Маленькие дети

Занятый этими мыслями, Ларри пропустил момент, когда в храме появились Рональд Джеймс Макгорви и его мать, хотя они пришли минут через десять после начала мессы и обязательно должны были пройти мимо него.

Для Ларри так и осталось тайной, почему они не устроились в одном из дальних рядов. Если бы они это сделали, возможно, ничего бы не случилось. Но вместо этого они у всех на виду прошествовали по центральному проходу и уселись на скамейку прямо за спиной у Джоанни с близнецами.

Сначала Ларри заметил только какое-то волнение среди прихожан. Без всякой видимой причины впереди вдруг раздался шепот, который становился все громче и наконец почти заглушил голос отца Мугабы (Ларри все-таки выучил его имя). Священник поднес к губам палец и шикнул на паству, точно на расшалившихся школьников. Но сердитый ропот не умолкал, и вскоре прихожане целыми семьями начали подниматься со своих мест и заполнять центральный проход, как будто кто-то бросил в середину храма газовую бомбу.

— Что случилось? — осведомился Ларри у своего соседа.

— Не знаю, — пожал плечами дохляк. Перхоть, как снег, покрывала плечи его синего костюма. — Может, у кого-нибудь стало плохо с сердцем.

К ним обернулся старик-плакса.

— Или кого-нибудь стошнило, — предположил он и высморкался. — Субботний вечер, знаете ли, и все такое.

Ларри вытянул шею, пытаясь понять, что происходит. Вскочившие с места прихожане постепенно занимали места по другую сторону прохода, и те, кто сидел там раньше, пододвигались, чтобы дать им место. Слева образовалась странная дыра из трех опустевших рядов, на которых остались сидеть только пожилая женщина с лысым мужчиной, почти заслонившие от Ларри Джоанни и близнецов.

— Никого не стошнило, — объяснила леди с ингалятором. — Просто пришел этот гадкий человек с Блуберри-Корт. Может, он там забавляется со своим хозяйством.

Будто для того, чтобы облегчить идентификацию, Макгорви в этот момент обернулся и, словно позируя полицейскому фотографу, продемонстрировал Ларри свой профиль. На нем был ужасный костюм — какой-то бежевый полиэстеровый кошмар с большими отворотами и строчкой, как на джинсах. Когда Макгорви опять устремил взгляд на отца Мутабу, как ни в чем не бывало продолжающего службу, сын Ларри Филипп повернулся к отцу и помахал ему рукой, продемонстрировав извращенцу свое прекрасное, невинное личико.

Вместо того чтобы, как обычно, поднять кверху большой палец, Ларри сердитым жестом приказал мальчику отвернуться. Филипп сначала растерялся, а потом немного обиделся, но все-таки послушался. Он прошептал что-то Грегори, и тот тоже посмотрел на отца с выражением изумления на широкой мордахе. Всего четыре года, а насколько же он самостоятельнее и сильнее брата! Ларри покачал головой и помахал обоими мальчикам руками, словно подавая сигнал вертолету.

— Что-то случилось? — спросил дохлый парень.

— Мои дети там. В метре от этого говнюка.

— Простите? — повернулась к нему леди с ингалятором. — Мне послышалось или вы действительно произнесли в храме это слово?

— Извините.

Он никак не мог понять, почему Джоанни не ушла вместе с остальными. Почему она осталась и теперь позволяет этому преступному извращенцу любоваться на сыновей — на его сыновей? Чтобы потом, придя домой, он стал ублажать себя, представляя двух его мальчиков, с отвращением подумал Ларри. Она будто делает это назло ему, специально, чтобы напомнить о том, что никогда не одобряла его, как она выражалась, «помешательства на Макгорви».

— Оставь его в покое, — говорила она. — Ты ведешь себя как ненормальный.

— Я просто стараюсь защитить наших детей.

— А ты уверен? Потому что мне кажется, что ты стараешься не столько для них, сколько для себя.

— И как это понимать?

— Не знаю, Лар. Возможно, если бы ты не болтался без дела…

— Может, мне стоит привести в порядок двор? — язвительно предложил он. — Тогда газон будет радовать глаз, пока наших мальчиков станут насиловать и убивать.

— Забудь, — сказала она. — Забудь, что я вообще об этом заговорила.

Во время проповеди Ларри изо всех сил старался сдерживаться, повторяя про себя, что он не станет устраивать скандала в церкви на глазах у детей. Но потом священник заговорил об Иисусе и о том, как Он любит всех, даже худших из худших, прокаженных и проституток, преступников и негодяев, одиноких и проклинаемых. Слушая отца Мугабу, можно было заключить, что Макгорви — это какой-то библейский персонаж вроде Вараввы или Марии Магдалины.

«А как же Холли Колаптино? — хотелось спросить Ларри. — Иисус выбрал довольно странный способ, чтобы доказать свою любовь к ней».

Он попытался отвлечься, рассматривая витражи, и скоро нашел изображение сцены крестных мук, на котором Иисуса, согнувшегося вдвое под тяжестью креста, били солдаты. Вот в чем проблема всех этих людей, подумал Ларри. Они поклоняются страданию. Они хотят, чтобы совершилось худшее.

— Итак, спросите себя, — вещал отец Мугаба, — люблю ли я своего соседа так же, как самого себя? Открыто ли мое сердце милости Господней или запечатано завистью, злобой и жаждой мести?

Ларри не мог больше выносить этого и встал, собираясь уйти. Филипп опять обернулся к нему и улыбнулся так ласково, что Ларри не мог не улыбнуться в ответ. И все бы ничего, но в тот же самый момент назад повернулся и Ронни Макгорви, и в результате полная любви улыбка Ларри досталась этому ублюдку. И словно для того, чтобы еще больше разозлить Ларри, педофил тоже улыбнулся.

«Не смей! — подумал Ларри и, вместо того чтобы выйти в вестибюль, направился к алтарю, к своей семье и к ухмыляющемуся извращенцу. — Не смей, твою мать, улыбаться мне!»

Ларри совсем не хотел, чтобы случилось то, что произошло вслед за этим. Он собирался просто вежливо попросить Макгорви удалиться, но негодяй отказался. Потом вмешалась старая леди и сказала, что Ларри должно быть стыдно за то, как он ведет себя в святом храме. А потом к ним присоединилась Джоанни, умоляя его остановиться и не делать глупостей на глазах у мальчиков. «Как будто вся проблема во мне», — с горечью подумал Ларри. Он схватил Макгорви за руку, но сукин сын вырвался, плюхнулся на пол и спрятался за ногами своей матери, вцепившись в подставку для коленопреклонения.

— Веди себя как мужик, — приказал Ларри. — Встань и выйди. Не заставляй меня выводить тебя.

— Оставьте его в покое, — кричала старушка. — Он ничего плохого вам не сделал.

— В самом деле, — поддержала ее Джоанни. — Сейчас не время и не место.

У Ларри не оставалось другого выхода, как только протиснуться между скамейками и ухватить Ронни за лодыжки. Он резко потянул, но Макгорви цеплялся за подставку изо всех сил.

— Пожалуйста! — умоляла старая женщина. — Не бейте его!

— Служка! — скомандовал священник. — Выведите его!

Ларри не был уверен, кого он имеет в виду, и потянул сильнее.

— Лоренс Мун, — вступила Джоанни, раздельно и четко произнося слова, как делают, когда говорят с сумасшедшими или маленькими детьми. — Прекрати это немедленно.

Ларри поднял на нее глаза.

— Еще минуточку, Джоанни. — Он дернул еще раз и почувствовал, что извращенец сдается. — Сейчас я его вытащу.

— О господи! — истерически взвизгнула старуха. — Не смейте этого делать!

Ронни опустил глаза и сразу же понял, что так взволновало миссис Макгорви. Оказывается* он вовсе не отдирал Ронни от подставки, а просто стаскивал с него штаны. Прямо у него перед глазами возникла волосатая расселина и непристойно бледные ягодицы извращенца. Ларри вывернул шею, стараясь не смотреть на эту мерзость.

— Боже мой, — простонал он и выпустил лодыжки Макгорви так резко, что сам едва не упал.

Багровый от стыда Ронни, подхватив штаны, неловко поднялся на ноги. Он смотрел на Ларри, словно собирался заплакать.

— Ты сам извращенец! — крикнул Макгорви. — Ты что, изнасиловать меня хотел?

— Заткни свою грязную пасть, — рявкнул Ларри.