Приключения бизнесмена (СИ)

Серёня слушал, и ему на самом деле было интересно все то, о чем рассказывал брат. В театре действительно много чего случается, хорошего и плохого. Как и в любом другом деле. Но только есть у театра одно отличие от всех других профессий на земле. Ступив однажды на сцену, человек уже больше не может с нее уйти. Рабочий на заводе или, к примеру, продавец на рынке может сменить профессию, если того потребуют обстоятельства жизни. Театр не даст человеку сделать это. Театр — это навсегда. Некоторые скептики возразят — но бывают же исключения! Нет, не бывает никаких исключений. Если человек уходит из театра, значит, артистом он никогда и не был. И больше здесь не о чем говорить.

Но Серёню все же больше интересовало, что произошло в его конторе за этот год. А еще, пожалуй, самым интересным для него были личности его «обидчиков». Вдоволь наговорившись с Юрием о его и своей жизни, Серёня снова перешел к актуальным для него темам.

Юрий не скупился на подробности. Он с удовольствием отвечал на все интересующие Серёню вопросы, и у того постепенно вырисовывалась текущая картинка. Юрик со своей тренированной актерской памятью вспоминал разные мелкие детали и подробности, произошедшие с ним за это год. Он даже рассказал Серёне о своем вчерашнем заявлении, сделанном прямо в лицо Ферзю — категорически не желаю, мол, в дальнейшем трудиться на ниве вашего бизнеса. В этом месте своего повествования Юрий был горд за себя. Сереня аж поперхнулся:

— Ты так ему сказал?

Юрий гордо кивнул.

— Да, а что?

— Ничего, — быстро сказал Сереня, и, высунувшись из кухни, зычно крикнул на весь дом: — Вадим, зайди-ка к нам.

Через минуту на лестнице раздались грузные шаги Вадима. Серёня сварил для всех новый кофе, еще ароматнее прежнего, и пока он его варил, Юрий, по просьбе Серёни, повторил Вадиму свой рассказ о вчерашних событиях в офисе у Петра Ивановича. Вадим, по-привычке, расчесывал пятерней бороду и внимательно слушал.

— А ничего страшного, — резюмировал он, — хорошо, что ты нам это рассказал. Нам теперь придется свои планы слегка скорректировать. А то бы полезли в пасть ко льву, прямо ему на съедение. Юрик, я тебе вот что скажу. Ты — артист, и тебе позволяется делать всякие ляпы. Но вот нам этого никак нельзя. А поэтому слушай сюда. Раз ты напрямую заявил этим ребятишкам, что хочешь выйти из игры, то я могу тебе абсолютно точно сказать следующее — теперь ты им не нужен. А всех ненужных свидетелей они что делают? Правильно. Убирают. — Вадим спокойно продолжал рассуждать, а у Юрика от его рассуждений мурашки поползли по всей спине, снизу вверх. Вадим продолжал: — Но, поскольку мы теперь об этом знаем, то я даю тебе такой совет. Это не совсем совет, это приказ. И его надо исполнить, во что бы то ни стало. Потому что от этого теперь зависят все наши дальнейшие планы. Ты должен завтра же явиться в «офис», бухнуться в ножки к Петру Ивановичу и слезно вымолить для себя прощение в связи с острым желанием и в дальнейшем работать в его конторе.

Юрик аж подпрыгнул.

— Вы хотите сказать, что мне снова надо лезть в это осиное гнездо?

— Интересно, а как мы иначе туда влезем? Только по твоему хвосту, нравится тебе это или нет.

Юрий все понял.

— А-а! Ну, так бы сразу и сказали, — обрадовался он. — Вот черти полосатые. Это же совсем другое дело. Одно дело — работать бизнесменом, а совсем другое — играть его. Чувствуете разницу?

Вадим ошарашенно смотрел на Юрика. Их, этих артистов не разберешь, то ему нравится, это нет. И какие-то у них на все свои резоны. То ли дело настоящая мужская работа, как у них с Толиком и Петром — все по полочкам, все основательно.

Но осознав, что Юрий полностью «за» их план, Вадим махнул рукой и спросил у Серени:

— Это все? Больше он ничего полезного не рассказывал?

— Для вас — нет. А так — все полезное.

— Угу, — сказал Вадим и спокойно потопал на второй этаж, где они с Петром уже второй час резались в шахматы. Как сказал Вадим, для разминки мозга.

Глава 10

Наутро в кухне собрался «штаб» операции. Надо было детально посвятить в свои планы Юрия, без которого вся операция практически была невозможной.

Компания расселась вокруг стола и приступила к «Большому совету». Толик даже пошутил:

— Нам только трубки мира не хватает! — Но вместо трубки мира в кухне дымили сигаретами сразу несколько здоровенных мужиков, и дым висел такой, что индейцы давно бы в обморок упали. Или вымерли.

Совет закончился через час, и, определив, кому и куда сегодня надо выдвигаться, тянуть с этим не стали.

Юрий неторопливо побрился, надел свой «офисный» костюм и покатил — как напоследок сказал Вадим — «в пасть к Ферзю». Юрий еще никогда не ездил в «офис» без вызова. Но теперь у него не было страха. У него проснулся азарт артиста. Ему больше не нужно было играть роль другого человека, а в мире нет ничего интересней, чем играть самого себя.

В «офисе» только-только начался рабочий день. Спросив, на месте ли Петр Иванович и получив от охранника утвердительный ответ, Юрий попросил доложить о себе. Охранник с бесстрастным лицом — а здесь все охранники были с бесстрастными лицами — поднял телефонную трубку и коротко доложил о визитере кому следует.

Через пять минут Юрик сидел напротив Ферзя, и тот даже не скрывал своего удивления по этому поводу.

— Чем обязан? Мы же вроде все вопросы с тобой уже обсудили. Или что-то стряслось? — Петр Иванович был холодно вежлив, но в его интонациях сквозило удивление — надо же, сам явился, такого в природе еще не наблюдалось.

Юрик состроил самую скорбную мину, на которую только был способен — только бы не переиграть! — и сказал слегка срывающимся от волнения голосом:

— Понимаете, Петр Иванович, я сегодня не спал всю ночь. Я очень долго все обдумывал и пришел к выводу, что вы правы. — Юрик играл вдохновенно. Его голос дрожал абсолютно натурально, и он просто наслаждался этим давно забытым кайфом лицедейства.

У Петра Ивановича от таких признаний глаза полезли на лоб.

— Ты что-то темнишь, парень. — Ферзь говорил жестко и отрывисто. — Я стреляный воробей и меня на мякине не проведешь. Ты вчера был абсолютно искренен, когда говорил мне, что не хочешь больше заниматься бизнесом. И что же такого могло случиться всего за одну ночь, чтобы ты так кардинально поменял решение?

Юрий знал, что его противник не только может разглядеть его насквозь, словно рентген, но иногда каким-то мистическим образом он буквально угадывает мысли сидящего напротив него человека, во всяком случае, как-то слишком точно их комментирует. Поэтому Юрий старался ни на секунду не выходить из того образа, который он тщательно обдумал и взвесил. Все мелочи, необходимые для успешной игры, даже такие необычные, как собственные мысли, Юрий старался держать под контролем. Он знал, что никакие человеческие аргументы типа «я вчера погорячился» или «я передумал» не смогут пробить эту стену, сложенную из кирпичей холодного расчета и практичного, логически мыслящего ума. Был только один, один-единственный аргумент, который чисто теоретически мог помочь Юрию, а заодно и его друзьям. Этим аргументом была жадность. Обычная человеческая жадность. Юрий решил его использовать, авось сработает.

— Петр Иванович, я действительно вчера наговорил много такого, чего не стоило вам говорить, много разных глупостей, но сегодня ночью я вдруг понял, что вы правы — я дурак. Окончательный и бесповоротный. Как-то мне не приходило в голову в последнее время, что человек быстро привыкает к хорошему. Я имею ввиду свою зарплату и все такое. Вы можете мне сейчас не верить, но когда я приехал домой и представил, что вот это все исчезнет, то мне стало так нехорошо, как еще никогда не было. Я не спал, не мудрено, после такого разговора. Бродил по дому. Я понимаю, для вас это все, скорее всего, просто лирика, ничего не значащие слова, но для меня это все серьезно. Очень. Может быть, если еще не поздно, вы позволите мне ничего не менять в моей жизни? Я обещаю вам, что это была минутная слабость, и она больше никогда не повториться. — У Юрия по щекам текли слезы. Настоящие.