Цветок пустыни

— Ага, я вижу, ты разработала новую серию своей собственной продукции. Почему же ты не пригласила меня, сомалийку, сниматься для рекламы твоей косметики?

— Понимаешь, — пробормотала она извиняющимся тоном, — пригласить тебя мне не по карману.

— Ради тебя я бы согласилась сделать все бесплатно, — ответила я ей на нашем родном языке.

Забавно, но она так и не смогла понять, что я — та самая девочка-домработница, которая когда-то подавала ей чай.

Это довольно странно, но мне не приходилось бегать и искать заказы — они сами меня находили. Может быть, именно поэтому я и относилась к ним не слишком серьезно. Меня не захватывало желание стать «супермоделью» или «звездой», потому что я и поныне не могу понять, отчего фотомодели становятся такими знаменитыми. Каждый день я вижу, как подогревается интерес к модельному бизнесу, как журналы и телевидение превозносят супермоделей, и думаю: «И что они в этом находят?»

Только из-за того, что мы фотомодели, одни носят нас на руках, как богинь, а другие считают круглыми дурами. Я много раз сталкивалась именно с таким пренебрежительным отношением. Как будто бы раз я зарабатываю на жизнь своей внешностью, то непременно должна быть дурой. С видом превосходства некоторые говорят мне:

— Так вы работаете моделью? Очень жаль. Значит, мозгов совсем нет! Что там такого делать — просто стоять перед камерой и выглядеть покрасивее.

Что ж, я знакома с самыми разными фотомоделями. Да, встречала и таких, кто не мог похвастать особым умом. Но большинство — это умные женщины, сообразительные, много путешествовавшие, и они понимают в чем угодно ничуть не хуже обычных людей. Они прекрасно разбираются в себе и в своем деле, это настоящие профессионалы. Для таких, как та озабоченная и злая женщина — художественный редактор журнала, трудно смириться с мыслью, что есть женщины сразуи красивые, и умные. Поэтому таким просто необходимо «ставить нас на свое место», обращаясь к нам снисходительно, как будто мы — стадо смазливых безмозглых тупиц.

На мой взгляд, в модельном бизнесе сталкиваешься с очень запутанными вопросами морального плана. Мне лично кажется, что самое важное в нашем мире — это природа, человеческая доброта, семья, дружба. Однако же сама я зарабатываю на жизнь тем, что говорю: «Купите этот товар, потому что он красиво смотрится». Я с широкой улыбкой продаю все, что угодно. Конечно, я могу над этим иронизировать и говорить себе: «Зачем я этим занимаюсь? Я же помогаю губить мир». Но, наверное, почти каждый человек, чем бы он ни занимался, может на каком-то этапе своей карьеры сказать то же самое. В том, что я делаю, есть хорошая сторона: я встретила прекрасных людей, повидала чудесные места планеты, познакомилась с самыми разными культурами — и все это заставляет меня стремиться помогать строить мир, а не губить его. И теперь я в состоянии сделать для этого хоть что-то, чего не могла сделать рядовая сомалийка, задавленная нищетой.

Я не хочу быть «звездой» или знаменитостью. В модельном бизнесе меня привлекает то, что я чувствую себя гражданкой всего мира и сумела побывать в некоторых поразительных уголках Земли. Множество раз, путешествуя по работе, мы оказывались на каком-нибудь райском островке, и всякий раз я старалась вырваться на берег моря и просто побегать там. Так здорово быть наедине с природой и чувствовать себя свободной, снова подставлять лицо лучам солнца. А потом я забиралась в чащу, садилась на землю и просто слушала, как поют птицы. Ах-х-х! Закрываешь глаза, вдыхаешь сладкий аромат цветов, чувствуешь на лице тепло солнечных лучей — и кажется, что ты снова в Африке. Я каждый раз пыталась ощутить тот покой и безмятежность, какой запомнился мне по Сомали, и представить, будто я снова дома.

15. Снова в Сомали

В тысяча девятьсот девяносто пятом году, после долгой череды фотосъемок и показов мод, я сбежала на Тринидад — отдохнуть. Как раз была пора ежегодного карнавала, все вокруг были наряжены в маскарадные костюмы, танцевали и веселились, радовались жизни, как могли. Я остановилась в доме у своих знакомых. Прошло дня два после моего приезда, как у дверей объявился какой-то мужчина. Дверь ему отворила глава семьи — пожилая дама, которую мы все называли тетушкой Моникой. Время было послеобеденное, солнце светило вовсю, но в комнате, где мы сидели, царили полутьма и прохлада. Стоявший в дверном проеме мужчина выглядел силуэтом на ярком фоне, и я не могла его разглядеть, однако услышала, как он сказал, что ищет женщину по имени Уорис. Тогда тетушка Моника окликнула меня:

— Уорис, тебе звонят.

— Звонят? А где же телефон?

— Этот человек проводит тебя. Иди с ним.

Вслед за мужчиной я пошла в его дом. Он жил по соседству с тетушкой Моникой, через несколько домов, и во всем квартале только у него был телефон. Он проводил меня через гостиную в коридор и махнул рукой в сторону телефона со снятой трубкой.

— Алло?

Это звонили из лондонского агентства.

— Здравствуйте, Уорис. Извините за беспокойство, но у нас здесь заказ от Би-би-си. Они просили, чтобы вы сразу же связались с ними, срочно. Они хотят обсудить съемки документального фильма.

— Документального фильма о чем?

— О том, как живет супермодель, о ваших родных местах, ну и о том, как вы себя чувствуете в своей новой роли.

— Там нечего рассказывать. Господи, они что, не могут придумать ничего лучше?

— Ну, уж это, наверное, с ними и надо обсуждать. Так что им передать? Когда вы сможете позвонить?

— Вы знаете, мне не хочется вообще ни с кем ничего обсуждать.

— Но они очень просили, чтобы вы связались с ними не откладывая.

— Еще чего! Пожалуйста, передайте, что я переговорю с ними, когда буду в Лондоне. Отсюда мне надо будет вернуться в Нью-Йорк, а потом я полечу в Лондон. Вот когда буду там, тогда и позвоню.

— Ладно, я так и передам.

Но назавтра, когда я развлекалась в городе, сосед снова приходил к тетушке Монике и сказал, что Уорис опять звонят. Я пропустила это сообщение мимо ушей. На следующий за этим день — еще один звонок. На этот раз я пошла вслед за соседом, понимая, что иначе он замучится бегать туда-сюда, а они не отстанут. Разумеется, звонили из агентства.

— Да. Что там еще?

— Уорис, это опять по поводу Би-би-си. Им необходимо поговорить с вами, так они сказали. Они собираются позвонить вам завтра в это же время.

— Слушайте, но у меня же отпуск, правда? Не собираюсь я ни с кем ни о чем говорить. Я сбежала от всего и от всех, так что оставьте меня в покое и прекратите дергать этого несчастного человека!

— Да они всего-то хотят услышать ваши ответы на два-три вопроса.

— Господи! — вздохнула я. — Ладно. Передайте, пусть звонят завтра по этому номеру.

На следующий день я побеседовала с кинорежиссером Би-би-си Джерри Помроем, который стал расспрашивать о моей жизни.

— Прежде всего, — резко сказала я ему, — я не желаю говорить обо всем этом сейчас. Считается, что я в отпуске. Вам это известно? Разве нельзя поговорить в другой раз?

— Вы уж извините, но нам необходимо принять решение о съемках, и мне нужно кое-что выяснить.

Что делать? Я стояла в коридоре совершенно постороннего человека на Тринидаде и рассказывала историю своей жизни другому постороннему человеку — в Лондоне.

— Спасибо, Уорис. Все это здорово! Мы с вами еще свяжемся.

Прошло два дня, и сосед снова появился у тетушки Моники.

— Уорис зовут к телефону.

Я пожала плечами, покачала головой и пошла следом за ним. Звонил Джерри из Би-би-си.

— Уорис, мы решили снимать документальный фильм о вашей жизни. Это будет получасовой сюжет для программы «День, который изменил всю мою жизнь».

Все это время, начиная с первого звонка из моего агентства и вплоть до второго звонка из Би-би-си, я думала о своих съемках в документальном фильме.

— Ладно, послушайте… э-э… Джерри. Давайте мы с вами договоримся. Я согласна делать все, что вам нужно, при условии, что вы отвезете меня в Сомали и поможете найти маму.