Две тайны Аптекаря

— У тебя проблемы? — я испугалась, что затронула слишком щекотливую тему.

— Не те, о которых ты подумала, — отмахнулся он. — По мужской части у меня всё в порядке. Но с близостью и с сексом у меня, как тебе сказать… некоторые сложности. Ну почему тебе непременно надо это знать?!

— Потому что мне кажется, у нас с тобой отношения. И я хотела бы, чтобы ты рассказывал мне всё.

— Есть некоторые вещи, которые не хочется рассказывать. Никому и никогда.

— Ты боишься показаться странным?

Он выпустил дым и отвернулся к окну.

— Не странным, а слабым. Мужчины должны быть сильными. А я стану рассказывать тебе про свои слабости и страхи. Мне стыдно.

— Да что с тобой такое?!

— Ну хорошо, — сказал он. — Только…

— Разумеется, — кивнула я. — Неужели ты до сих пор сомневаешься, что мне можно доверять?

— Мне было как раз лет тринадцать. Или четырнадцать. А это такой противный возраст. Все стараются доказывать взрослость, все занимаются сексом.

— Да? Мне казалось, это случается попозже.

— Попозже, да, — кивнул он. — Но говорят об этом именно лет в четырнадцать. Так вот, все уже всё знали и всё умели, а я ходил в отстающих. Не то чтобы на меня не обращали внимания девочки, но я просто боялся, что я не понравлюсь, надо мной будут смеяться…

— У тебя прямо комплекс отличницы, — улыбнулась я.

— Да-да… Так вот, наконец и у меня наконец-то появилась подружка. Она была очень симпатичная, старше меня, и, наверное, на это я и купился.

— Решил, что она всё сделает за тебя?

— Да, как-то так… Мы встречались, ходили в кино, целовались.

— Ух ты, значит, ты всё-таки в курсе, как это делается, — съязвила я.

— Агата! Ты не понимаешь, чего мне стоит всё это тебе рассказывать?

Он и правда очень волновался, даже побледнел, а на щеках выступили красные пятна.

— Извини.

— Однажды я провожал ее домой, мы долго стояли в подъезде, целовались. А перед этим были у друга на дне рождения и выпили немного, совсем чуть-чуть, но для храбрости хватило. Мы целовались, а потом она взяла мою руку и положила ее, нет даже не так, она взяла и просто засунула ее к себе… — Он замолчал, а я едва сдерживала смех, настолько он был милым в этот момент. Взрослый мужчина, который так аккуратно подбирал слова, рассказывая о своем первом сексе. По крайней мере такой развязки я ожидала. — К себе…

— Под блузку, — подсказала я.

Он покачал головой.

— В лифчик? — Я сделала испуганное лицо.

Он снова покачал головой.

— Ого! Неужели в трусики?!

Он кивнул и замолчал. Потом достал новую сигарету и закурил.

— Марк… — Я взяла его за локоть. — Ты что, правда нервничаешь? Ты что, прекрати! Ну, что такого могло оказаться в трусах у пятнадцатилетней девочки, о чем я не могу догадаться? Мы же взрослые люди! А это просто подростковая история, какие случаются у всех. Что там у вас произошло?

Он помолчал.

— Наверное, ты будешь смеяться. Но эта история так отпечаталась у меня в голове, что теперь мне бывает очень сложно, когда отношения только начинаются. Я всё время жду какого-то подвоха, не могу расслабиться.

— Так в чем было дело? Говори уже, наконец.

— В общем, когда моя рука оказалась там, то я… Понимаешь, я этого не ожидал. Там у нее было так… мокро… И мне вдруг стало так противно, что я рванул бегом из подъезда на улицу, и меня вырвало…

— Ты так сильно испугался?

— Я испугался, я вообще был жутко брезгливый, и мне никто не говорил про то, что там может быть так мокро. А я впечатлительный… Да еще перед этим мы выпили, а алкоголь был мне тоже в новинку. Одно к одному. Я стоял там во дворе под фонарем, и меня прямо выворачивало наизнанку, а потом я посмотрел на руку, а она была в крови… Я чуть сознание не потерял. Представляешь? Ты не смеешься? — Я думала, он заплачет, такой у него был вид. — Только не смейся, пожалуйста. Хотя, конечно, это смешно. С тех пор уже прошло почти пятнадцать лет, но эта история, этот стыд так засели у меня в голове.

— Но у тебя ведь были отношения с девушками? И секс? Секс у тебя был?

— Конечно был, — отмахнулся он. — Но просто, когда всё только начинается, и я еще волнуюсь от новизны отношений, от неуверенности, то у меня включается какой-то тормоз внутри, и я… Мне просто надо привыкнуть. Пойми меня, пожалуйста. Да, у меня такая странность.

— Тс-с-с… — Я приложила палец к его губам. — Ты можешь привыкать столько, сколько понадобится. Я всё понимаю. Я обещаю тебе, что никогда не буду совать твои руки никуда, куда бы тебе не хотелось, и всегда буду предупреждать, что у меня месячные. И прости, что я спросила. Но я всё равно рада, что ты мне об этом рассказал.

Мы вместе приготовили ужин, а потом сидели в гостиной и смотрели какой-то фильм. С ним мне было не страшно. Я забралась на диван с ногами и положила голову Марку на колени. Он стал тихо гладить мои волосы, а потом вдруг наклонился и коснулся губами моих губ. Губы у него были прохладные и очень мягкие.

— Ты же не любишь целоваться.

— Не люблю, — он покачал головой. — Но с тобой это совсем по-другому. С тобой оно того стоит. Когда я целую тебя, у тебя такие глаза. Я давно хотел тебе это сказать, какие у тебя глаза. Как у маленькой девочки… Испуганной маленькой девочки…

Часть двадцать пятая

— Вы никогда не были в этом доме.

— Разумеется.

— Вы никогда не видели меня, не знаете моего имени, у вас нет ни телефона, ни адреса.

— Конечно, конечно! Я всё сотру и выброшу. — Полный лысый мужчина вытер пот со лба большим носовым платком в синюю клетку.

— Вы хотели еще что-то спросить?

— Да-да. Это ведь правда, что в организме совсем не остается следов?

— Да, никаких.

— Надо же… Вы и правда гениальный мастер… Это такая удача!

— Погодите радоваться. Я еще не сказал да. Я должен точно знать, насколько серьезная вам грозит опасность. Что именно с вами произошло? Рассказывайте. И я очень советую вам быть убедительным.

— Я всё расскажу, я скажу вам всю правду, я не собираюсь вас обманывать!

— У вас это и не получится, — отозвался Аптекарь из своего кресла. В камине трещал огонь, и блики теплого пламени скользили по лицам. — Вы уже отпили моего чая. После него никто не врет.

— Вы подлили мне сыворотки правды?

— Сыворотка правды — довольно кустарная и грубая формула. От нее бросает в пот и темнеет в глазах, в общем, масса неприятных ощущений. Мои капли никто не чувствует. А действуют они намного надежнее.

— Как интересно, — оживился директор музея изящных искусств, который сидел на краешке кресла, нервно сжимая в потной ладони маленький прямоугольник с напечатанным словом «Аптекарь». — А нельзя ли приобрести у вас и эти капли? Иногда они могут быть крайне полезными. Я бы раздавал их перед собранием всем сотрудникам.

— Мне кажется, мы отошли от темы. — Аптекарь никак не отреагировал на шутку или не понял, что Лунц пытался шутить. — Вы здесь ради другого. Кстати, вас предупредили о цене?

Видимо, эти капли всё-таки действовали. Господин Лунц вдруг почувствовал чудовищную усталость, и ему как никогда и никому раньше захотелось рассказать этому странному человеку обо всём, что с ним случилось, и о том, что он готов был заплатить любые деньги, отдать всё, лишь бы этот кошмар закончился и всё стало как раньше. И он рассказал. Всё или почти всё. Кто их разберет, эти капли…

— То есть вы готовы были отдать этому человеку подлинник? Главную картину вашего музея?

— Да, — ответил Лунц. — Но вы не представляете, до чего он меня довел… Я не помню самого себя, я живу в каком-то кошмаре, не могу расслабиться ни на секунду. Это просто исчадие ада. И, должен признать, в шантаже ему нет равных. Ума не приложу, где он берет все эти сведения, но он знает обо мне такое…

— Похоже, вы и сами отнюдь не посланник небес, если на вас можно было собрать столько сведений и притом таких опасных. Но мы опять не об этом. Вы готовы были отдать этому человеку картину, заменив ее копией, я правильно понял?