Моя Ойкумена. Глава 1. Забайкалье (СИ)

Если я уже хожу в школу, значит скоро в армию, а вдруг я все-таки трус? Как проверить? Что же делать? Ясное дело, что: чтобы тебя не считали девчонкой и трусом, нужно драться. В школе для этого много возможностей.

Однажды на перемене я подошел к своему однокласснику - рослому мальчику буряту и перегородил ему дорогу. Как-то неудобно было объяснять, что мне нужно подраться, и я не знал, как это сделать - дома меня учили, что первым бить нельзя. К тому же этот мальчик был всегда молчалив, и я никогда до этого с ним не разговаривал. Он пытался пройти, но как раз прозвенел звонок с перемены, и я понял, что драка может сорваться. Тогда я оторвал погон от его школьной формы. Он сразу же дал мне по морде. Как по команде, я тут же замолотил кулаками, но по большей части мимо. Он натянул мой пиджак мне на голову и отметелил меня как следует.

Стоя в кабинете директора и языком переваливая во рту полу-оторванный кусочек десны, я исподтишка поглядывал на бурята. Нас ни о чем не спрашивали - просто ругали. Ему досталось гораздо больше - ведь я был отличник, а он - драчун и двоечник. Он молчал, со всем соглашался, а я смотрел и злорадствовал. Потом нас отправили в класс, но мое торжество сменилось каким-то необъяснимым гадким чувством, что захотелось подойти к буряту и извиниться. Но я почему-то этого не сделал - наверное, опять же из-за трусости. Так что же, значит драка ничего не решает? Можно драться и оставаться при этом трусом? А можно, наверное, не драться, но быть смелым...

Сломанный нос

Впервые мне сломали нос палкой и без особой причины - Вовчик вымещал старую обиду. Он подкрался ко мне как к дятлу, когда я, запрокинув вверх голову, стоял разглядывал муравьиную дорожку на дереве. Она начиналась на земле и уходила далеко наверх - по ней сновали туда-сюда неутомимые работяги. Он подошел неслышно, размахнулся и ударил сверху. Кровь сразу же брызнула во все стороны, я оглянулся и лишь успел заметить, как его пятки скрылись за углом. О погоне не могло быть и речи - меня серьезно подбили. Я схватился ладонями за нос, чтобы хоть как-то унять кровотечение. Это не могло не вызывать радости - я по-настоящему ранен, и за мной, как за Щорсом, стелется кровавый след, густой и темный.

Мама была дома и начала бегать взад-вперед по квартире, причитая. На следующий день я не мог дышать носом, а так как лежал не жаловался, то взрослые не сразу заметили, что внутри у меня возникла сильная гематома, полностью перекрывшая дыхание.

Меня со старшим лейтенантом Сандро отправили в медсанбат, а отец уехал разыскивать трезвого врача. В тот день все праздновали 8 марта - Международный Женский день. Все офицерские жены с утра были разряжены, на каблуках и седьмом небе от счастья, поэтому пили уже с утра.

Врача отец выдернул прямо из-за праздничного стола, поэтому она была очень недовольна. Центнер недовольства с трудом протиснулся в дверной проем и, ворча, стал надевать белый халат на свое чрезмерно цветастое платье. Она усадила меня в кресло, с помощью щипцов заглянула мне в нос и объявила: "Заморозки нет, будем резать так!" Сандро покосился на меня и кивнул. Она дала мне белый эмалированный тазик в форме боба и приказала держать под подбородком. Затем взяла скальпель и нанесла два коротких удара в одну и другую ноздрю. Сразу же как из пробитой бочки хлынула кровь с гноем, забрызгав всю мою одежду и ее халат. Она заверещала: "Ну что за поросенок! Чуть платье не залил!" Рука Сандро схватила ее за шиворот, и, приблизившись к ней так, что его легендарный нос практически уперся в ее лоб, он грозно проговорил на своем смешном русском языке: "Эй! Ты! Ишо раз крыкныш на этава рэбенка - я тэба раздавлу как таракана!" я представил, какое огромное мокрое место останется от такой толстой тети, и мне сразу стало весело.

Поскольку она сильно торопилась вернуться за праздничный стол, то свою работу сделала тяп-ляп, нанеся мне травму надолго. Когда вытащили тампоны, то обнаружилось, что "слизистая оболочка сильно повреждена", и "унять кровотечение очень сложно". В конце концов пришлось вызывать скорую помощь и увозить меня в госпиталь, в реанимацию. Мама рыдала и приговаривала, я ничего не понимал, но запомнил слова: "редкая группа", "отрицательный резус". Колдовали надо мной достаточно долго, делали уколы в ладонь, давали дышать в кислородную маску. Я видел все как во сне: врачи в халатах, яркие лампы в операционной. Потом я потерял сознание. Очнулся уже дома, и родители объяснили мне, что у меня плохо сворачивается кровь - а это неизлечимо. Услышав этот диагноз-приговор, я с опаской спросил:

- Папа, а я смогу теперь я стать военным? Ведь если меня ранят, то значит я сразу истеку кровью на поле боя?

Отец меня успокоил, сказав:

- Раны героев заживают быстро, а трус умирает от царапины!

Значит, все-таки главное - не быть трусом! Я вздохнул с облегчением.

Через несколько дней пришел буддийский лама, хороший знакомый наших бурятских друзей, и принес моему отцу какой-то порошок. Это была лечебная трава, и я должен был регулярно пить отвар. А через несколько месяцев анализы показали, что свертываемость моей крови в норме.

С одной стороны, плохо, что в мире есть такие злые врачихи, но зато с другой стороны есть Сандро и буддийские монахи, а значит все уравновешено и гармонично!

Мамонты и декабристы

Однажды в выходной день отец решил сводить меня в музей. В музей люди приносят все, что раньше было им нужно, а сейчас уже ни у кого нет таких вещей. Ходишь по музею, смотришь на это все и представляешь себе, как люди жили раньше - интересно! У самого входа - огроооомная куча костей - это бивни и зубы мамонта. Отец говорит, что их можно насобирать вдоль рек. Древние люди убивали мамонтов камнями, так как тоже умели метко кидаться. Я вот, например, с 10 шагов запросто попаду камнем или снежком в столб. Но в мамонта... попасть-то легко, да только что ему будет от этого? Хоть я и стараюсь, но мне трудно представить, как это можно камнем убить мамонта. Один только его зуб - размером с мою голову. Вот я и думаю - или люди были великанами, или что-то все-таки было не совсем так, как говорит отец...

Еще в музее много старинных пушек - они такие некрасивые, не то что сейчас. Сейчас пушки - так это пушки - зеленые, со щитами и с прицелом. У отца в полку у пушки можно покрутить ручку и направить ствол куда хочешь, заглянуть в прицел и зарядить снаряд в затвор. А из этой как стрелять? Это ж просто какое-то железное бревно, а не пушка!

Дальше мы увидели красивую телегу. Отец сказал, что это бричка, которую своими руками сделал декабрист Бестужев. Декабристы - это, оказывается, такие люди, которые захотел освободить наш народ и для этого выступили против царя. У них ничего не получилось, и за это царь сослал их всех сюда, в Сибирь. Здесь они делали телеги и много других полезных вещей. Еще у Бестужева было два красивых пистолета, чтоб стреляться на дуэли. Я спросил у отца:

- А кто нас сослал в Сибирь? У нас же нет царя!

Отец подумал и сказал:

- Нас никто не сослал, мы сами приехали охранять границу!

- А зачем ее охранять?

- Чтоб враги не напали на нашу Родину!

- А кто враги?

- Ну, врагов у нас много - китайцы, японцы...

- А кто хуже - немцы или китайцы?

- Немцы тоже враги, но они далеко отсюда. А китайцы рядом, и их очень много.

- А монголы?

- Монголы - друзья! Пойдем лучше я тебе покажу кольчугу Ермака!

Ермак покорил нашу Сибирь. Все так говорят: взял и покорил. А как - никто не отвечает на этот вопрос.

И мы пошли в другой зал. Кольчуга висела открыто, не под стеклом, и отец мне показал, что можно ее приподнять снизу, чтобы ощутить вес на своей руке. Я смог поднять только до половины. Ничего себе! Если люди раньше были такими сильными, то, наверное, правда могли убить мамонта камнем или в одиночку покорить Сибирь!