Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

– Идем, уже идем, – поспешно сказал он, и они с Катюшей, одновременно нажав на диски, оказались в своем временном пристанище в пятьдесят третьем.

Катюша была горда этим заданием и предвкушала его с азартом, которого раньше не подозревала в себе. Впрочем, ее задача была несравнима с задачей Сергея: ей не предстояло, как ему, отправиться в тюрьму НКВД: она должна была исчезнуть прямо из квартиры, поэтому особых поводов для волнения у нее не было. Задача Сергея была сложнее – выдержать пребывание в камере и пару допросов. Конечно, по сравнению с обреченными людьми, не имеющими возможности уйти в любой момент в другое время, он был просто счастливчик, но счастливчик, изнеженный демократией и рассуждениями о правах человека, хоть и лицемерными. Во всяком случае, у него была стойкая иллюзия, что его личность должна быть неприкосновенна. Поэтому любые сомнения по этому поводу наполняли его демократическую душу справедливым негодованием и, если признаться честно самому себе, страхом. Поэтому в последние секунды перед приходом органов он представлял себе Яблонского в тюремных коридорах. Наблюдая за ним из лаборатории, Сергей восхищался его уверенностью и некоторой бравадой. Он прислушивался к себе, надеясь обнаружить в душе прилив оптимизма, не обнаружил его и помрачнел.

Длинный требовательный звонок в дверь раздался, когда он развалился на диване, взяв в руки Дугласа Адамса. Катюша сидела у видеомагнитофона и смотрела совершенно идеологически невыдержанный фильм «Особенности национальной охоты».

Дверь открыл Сергей.

– А, это вы, – небрежно бросил он, увидев одетого в шинель Селиванова, который бил копытом от возбуждения. Сзади него с мрачными физиономиями стояло еще двое личностей в военной форме. – Что-то вы не торопились, – зевнул он и побрел обратно к дивану.

– Гражданин Бахметьев?! – торжественно вопросил Селиванов.

– Запомнил наконец, – удовлетворенно сказал Сергей, ложась на диван и закидывая руки за голову.

Селиванов, не ощутив привычного страха, в который раз растерялся перед этим московским выскочкой. Теряя под собой опору, он грозно заорал:

– Встать!

«Ну вы, блин, даете», – поразился с экрана актер Булдаков.

– Орать начнете у себя в кабинете, – наставительно заметил Сергей. – А у себя дома командую я, понятно?

Катюша прибавила звук:

– Нельзя ли потише, – недовольно сказал она. – Не слышно ничего.

Из-за спины побагровевшего Селиванова выдвинулся суровый молодой лейтенант и, пока товарищ полковник искал подходящие слова, внушительно произнес.

– Мы вас арестовывать пришли!

– Да-да, конечно, – вежливо согласилась Катюша, потягиваясь и обнаруживая невероятно сексуальный пупок на аппетитном животике.

– Не есть добже, – заволновался поляк в лаборатории, глядя на монитор. – Они же есть бандиты. Могут девушку снасильничать!

Однако все помыслы Селиванова были направлены на Бахметьева. Он не мог простить незаслуженно понесенную политучебу и жаждал крови.

– На диванчике полеживаешь, да? – брызгая слюной, заговорил

он. – Лежи-лежи! Недолго тебе осталось!

– Ты давай не отвлекайся, – спокойно заметил Сергей, открывая книжку. – Твое дело понятых звать.

 – Без тебя знаю, – сварливо отозвался Селиванов, чувствуя, что сбивается с тона, и послал лейтенанта за понятыми.

Катюша увлеченно пялилась в экран, а Сергей натянул на себя пушистый плед, перелистывая странички.

– Ну, слушаю вас, подполковник. Чего мне лепить будем?

Лейтенант в ужасе закрыл глаза. Селиванов побагровел бы еще сильнее, если бы смог, но вместо этого побледнел и хрипло проорал:

– Документы на стол!

Сергей рассеянно взглянул на него поверх книги:

– Паспорт и партбилет в верхнем ящике стола.

– Другие документы. Быстро!

– Ну, извините, других нет.

– Щас найдем, – угрожающе сказал Селиванов и выдернул верхний ящик.

– Нехорошо, подполковник! Совсем нехорошо. Протокол нарушаете! Без понятых не положено…

Селиванов растерянно смотрел на валявшийся на полу ящик, в котором, кроме паспорта и партбилета, действительно ничего не было. Сергей усмехнулся про себя. Кроме тощей папки с лекциями, во всех его многочисленных ящиках была девственная пустота.

Перепуганная Серафима Петровна, конвоируемая молчаливым военным, вошла в комнату.

– Сергей Александрович, здравствуйте, – выдавила она, с жалостью глядя на соседа. То, что он продолжал беззаботно валяться на диване, она сочла за проявление шока.

– Я уверена, здесь какая-то ошибка, – неуверенно сказал она.

Селиванов яростно швырял ящик за ящиком. По мере того как груда пустых ящиков росла, его охватывало отчаяние. Как все жестокие люди, он был трусоват. Сейчас он чего-то явно не понимал. Ни на одном обыске – а таких обысков он провел сотни – он не сталкивался с подобным. У него складывалось впечатление, что вся квартира была декорацией, которой никому не приходило в голову пользоваться на самом деле. И это начинало наводить его на мысль, что Голендимов все же был прав – не надо было связываться с Бахметьевым. Вон он лежит – спокоен и весел. И, похоже, забавляется ситуацией изо всех сил. Ох, не так ведут себя при обысках, не так. Ведь копошилась у него в глубине сознания мысль, что Бахметьев все же может быть связан с Москвой. В который раз жажда мести оказалась сильнее разума. Придется все-таки соблюдать протокол. Тогда потом можно будет извиниться и сказать, что ошибся. Лучше, мол, проявить революционную бдительность, чем упустить врага.

Подполковник вдруг спохватился, что он ворочает ящики один, а в квартире царит подозрительная тишина. Оглянувшись, он увидел, что два его помощника сидят на диване рядышком с Катей и увлеченно наблюдают, как один из незадачливых охотников летит на стуле по небу, привязанный к метеорологическому зонду. От такого предательства ему стало совсем обидно.

– Немедленно! – дрогнувшим голосом сказал он. – Приступить к выполнению служебных обязанностей.

Помощники встрепенулись и усердно заметались по квартире, открывая дверцы шкафов, прощупывая карманы одежды, которой, кстати, оказалось на удивление мало, и зачем-то заглядывая под кресло.

– В компьютер загляните, – подсказал Сергей. – Там могут быть вражеские текстовые файлы.

Селиванов подозрительно посмотрел на него и на всякий случай скомандовал:

– Проверить!

Старательный лейтенант добросовестно осмотрел системный блок, снял с него непривинченную крышку и доложил:

– Подозрительных бумаг нету. Только железки.

От железок Селиванов лейтенанта отогнал на всякий случай – вдруг потом эта штука не заработает, а в ней, говорят, голые бабы есть. Селиванов рассчитывал привлечь какого-нибудь «ботаника» из заключенных, который, конечно, научит его включать компьютер.

Стоя посреди разоренной квартиры, спиной к возмутительно продолжавшему лежать Бахметьеву, подполковник узрел книжные полки и, воспрянув духом, ринулся к ним. На них стояла новенькая «История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)» издательства тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. Он по привычке немного подумал, к чему бы тут придраться, но вовремя увидел на обложке, что учебник одобрен ЦК ВКП(б). Как назло, кроме книг, снабженных в предисловии цитатами Маркса, Энгельса и Ленина, там не было ничего.

– Сказать вам пароли и явки? – раздался позади него насмешливый голос Сергея.

Селиванов резко развернулся, и глаза его удовлетворенно засверкали из-под нахмуренного лба. Он ринулся к Сергею и выхватил у него толстую книжку в блестящей черной обложке, на которой что-то было написано на вражеском империалистическом языке.

– Вы немецкий шпион! – торжествующе выкрикнул он.

– Книга на английском языке, – мягко заметил Сергей.

– Неважно, – отмахнулся радостный Селиванов. – Значит, английский. Что в ней написано?!

– Вообще-то здесь материал для домашнего чтения студентов, – улыбнулся Сергей. – Почитать?