Ткач (СИ)

-- Едем домой, господин Рейнарт. Едем домой.

Когда-то прежде Жернова назывались по-другому и были славны своими серебряными копями и богатыми урожаями зерновых. Город рос благодаря удобному расположению на границе меж двух государств -- Дамерии и Горонда. Впрочем, позже расположение это сыграло против Жерновов. Серебряные копи оказались не столь богатыми, как ожидалось, и вскоре выработались. А плодородные поля были вытоптаны в ходе бесконечных пограничных стычек между государствами. Городок, зажатый между двух огней, словно в жерновах, вскоре пришёл в упадок и превратился в одно из тех пограничных селений, коими полны границы любого крупного государства. Многие покинули Жернова в поисках лучшей участи.

Стражник, стоящий над распростёртым телом, услышал скрип телеги раньше остальных. Он моментально подал знак остальным трём, и вытащил меч из ножен.

-- Кто там едет, пся мать?

-- Умерь прыть, Щуплик. -- Кальвинус Пратт остановил телегу, спрыгнул на землю, разминая затёкшие ноги. -- Сначала погляди кто едет, а потом хайло открывай. А то, неровен час, облаешь какого лорда -- он тебя вмиг палками выучит этикету.

-- А...-- солдат, названный Щупликом, лениво отмахнулся рукой. -- Кто ж к нам приедет, господин Пратт? Нынче только эти вот, -- солдат поддел носком сапога лежащего гемета, -- и заходят.

Купец грузно прошёлся перед воротами, окинул взглядом троих стражников охранявших въезд и ворота, небольшую караульню. Потом взгляд его опустился на ров, который шёл по периметру всего города. Эта часть рва была заполнена трупами. Все они были мужские и все частично или полностью голые. Ещё несколько трупов лежали рядом со стражниками -- один полностью раздетый и два в полуснятых доспехах. Рядом с ними, наваленные в кучу лежали одежда, латы, оружие и обувь.

-- Это что? -- левая бровь купца медленно поползла вверх. -- Совсем сдурели? Мародёрство прямо на посту? -- после каждой фразы лицо купца всё больше багровело, наливаясь кровью, бровь ползла всё выше, а голос стал больше походить на рёв быка. -- Это же наши солдаты! Наши, сучье вы племя, псы шелудивые, гуси вы трахатые!

Стражник стоявший ближе всех вздрогнул и отступил на шаг.

-- Не гневайтесь, господин купец. Мы тута, не по своей воле то, не при чём мы тута. Это комендант новый так изволили распорядиться. Делать нам нечего, в мертвечине копаться, ой ёй, пожалейте, господин Кальвинус.

-- Как собак... -- купца затрясло, он вдохнул и некоторое время безмолвно потрясал кулаками, -- как собак перевешаю, дайте только до старосты Зубрика добраться!

Не удовлетворившись словами, Пратт полез на телегу, достал уже знакомую дубину и повернулся к оторопевшим стражникам.

-- Не перевешаете, уважаемый купец. -- прервал купца незнакомый голос.

Голос этот, холодный и властный, исходил от поджарого мужчины, вышедшего из дверей караульни. Он был одет в потёртую кожаную куртку с медными наклёпками и контрастирующие с ней новенькие штаны, они, правда, уже были изрядно заляпаны грязью, а из-под расстёгнутой куртки выглядывала давно не стиранная рубаха. На куртке, возле сердца, была приколота небольшая серебряная спираль -- знак власти.

-- Не перевешаете, господин купец. -- повторил мужчина. -- Я ваш новый комендант, Густав Виккаро. От имени Третьего Зодчего Горонда, я и эти люди присланы для укрепления обороны вашего города. Сюда нас направили, в том числе, и по просьбе упомянутого вами старосты. -- Комендант, переведя взгляд с купца на всё ещё сидящего на телеге Рейнарта, пристально разглядывал дамерийца.

-- С каких это пор, -- купец кисло улыбнулся, -- мародёрство стало входить в обязанности доблестных защитников?

-- С тех пор, уважаемый, как на каждого кузнеца стало приходиться по десятку разбойников и лесных чудищ. С тех пор, как Горонд потерял почти двадцать тысяч солдат, воюя непонятно с кем и непонятно за кого.

-- Я обязательно поинтересуюсь мнением старосты на сей счёт, господин комендант. А про разбойников это вы верно подметили, Виккаро. -- купец обвёл стражников мрачным взглядом. -- Очень верно. Действительно, соотношение как будто сходится. Ну что ж, прошу открыть ворота и пропустить мою телегу. Мы долго были в пути и устали.

-- Кто с вами на телеге?

-- Господин Рейнарт Толл.

-- Вы его знаете?

-- Достаточно знаю, господин комендант. Он, увы, не кузнец, но вполне порядочный господин.

Виккаро взял факел у одного из стражников, медленно подошёл к телеге, подняв факел над головой так, чтобы получше рассмотреть лицо Рейнарта. Тот коротко кивнул.

-- Большого солнца, добрый человек...

-- Я не добрый человек. -- холодно оборвал комендант. -- Что у вас на телеге делает вальбар, господин Пратт? Откуда ты родом, дамериец? Зачем едешь в Горонд? Что с рукой?..

-- Что за бред, комендант? Какой вальбар? -- раздражённо спросил купец. -- Что за излишняя подозрительность и допросы? Вам от трупных испарений вместо нас мерещатся черти, пускающие задом молнии? Я родился и вырос в Жерновах, меня тут...

-- К вам претензий нет, уважаемый купец. -- спокойно, но с нажимом прервал комендант. -- Вы вольны въехать в город хоть сейчас. Хотя странно, что при вашем опыте торговли на дамерийской стороне вы не знаете слова "вальбар". Дословно: лесной человек. Так называют тех, кто живёт в городах и деревнях рядом с самыми крупными и опасными лесными массивами. Суровые края, суровые нравы. Именно из вальбар чаще всего выходят всякие мерзавцы -- разбойники, наёмные убийцы, палачи. Их несколько... специфичная мораль вполне способствует таким профессиям. -- Виккаро бросил внимательный взгляд на дамерийца. -- Так что господина Рейнарта Толла я попрошу остаться со мной для личной беседы. Что же касается подозрительности, то в наше время нет такого понятия как излишняя подозрительность. Излишней сейчас может быть только беспечность.

-- Вы многовато на себя берёте, Виккаро, для коменданта...

-- Я беру на себя ровно столько, сколько на меня возлагает Зодчий Горонда. И на этом покончим. Михра, Шипец, проводите господина купца к старосте Зубрику. Им есть о чём потолковать. И с телегой помогите. А ты, дамериец, слезай и ступай за мной.

Когда двое караульных с телегой и ворчащим Кальвинусом Праттом исчезли за воротами, комендант махнул рукой Рейнарту и вошёл в караульню.

Маленькое тёмное помещение караульни насквозь пропахло смесью запаха мочи, пота и нестиранных портянок. Небольшое зарешечённое окно, больше походившее на дыру в стене выходило на дорогу, откуда Рейнарт приехал с купцом. Двое оставшихся караульных подошли к телу с полуснятыми латами и продолжили его методично из них освобождать. Гемет вяло шевелился, пытаясь ползти.

Комендант сел за сколоченный из плохо обструганных досок стол, смёл рукой остатки еды, указал на лавку Рейнарту.

-- Садись, дамериец. Туда подальше и так чтоб я твои руки видел постоянно. Не скалься, у тебя и так рожа паскудная -- руки так и чешутся вздёрнуть тебя без лишних цацканий.

Рейнарт улыбнулся ещё шире, казалось, его лицо сейчас лопнет как перезрелый фрукт, но спустя секунду улыбка угасла, словно её и не было.

-- Не могу не улыбаться, господин комендант, радуясь, сколь многоопытных людей Зодчие Горонда посылают на столь незначительные должности.

-- Я отслужил семь лет, колеся по всей Дамерии, так что дамерийца по выговору узнаю. Вальбара -- тем более, -- комендант замолчал, тяжёлый взгляд холодных глаз сосредоточился на лице Рейнарта. -- А ещё я узнаю дезертира. Не знаю, что за человек был ваш Кенир Лиственник, но с муштрой в дамерийской армии всё в порядке. Настолько в порядке, что отслужившие там, ни солдатскую выправку, ни специфическую походку скрыть не могут. А теперь я внимательно, ну очень внимательно слушаю тебя, Рейнарт из Дамерии. Где проходил службу, что делаешь здесь... Не заставляй меня перечислять очевидные вопросы.

-- Во второй раз склоняю голову перед вашей многоопытностью, господин комендант, -- произнёс дамериец с непроницаемым лицом. -- Был завербован и служил под Фитридом.