Знаменитость

Наш бодрый экскурсовод и дальше продолжал бы выпаливать свои богатые знания, если бы дождь не хлынул прямо на нас. Я подумал, что пять минут под такими потоками и мой единственный пиджак станет не лучше половой тряпки. Впрочем, тут же поразился – какие глупости лезут в голову, в момент, когда карабкаешься по скользкой крыше, рискуя к тому же нарваться на нож. Вообще вся эта затея по спасению «Стратакастера» была чудовищной глупостью.

Но мы уже лежали, притаившись на крыше, напротив нашего окна. Рядом на балконе была отчетливо видна Алешина гитара. Она валялась так небрежно, что дождь захлестывая на балкон гулко колотил по темной деке «Сандер Стратакастера», как в барабан.

– В комнате кто-то есть, – прошептал Вадим, сдувая каплю воды, повисшую на носу. – Видишь через окно?

Отсюда, через струи дождя и оконное стекло, было не различимо: Бес это или кто-то другой. Но за столом сидел какой-то тип. И, похоже, он был один. Это совпадало с тем, что предполагала Роза Марковна. Банда ушла, но оставили сторожа.

– Его надо отвлечь, – решил я. – Сможешь позвонить с уличного автомата, чтобы к телефону позвали из нашей комнаты? Нам всего-то минута нужна. С крыши, один страхует, другой держится руками за козырек и водосточную трубу и слезает на балкон. Быстро хватает гитару, передает наверх, потом страхующий помогает ему забраться? Годится такой план?

– Четвертый этаж, высоко… – с сомнением пробормотал Алеша.

Я с трудом удержался, чтобы не напомнить, что это за его говенной гитарой мы сюда полезли, и успеть на поезд, который отходит через десять минут, у нас уже нет шансов. А еще припомнить, из-за кого мы проторчали в Одессе до тех пор, пока Бес нас не накрыл!

Но говорить было без надобности, все настолько читалось в моем взгляде, что Алеша смущенно примолк.

– Сможешь отвлечь бандита по телефону? Наплети чего-нибудь, скажи, что нас знаешь, главное – подольше…

– Я все сделаю на отлично! – просиял наш студент. – Верьте мне! Я полчаса буду пудрить ему мозги!

– Полчаса не надо, – забеспокоился я. – Две минуты, а дальше бросай трубку и делай ноги!..

Заняв позицию теперь уже над нашим балконом, я очень боялся пропустить момент, когда сторожившего комнату бандита вызовут к телефону, так, что даже свесил голову вниз. Но шум капель барабанящих по «Старатакастеру» не оставлял мне шансов услышать что либо. По всему выходило, что уже вот-вот в коридоре пора было раздаться отвлекающему звонку.

– Давай я тебя подстрахую, ты весишь меньше, руки длинные, слезть легче? – предложил я, смерив фигуру певца. То, что хлипкий Алеша не удержит меня и минуты – было слишком очевидно.

Певец в ужасе отшатнулся.

– Я высоты боюсь, – признался он, и оцепенел. – Даже сейчас, когда лежу, голова кружится. И пока шли по крышам меня чуть не стошнило.

– Что ж ты, мудила! – зло прошипел я. – Надо было студента тогда оставить, а тебя к телефону посылать. Уж лучше тебя наплести точно никто не сможет…

– Не имеем мы права Левкиного племянника такой опасности подвергать, – прошептал Алеша, оправдываясь.

То есть моя жизнь уже не шла в расчет!

– Ладно, ты меня страхуешь! – зло пробормотал я.

– А как? – опешил Алеша. – Веревки никакой нет?

– За шкирку придерживай, за шиворот пиджака! Хоть сколько-нибудь подстрахуешь…

И тут мне показалось, что в комнате раздались голоса. Если это сторожившего бандита зовут к телефону – терять нельзя было ни секунды. Я повернулся на животе и, пятясь задом, начал спускать ноги с козырька крыши в пустоту. Одной рукой я уцепился за железную канавку водостока, вдоль которого хлестала дождевая вода в сторону жерла водосточной трубы. Второй пытался ухватиться за саму трубу, но она была скользкой и неудобной. А Алеша так старался меня страховать, вцепившись в воротник отсыревшего пиджака, что на лбу у него вздулись жилы. Но было яснее ясного, чуть что – он скорее сам кубарем слетит вниз с крыши вслед за мной, чем сумеет удержать.

Поэтому, когда мои ноги заболтались в пустоте, не ощущая ни перил балкона, ни стены, в какой-то момент я поддался панике. Вскинул на Алешу испуганные глаза и почти готов был заорать ему «Тащи обратно!». Но успел сообразить, что нижняя половина моего тела уже безнадежно повисла над бездной. И карячиться обратно на крышу сейчас еще хуже. Лучше рискнуть, и правильно юркнуть вниз. Что я и сделал, слегка качнувшись глубже на балкон и к счастью, нащупав рукой кольцо из толстой проволоки, которое было накручено вокруг водосточной трубы, чтобы она не отходила далеко от стены.

Я благополучно приземлился ногами на балкон, но Алеша не понял, что меня можно уже отпустить. Он судорожно цеплялся за мой воротник. Из-за этого сам опасно свесился вниз – вся рука, голова, шея… И продолжал по миллиметру сползать ниже.

Вдобавок, за полсекунды, которые перед моими глазами мелькнуло окно, я с ужасом обнаружил, что ошибся. Бандитского часового никто не вызвал из комнаты. Он так там и стоял, спиной к окну. Но шорох моего тела, сползавшего с крыши и шлепок моих ног, плюхнувшихся в лужу на балконе привлекли его внимание. Человек начал поворачиваться к балконной двери, видимо, еще не понимая, слышал он шум или показалось.

А я вытянулся во весь рост, стоя на цыпочках. Из-за того, что Алеша намертво вцепился в воротник пиджака, я не мог пошевелиться и спрятаться, а беспомощно висел на виду, подмышками на оттянутом вверх пиджаке, как котенок, которого кошка тащит за шкирку зубами.

И тут нам впервые за этот день повезло. В двери поскреблись, и тоненький голос Розы Марковны позвал:

– Постояльцы комнаты номер тридцать четыре!.. Или вы не слышите совсем?..

Бандит повернулся и пошел к двери, выглянул, а затем вышел в коридор.

– Можешь отпустить – прошептал я Алеше.

– Что? – не понял тот.

Чтобы расслышать, Алеша чуть подался ближе. И это была ошибка. Центр тяжести окончательно сместился. Алеша качнулся, и его тело скользнуло вниз по мокрой крыше. Казалось, Алеша падает, как в замедленной съемке. Обезумевшие от ужаса глаза певца проплывали мимо моих глаз. Но, это длилось только какую-то долю секунды. В следующий миг Алеша кубарем покатился с крыши вниз.

Он должен был нырнуть рыбкой с четвертого этажа, вниз головой навстречу брусчатке двора. Но природная неуклюжесть вдруг оказалась спасительной. Алешин локоть, каким-то дурацким движением зацепился за водосток. Длинное худое тело развернуло. И он полетел вниз уже горизонтально, как бревно, только судорожно дергающееся. И рухнул на перила балкона. Этой мгновенной задержки хватило, чтобы я успел уцепиться за его одежду, потянуть, и перевалить Алешу на балкон, прервав его гибельный путь вдребезги с четвертого этажа.

Я и сам не удержался на ногах, мы свалились, вдобавок ноги певца пнули гулкий «Стратакастер». Мы замерли, не зная – услышали в коридоре наше падение или нет? Алеша, здорово ушибся левым боком о перила, но не издал ни звука, а только пыхтел рядом со мной, стиснув зубы.

Нам повезло, что в момент падения в комнате никого не было. К тому же дождь приглушал шумовой завесой все звуки с улицы.

Мы же могли немного слышать, что происходит в комнате, через приоткрытую балконную дверь. В комнату зашло несколько человек. В эту минуту мы с Алешей уже замерли, вдавливаясь спинами в простенки, между окном и боковыми перильцами балкона. Стоило хоть одному бандиту сейчас выглянуть – и нам действительно ничего бы не осталось, кроме как прыгать вниз с четвертого этажа. Но, попав под дождь, бандиты, видимо, не собирались еще и смотреть него с балкона.

– Жрать охота? Сколько еще ждать? – спросил один из голосов в комнате. – Может, они и не явятся сюда?

– Вон, рыба. Хочешь – жри, – ответил другой голос. – А если ты отсюда куда-нибудь сунешься, и упустим фрайеров, я тебе брюхо вспорю, вот так, гляди!

Последние слова потонули во взрыве хохота. Это был голос Беса, я готов был поклясться. Где-то в глубине души у меня словно что-то оборвалось. Похоже, что я всю дорогу в глубине души надеялся, что приехал не он, что это какая-то ошибка. Теперь надежды не осталось. И мне снова, как тогда ночью в ДК стало страшно до озноба. Или, может быть просто стало холодно в промокшей насквозь одежде?