Неверноподданный (СИ)

- Спасибо, папочка.

XVII

На десятилетие окончания института бывшие сокурсники собрались на родной кафедре, а организовал встречу Миша Ларионов. Он уже защитил докторскую, а его жена стала привлекательной и уверенной в себе женщиной. Одевалась она с большим вкусом, умело пользовалась косметикой и на встрече играла роль первой леди. Когда все уселись, она предложила тост за своего мужа, который всё организовал. Затем она напомнила, что он профессор и временно исполняет обязанности заведующего кафедрой.

- Значит, ты временно исполняешь обязанности жены заведующего кафедрой, - сказал Саша.

- Нет, я жена временно исполняющего обязанности заведующего кафедрой, - поправила она.

- Какая разница!

- Временно исполнять обязанности жены может любая студентка, а по теперешним временам даже и студент, - она посмотрела на Сашу и он подумал, что она ещё не забыла их давний разговор, когда она приехала к нему под предлогом ремонта машины и заставила рассказать об его жизни в тюрьме, о том, как его в первый же день окрестили "студентом" и попытались опустить, а он, защищаясь, так искалечил одного из нападавших, что тот долго отдыхал в лазарете.

Ларионов внешне почти не изменился, но в поведении его появился лоск. Он уже не был тем косолапым недотёпой, который поступил в институт пятнадцать лет назад. Он свободно мог поговорить о книжных новинках и последних театральных постановках. Неизвестно читал ли он первые и смотрел ли вторые, но обсуждал их со знанием дела. Через некоторое время, когда все уже освоились, он предложил каждому кратко рассказать о себе с того момента как они получили диплом.

- А начнём мы с моего мужа, - сказала Света, - и сделаю это я. О его научных успехах вы, наверное, слышали. В семейной жизни у него тоже всё в порядке, у нас двое детей, старшего сына зовут Миша, а младшего тоже зовут Миша.

- Так ведь и мужа твоего зовут Миша, - добавил Володя Муханов,

- значит, ты живёшь как в сказке, с тремя медведями в одной берлоге и работаешь у них лучом Света в медвежьем царстве.

- Ты Володя, в своём амплуа, - хлопнул его по плечу ИО зав. кафедры, - но прежде чем ты начнёшь нас пародировать, я хочу рассказать одну историю, и, если кто-нибудь сможет её уточнить, буду крайне признателен. Так вот, два года назад я отмечал защиту докторской в ресторане "Голубое небо". К нам подошёл официант, очень похожий на Женьку Гончарова, только был он намного толще, выглядел гораздо старше и значительно потрёпаннее. Я не мог поверить своим глазам и спросил:

- Женя, это ты?

- Вы ошиблись, - ответил он, и, взяв заказ, ушёл. Но я узнал его голос и решил поговорить с ним, когда он вновь появится у нашего стола, однако он больше не показывался. Стопроцентной уверенности у меня не было и я решил прийти туда на следующий день, чтобы узнать работает ли там Евгений Гончаров, но до сих пор так и не собрался. Так вот я хотел спросить, он это или нет. Может, вы его встречали.

- Встречали, - сказал Саша, - и говорили. Это он. Свою прежнюю жизнь он вспоминать не хочет и насильно окунать его в прошлое не стоит. Главное, что теперь ему хорошо. Он сыт, пьян и нос в табаке. Неважно, что когда-то он был способным студентом, а потом подающим надежды аспирантом. Важно, что после смерти отца никто его не подталкивал и никто не помогал, а сам он погнался за быстрыми заработками, поэтому он там, где ты его видел и ничего уже не сделаешь.

- Откуда ты знаешь? - спросил Миша.

- Он сам мне рассказал, когда ремонтировал у меня свою машину.

- У каждого свой путь, - сказал Володя, - я тоже занимаюсь не тем, чему нас учили - до сих пор играю в театре миниатюр, а мои коллеги - студенты и аспиранты. Есть даже один уже далеко не молодой

доцент. Я там второй по старшинству и внимательно слежу за идеологической стороной художественной самодеятельности. Вы же понимаете, что студентам воли давать нельзя, за ними нужен глаз да глаз.

- Я слышал, что у тебя там задействованы не только глаза, но и другие части тела, - заметил Борис.

- Конечно, - не стал спорить Володя, - и руки, и ноги и мимика.

Я вам сейчас всё это покажу.

Как только Володя начал представление, Наташа Караваева легонько толкнула Витю Ерёмина, который, как обычно, сидел рядом и тихо спал, положив голову ей на плечо. Витя проснулся и, поддавшись общему настроению, громко засмеялся. Однако очень скоро смех его затих, глаза закрылись, а голова опять упала на Наташино плечо.

Когда все уже стали расходиться, Борис вспомнил про плакат, исправленный его другом, и спросил:

- Миша, а кто, в конце концов, победил, идеи или иудеи.

- Победил я. После Сашкиной аварии я повесил здесь революционное изречение типа того, что если человек хочет учиться, он найдёт способ, а если не хочет - выдумает причину. Эта агитка тут бы и висела, но встреча с Женей так на меня подействовала, что я её убрал и попросил студентов написать высказывание Генри Форда, - он махнул рукой в сторону лаборатории, над которой красовалась надпись:

Считает человек, что добьётся своего или уверен, что его ждёт провал - он в обоих случаях прав.

По дороге домой Саша сказал, что в следующую субботу в Парке культуры собираются памятники и можно туда пойти развлечься.

- Какие ещё памятники? - не понял Коган.

- Члены общества "Память".

- Это без меня.

- Неужели тебе не интересно?

- Они инородцев на свои встречи не пускают.

- Я скажу, что ты со мной.

- Давай лучше просто где-нибудь посидим.

- Чудак, там будет бесплатное представление. Питекантропы без намордников.

- А если они мне кости переломают?

- Тогда я скажу Рае, что ты не виноват и это я тебя туда затащил.

- Это меняет дело.

Митинг проходил в Нескучном саду. В центре находилась трибуна с микрофоном и мощные динамики, так что выступавших было слышно далеко за пределами большой поляны. Все они называли себя патриотами и говорили о том, как малый злостный народец, живущий на их родине, на протяжении веков спаивает простодушных славян, не умеющих противостоять хитроумным козням. Кроме того инородцы используют кровь христианских младенцев для изготовления мацы, а самые извращённые их представители, приняв русские фамилии, захватили власть и довели страну до полной нищеты.

Все эти обвинения были не новы и повторялись на протяжении веков, но сейчас Боря находился в огромной толпе, которая негодующе реагировала на каждое слово. Особенно неприятное впечатление произвело выступление патриота Кирилла Владимировича Тураева. К тому времени он уже спился, его выгнали из отдела кадров и он работал сторожем. Тураев приписывал такой крутой поворот в своей судьбе проискам евреев, которые в добрые старые времена, несмотря на свою мерзкую сущность, всё-таки знали своё место. Он уверенно читал речь, которую после многократных повторений знал почти наизусть.

- В Москве и области живёт 1,9 % жидов, - говорил он, - но они занимают все ключевые позиции. У меня нет сведений о том, сколько среди них кандидатов и докторов наук, однако с помощью своей тайной сети они плетут интриги против русского народа, а своих детей пристраивают в самые престижные места. Например, в специализированных физико-математических школах их учится 14,5 %, от общего числа учеников, в школах с усиленным изучением иностранных языков 11 %, а в ПТУ Москвы и области всего два человека, да и те полужидки.

Откуда он взял эти цифры и насколько они соответствовали действительности, было неизвестно. Борис попытался сосчитать, сколько же это получается, но его вычисления были прерваны громким криком Саши:

- В ПТУ их всех, а то ишь стипендии получают, зарплаты докторские, а мы тут за них на стройках вкалываем.

Тураев одобрительно кивнул и закончил своё выступление тем, что призвал все прогрессивные силы объединяться в борьбе против инородцев. Когда он сошёл с трибуны, ведущий зачитал записку, в которой говорилось, что в России отношение к евреям было мерой порядочности человека и все великие русские люди боролись с антисемитизмом, что ясно видно из их высказываний.