и он призадумался. «Черт его разберет, — рассуждал, оставаясь сам с собой наедине, многоопытный купчина, — может, Артемий и прав. Оно, конечно, понятно, что в одночасье с насиженного места срываться глупо и ненадежно. Но Артем мужик неглупый и, если стать на его место, поглядеть вокруг и подумать над тем, что увидишь, можно бы и вправду подыскать себе что-нибудь поспокойнее в дальних губерниях. — Попов задумчиво оглаживал бороду. — Да, что-то с Россией нашей матушкой неладное происходит, здесь с Артемием не поспоришь. Чтобы царь в свой народ из ружей палил! Такого только в самые смутные времена дождаться можно! Вот и начинают люди за жизнь свою беспокоиться. Это же надо, в его годы за тридевять земель уезжать! Э-хе-хе. В Сибири, конечно, тоже разные места встречаются. В иные лучше и не соваться. Но в Кишме и, правда, хорошо. Тихо, патриархально. Местный голова там силен, никому спуску не дает. Оттого и спокойствие там, и порядок. Чуть что, сразу в кандалы. Благо, там все рядышком, — углублялся в рассуждения купец, и так и сяк вертел он свои мысли и все время приходил к одному и тому же выводу. — Получается, прав Артемий. Умный он мужик. А таким сам господь помочь велел».

Артемий тем временем встал рядом с Кузьмой и теперь они оба возвышались над купцом, как два могучих дуба над низкорослой березкой.

— Давай, Андрей Пантелеймонович, сделаем так. Пока Кузьма здесь наукам обучается, съезжу я в те места, посмотрю, что там к чему, а там и окончательный ответ тебе дать сможем. А теперь скрепим наш союз крепким рукопожатием, в любом случае, спасибо. Мы добро помнить умеем, — сказал Артем. Купец с искренним удовольствием пожал протянутую ему руку и ответил:

— Препятствий никаких не имеется. Надо тебе, Артемий Кузьмич, действительно съездить в те места, посмотреть, как там люди живут, обдумать все. Решение это неспешное, тебе еще надо со своими делами разобраться. Торговлю продать — это не таракана задавить. Флот опять же. Я ж все понимаю, там люди живые, о них тоже позаботиться надобно. Одно могу сказать, чем смогу тебе подсобить — все сделаю. У меня знакомств всяких много. Посмотрим, помаракуем, может, что и получится. — На том они и разошлись.

Купец ехал домой и размышлял о том, что сейчас произошло. «Смелые люди, — восхищенно думал он. — Если бы мне так вот пришлось, еще не знаю, сдюжил бы я или нет. Из родной земли с корнем вырываться — это, я вам доложу, не фунт изюма. Но мне как раз такие и нужны. Да и времена сейчас действительно смутные наступили, может, и правильно, что Астафьевы-то на прииск переедут. И мне сподручней, можно спокойно другими делами заняться».

Приняв решение, Попов облегченно вздохнул и перекрестился. Он подумал о том, что ему господь всю жизнь помогал, и лично у него тихие местечки в тайге давно уже имеются. Жизнь, конечно, по-всякому повернуться может, но в случае чего он все предусмотрел. Столица, она и есть столица — блестит как стекляшка на солнышке. Но столица — она больше для праздности, для развлечений. Там деньги тратить хорошо. Чтобы заработать, надо подальше от столицы держаться. Поэтому в столице Попов бывал только наездами, а постоянно жил он в Иркутске — нельзя далеко от собственного дела удаляться, а то приказчики да прислужники быстро твое дело по ветру развеют, а тебя самого по миру пустят. Это наблюдение было проверено многими поколениями купцов и давно вошло в ранг закона. А законы нарушать вредно для здоровья.

Артем вскорости собрался и отбыл на север. Поселок Кишма был небольшим, как и все таежные поселки. Но порядка в нем было побольше, чем в остальных. Дело в том, что заправлял здесь толковый и скорый на расправу сельский староста. Артем о нем узнал еще от Попова, но совершенно не ожидал, что этот человек окажется ему знаком.

Добравшись в Кишму по свежему снежному насту, Артем постучался в первый же дом и спросил, где обитает местное высокое начальство. Толстая румяная девчонка, высунув нос из-за двери, кивнула головой в сторону опрятного двухэтажного дома с резными ставенками на окнах. Артем по хрустящему от мороза снежку бодро дошел до указанного дома, и позвонил в колокольчик, подвешенный над входной дверью. «Экзотика, — подумал он, разглядывая колокольчик, сработанный явно далеко от этих мест. Такие попадались ему в Англии — там был небольшой городок, славившийся такими вот симпатичными колокольцами. — Надо же, англичанин, а в такую глухомань забрался», — подивился Артем. Тем временем двери отворились, и на крыльцо вышел высокий бородатый мужчина. На его плечи была небрежно наброшена офицерская шинель, чему Артем тоже удивился — мороз на улице был нешуточный, а шинель для этих мест предмет не очень надежный. Вот шуба полохматее — это другое дело!