Неверноподданный (СИ)

- Я ей сочувствую, но хамства терпеть не хочу.

- Боря, такую няню как она ты не найдешь ни за какие деньги.

- Последний месяц она нянчила Зубова.

- Она устроила Ленку в детский сад, а там до сих пор с твоей дочери пылинки сдувают. Если у тебя есть мозги, ты должен понимать как это важно. У наших знакомых дети постоянно болеют, а Ленка тьфу-тьфу- тьфу, - Рая поплевала через левое плечо и попыталась постучать мужа по лбу.

- У моей дочери стойкий иммунитет к социалистической системе,

- сказал он, уклоняясь.

- Если бы не моя мать, то Ленку бы никакой иммунитет не уберёг. Знаешь, как воспитатели детского сада облегчают себе работу? Устраивают сквознячок во время мёртвого часа, а на следующий день половина малышей заболевает. Ты этого хочешь? Или хочешь, чтобы твой ребенок был здоров? Люди ради детей терпят гораздо больше, чем взбалмошный характер тёщи. Моя мамашка ведёт такую бурную деятельность, чтобы израсходовать энергию. Ты думаешь, она такой уж убеждённый коммунист?

- Ничего я про неё не думаю, пусть она делает, что хочет и даже бежит впереди паровоза, но только пусть не ожидает, что я буду бежать рядом и нести красный флаг. Если ей нравится читать передовицы газеты "Правда" и смотреть съезды родной коммунистической партии пусть читает и смотрит. Это её дело.

- Ай-яй-яй, сколько патетики. Ты никогда не был таким красноречивым и лучше не становись. Ты не можешь понять её состояния, ты мужчина. У неё нет личной жизни. Она каждый день наблюдает нашу и каждый день сравнивает. Она считает, что заслужила больше, она ещё достаточно молода и привлекательна. А Зубов... чёрт его знает, что у него на уме. Но твое поведение это тоже шиш в кармане. Жить мы можем только с ней. Разменивать квартиру глупо, снимать комнату дорого, а получить жильё нам не светит.

- Поэтому я должен терпеть её оскорбления?

- Ты тоже не ангел.

- Я и не хочу быть ангелом, я хочу быть самим собой.

- Что ты предлагаешь?

- Ехать в Америку.

- Это не улучшает её отношение к тебе, а мысль о том, что она останется одна, её пугает.

- Пусть едет с нами.

- В таком возрасте, без языка, что она там будет делать?

- Да какой у неё возраст! Ты сама говоришь, что она достаточно молода.

- Смотря для чего. Нельзя взрослое дерево пересадить на новое место. Оно там не приживётся.

- В Америке такая почва, что любая коряга расцветёт буйным цветом. А твоя мамочка легко приспосабливается. Приехала же она в Москву из какой-то Жмеринки и прекрасно здесь устроилась.

- Боря, я не хочу об этом говорить.

- А я хочу, потому что нам здесь не светит не только с квартирой, нам здесь вообще ничего не светит. Я и преподавать-то устроился только благодаря твоему отцу.

- Почему же мой отец смог стать заместителем директора такого большого завода, да ещё и с допуском высшей степени секретности. Почему другие здесь нормально живут, а ты не можешь?

- Наверное, они умнее меня или хитрее, а может, умеют жопу лизать или у них мохнатая лапа. Я не знаю и меня это не интересует, но у меня здесь всё идёт наперекосяк.

- Потерпи, этот маразм не может продолжаться вечно.

- Так ведь и жизнь наша не может продолжаться вечно, а я хочу добиться чего-нибудь, пока у меня ещё варят мозги и есть силы, но главное я хочу, чтобы моя дочь жила в нормальной стране. Ты думала, что здесь с ней будет?

- То же, что и с нами. Вырастет, выйдет замуж, родит детей. Но для этого у неё должен быть отец, а ты убежал неизвестно куда.

- Я с удовольствием вернусь, но сначала твоя мать должна передо мной извиниться.

- Боря, ты хочешь невозможного. Уменьши свои запросы до реалистического минимума.

- Минимум - это чтобы она не разговаривала со мной как с провинившимся школьником и не возникала, когда я воспитываю дочь так, как считаю нужным. А если она не примет эти условия, скажи, что ты уедешь со мной в Штаты.

- Я никуда не поеду.

- Но сказать это ты можешь.

- Нет, не могу.

У Раи действительно не поворачивался язык сказать это матери. Она не представляла себе жизни не только в другой стране, но даже в другом городе. Она два раза ездила со студенческим отрядом на электрификацию и жизнь в первобытных условиях так на неё подействовала, что она скорее готова была терпеть упрёки родителей, чем житейские неудобства. Правда, она тоже устала от постоянных нравоучений матери и, когда Нина Михайловна стала в очередной раз жаловаться на неблагодарность, Рая сказала:

- Тебе недолго осталось терпеть, мы собираемся ехать.

- Ну и катитесь отсюда, скатертью дорога, никто вас не держит.

- На это нам нужно твоё разрешение.

- Какое разрешение?

- Для того, чтобы выехать на постоянное место жительства за границу, нужно получить разрешение родителей.

В глазах Нины Михайловны появился ужас.

- А что родители Бориса едут с ним?

- Конечно.

- И вы не боитесь брать их с собой? Они же старики, а его отец вообще инвалид. Кому они там нужны? Здесь у них есть квартира, бесплатная медицина, пенсия, а там вы и сами не знаете, на каком будете свете, а им ведь надо что-то есть и где-то жить, да и медицина там стоит огромных денег. Я совсем недавно смотрела передачу о наших эмигрантах в Америке. Все они спят и видят, как бы вернуться обратно.

Рая усмехнулась.

- Но даже если и не все, я уверена, что многие готовы поменяться с Борей местами. Он получает не меньше своих приятелей-кандидатов наук. У него прочное положение, ему автоматически идёт педагогический стаж и прибавляется зарплата.

- Мама, да разве дело в этом. Есть ещё и человеческое достоинство.

Ты слышала такое словосочетание "человеческое достоинство".

- Ему же нравится преподавать.

- Ему это также нравится как заключённому, которого перевели из карцера с крысами в общую камеру, куда крысы боятся выбегать, потому что зэки их там сожрут. Просто выбора у него нет, а тут ещё к неприятностям на работе добавляются ссоры дома. Конечно, он хочет в Америку.

- Ну и пусть едет, а тебе-то что там делать? Кому там нужны советские экономисты.

- Он мой муж, мама. Я поеду с ним.

- А я?! - Несколько секунд Нине Михайловне удавалось сдерживать слёзы, но потом она разрыдалась и сразу же превратилась в одинокую, стареющую женщину.

До этой ссоры Поланская считала, что Рая от неё никуда не денется и вот теперь её уверенность поколебалась. Она может лишиться не только дочери, но и внучки. Видно, история повторяется. Она тоже не послушала своих родителей и ушла из дома с каким-то вдовцом-майором, который был намного старше её. Её мать испытывала недоверие к военной форме любого достоинства и боялась, что этот офицер сделает из Нины ещё одного рядового в своём батальоне. Нине было всего девятнадцать лет и она готова была на всё. Её родители почувствовали это и уступили. Она вышла замуж, а Лев Абрамович вскоре демобилизовался и вернулся домой, в небольшой Подмосковный городок. Там Нина познакомилась с его друзьями и быстро приобрела новых, потому что ей нужна была не просто компания, а большая компания. Пока был жив Поланский, у неё всегда был полон дом гостей. Они с удовольствием к ней приходили, а она с радостью их принимала. Ей хотелось постоянно видеть их рядом. Сначала дочь, а потом и внучка стали частью интерьера во время этих приёмов. Она представить себе не могла, что они могут уехать.

Рая продолжала политику челночной дипломатии, пытаясь склонить к компромиссу каждую из сторон. Борис упорствовал, и, в конце концов, она сказала, что не хочет жить в подвешенном состоянии и, если он не вернётся, она подаст на развод.

- А кто будет Ленку прогуливать, пелёнки стирать, в молочную кухню ходить? Ты, наверное, даже не знаешь, где эта кухня находится.

- Уже узнала.

- А жить на что будешь?

- На алименты.

- Если ты разведёшься, я брошу работу и пойду сапоги тачать. В мастерской большая часть зарплаты в ведомости не указывается, так что на моих алиментах ты не очень-то пошикуешь.