Возвращение

— Я не видел вас с тех пор, как мы бродили по Иокогама вместе с господином Онодзаки.

Томоко с удовольствием вспомнила тот ранний летний день.

— А как поживает господин Онодзаки?

— Думаю, что по-прежнему. Вероятно, продолжает делать зарисовки бедных людей. Я слышал, что в последнее время он часто бывает на железнодорожных вокзалах в надежде нарисовать военнопленных, репатриированных из России. Он серьёзно относится к своей работе.

— Дама, которая едет вместе со мной, хорошо знает господина Онодзаки, — сказала Томоко, используя эту возможность, чтобы заранее познакомить Юкити с Саэко.

— Но она должна бы уже быть здесь. Я беспокоюсь, не случилось ли что-нибудь.

До отхода поезда уже оставалось немного времени, и Томоко беспокоилась всё больше.

Может Саэко вообще не собирается возвращаться этим поездом и намерена ехать одна.

Томоко пока удавалось скрывать свои грустные переживания, вызванные расставанием с отцом, но она боялась, что, если останется одна, то будет думать только об этом и незаметно для себя потеряет контроль над своими чувствами. Поэтому неожиданное появление Юкити Окабэ, возможно, поможет ей избавиться от своих печальных мыслей, к тому же ей нравился этот демобилизованный из армии студент, обладающий трезвым мужским умом и привлекательными чертами характера.

— Вот здесь останавливаются вагоны второго класса. А я пойду вон туда.

Он оставил Томоко в очереди, а сам пошёл поставить свою сумку в конце другой, но через мгновения снова был около неё.

— Говорят, что опасно оставлять вещи без присмотра, но я смогу наблюдать отсюда и не думаю, что кто-нибудь сможет украсть мою сумку. — Он рассмеялся.

— Вообще-то, я предпочёл бы ехать налегке без неё, но сейчас в ней лежит рукопись, и у меня будут неприятности, если она пропадёт.

— Осталось девять минут?

— Да, скоро он подойдёт.

— А её всё ещё нет.

Томоко беспокоилась из-за Саэко. Со своего места она не могла видеть лестницу, ведущую на платформу, так как её загораживал подъехавший погрузчик, а все пассажиры уже стояли в очередях, и никто не ходил по перрону.

— Она, вероятно, придёт перед самым отходом поезда. Он стоит здесь пять минут, и твой друг может успеть, даже если она придёт, когда поезд уже будет стоять у платформы… А что вы делали в Киото?

— Так, по небольшому делу.

— Красивый город, не правда ли? И совершенно не тронут войной, — сказал он с восхищением.

— Я прошёлся по букинистическим магазинам. Поразительно — там есть всё. Цены, конечно, удивительно высокие, но в Токио вы вообще не сможете найти многие книги, которые вам нужны. И не только книжные магазины. Я получил большое удовольствие, просто гуляя по улицам. Такие ещё оставшиеся старые города должны быть сохранены в своей целостности как общественные парки, и строительство зданий современной архитектуры должно быть в них ограничено. Что-либо подобное, например, дешёвым кабаре испортит их. Киото должен быть навечно сохранён в своём нынешнем виде, чтобы люди со всей страны могли приезжать для того, чтобы посмотреть на кусочек старой Японии.

Громкоговоритель объявил о прибытии поезда, и скоро он сам появился, медленно приближаясь в темноте с горящими фарами-прожекторами, под своей тяжестью вызывая вибрацию платформы. Томоко ещё раз поискала глазами Саэко, но она так и не появилась.

Вагон второго класса был пустой, и у Томоко не было проблемы занять свободное место. Не было также необходимости беспокоиться в этом смысле и о Саэко, если она запоздает. Томоко выглянула в открытое окно, но на платформе остались одни провожающие. Прозвучал звонок отправления, и поезд тронулся. Вскоре пришёл Юкити, который сел в соседний вагон третьего класса.

— Она так и не пришла?

Через минуту поезд вошёл в туннель под горой Хигасияма, и Томоко бросилась с помощью Юкити закрывать окно, но дым всё-таки попал в вагон. Томоко достала носовой платок и закрыла нос и рот. Из-за громкого шума нельзя было даже разговаривать, и Юкити спокойно сидел, глядя в потолок.

Как только поезд выскочил из туннеля, пассажиры стали открывать окна и свежий воздух ворвался в вагон.

— Значит, она опоздала на поезд, но я полагаю, у неё есть свой билет?

Для Томоко было непонятно и казалось неестественным, что Саэко может так далеко зайти, чтобы избежать встречи с её отцом. Юкити, который, казалось, продолжал беспокоиться, Томоко просто объяснила, что, видимо, что-то заставило Саэко изменить свои планы, и не стала вдаваться в подробности.

Огни домов Ямасима, отсвечивая холодным блеском, проносились мимо окон поезда, сменяясь густыми зарослями бамбука, которые росли так близко, что, казалось, почти касались вагонов.

— Здесь прошёл дождь, — сказал Юкити.

Томоко посмотрела в окно и увидела, что земля и деревья были мокрыми, и поверхность дороги отдавала мокрым блеском в свете фар проезжающих автомобилей. Она вспомнила, как они сидели с отцом друг против друга ранним вечером в ожидании дождя, который так и не пришёл в Киото. Она чётко помнила, как он выглядел, и ей казалось невероятным, что это может оказаться её единственная встреча с отцом и что она никогда в жизни больше его не увидит. Она почувствовала грусть, но ещё больше раздражение. «Гнев — это хорошо, но без слёз!» — сказал её отец, когда они были в Золотом Храме. Эти слова отчётливо всплыли в её памяти.

Поезд вошёл в ещё один туннель, который оказался очень длинным, и вагон наполнился ещё большим количеством дыма, чем прежде. Даже Юкити не смог выдержать в этот раз и был вынужден достать свой платок. Казалось, что туннель никогда не кончится, и они продолжали ехать в темноте в наполненном удушающем дымом вагоне.

Наконец поезд, ко всеобщему облегчению, вырвался из туннеля и остановился на станции Оцука. Все бросились открывать окна и двери, и прохладный воздух стал наполнять вагон. Томоко пришла в себя и, подняв голову, увидела входящую в вагон Саэко. Удивительно, что больше всего её поразил не сам факт её появления, а то, как она была одета. На ней было летнее кимоно, спокойное и элегантное, выглядевшее возбуждающе нарядно в ночном освещении вагона.

— Извините меня. Я заставила вас беспокоиться. Из-за всех этих туннелей я не могла прийти раньше.

— Значит, вы успели на поезд?

— Да. Я заскочила в первый вагон третьего класса в тот момент, когда поезд уже тронулся. — Она засмеялась, и свет заиграл на её накрашенном лице. — Проскользнула.

Томоко не знала, что Саэко взяла с собой японскую одежду, и сейчас рассматривала тёмно-голубое кимоно с вертикальными полосами и плотно облегающим поясом.

— Кимоно великолепно идёт вам. Сегодня вы выглядите действительно красивой.

«Даже более красивой, чем обычно», — хотела она сказать. Она также заметила, что у неё другая причёска, которую она, видимо, сделала сегодня утром.

— Костюм был бы удобнее для поезда, но мне захотелось надеть кимоно. К тому же в нём мне не надо беспокоиться о москитах, если они окажутся в поезде. Между прочим…

Предчувствуя, что Саэко начнёт сейчас расспрашивать об её отце, Томоко поспешила представить ей Юкити.

— О, вы друг господина Онодзаки, — Саэко повернулась к нему с широкой улыбкой.

— Я не видела его уже некоторое время. Мы стали хорошими друзьями, когда мы вместе были на Юге. Он очень интересный человек и такой жизнерадостный.

Заметив, что Юкити встал, она сказала:

— Пожалуйста, садитесь.

— Нет, спасибо. Я еду в вагоне третьего класса. Сейчас, когда Томоко уже не одна, я возвращаюсь.

Саэко быстро отвернулась и посмотрела на Томоко.

— Он пришёл с тобой на платформу?

Томоко покачала головой.

— Мы расстались перед вокзалом.

Саэко выразила своё удивление и продолжала, не обращая внимания на присутствие Юкити:

— Не правда ли, он добрый и приятный человек, твой отец? Я тоже хотела встретиться с ним и мучилась, как мне поступить, и, хотя была на полпути, но всё же не смогла решиться… Но Вы в самом деле обо мне ничего не сказали?