Воспитание жестокости у женщин и собак. Сборник

— Я не могу сегодня… Она наверняка где-то сидит и ждет, что я ее найду.

Он вздохнул и пошел с нею, захватив свой кейс-атташе.

Они расклеили объявления. Он сел в свои «Жигули». Она спросила:

— А почему ты сказал по телефону, чтобы я отключила электроэнергию?

— Рядом стояла моя жена. Я ей объяснил, что у меня на стройке авария. А когда авария, в первую очередь надо отключить электроэнергию.

— У меня не авария, у меня катастрофа.

— Найдется она, — заверил он и тронул машину.

Она пошла по привычному маршруту, по которому гуляла с Нюркой. Было темно. Где-то громыхнул лист железа. Она съежилась от страха и остановилась. Сержант из патрульной службы отметил ее медленный проход. Когда она прошла еще раз, кому-то сообщил по рации.

Она вернулась домой.

На следующий день она договорилась в отделе множительной техники, и ребята ей отпечатали сотню объявлений на ксероксе и даже воспроизвели контуры Нюркиной морды с торчащими ушами. Взяли десятку.

После работы она расклеила дополнительные объявления и села у телефона. Телефон молчал. Она попыталась читать — не получалось. Наконец зазвонил телефон. Ошиблись. Потом позвонил он. Она сообщила, что пока без изменений. Но обрадовалась, что он позвонил.

Не выдержав ожидания, она вышла на улицу. Прошла по маршруту, где гуляла с Нюркой. Наступало вечернее собачье гулянье. Прошел мимо невысокий мужчина, с трудом сдерживая московскую сторожевую… Модно одетая молодая женщина спустила с поводка красиво остриженного пуделя… Трех борзых провела в своре странного вида женщина… Вывели гулять бассета… Она сообщила владельцам о своей потере, просила позвонить, если увидят или узнают что-либо, называла номер своего телефона. Ей обещали.

Во дворе магазина «шкипер» грузил ящики в кузов грузовика. Увидел ее.

— Я вам сочувствую, — сказал он. — Хорошая была собака.

— А почему была? — спросила она.

— А вы разве ее нашли? — спросил «шкипер» и замолчал, явно чего-то не понимая.

Она смотрела на него не отвечая, «шкипер» усмехнулся, не нашел, по-видимому, подходящей фразы для завершения разговора и продолжил погрузку ящиков. А она почему-то не уходила, наблюдала за его работой. И «шкипер» явно занервничал.

Участковый — молодой лейтенант — прочитал ее заявление.

— Будем искать, — пообещал он и положил заявление в папку. — Зайдите через неделю.

— Как через неделю?! — ужаснулась она. — Это же живое существо!.. У нее сейчас сердце разрывается от тоски!.. Она ждет меня…

— Вы сколько за собачку заплатили? — спросил участковый.

— Мне ее… в общем, подарили…

— Значит, бесплатно получили. А вот во втором подъезде вашего дома «Жигули», седьмую модель, угнали. На рынке она сейчас сорок тысяч стоит. Ладно, у спекулянта какого. У труженика угнали. Пятнадцать лет копил. Трагедия. Сегодня ко мне его жена приходила. Говорит, совсем тихим стал. Вы «Шинель» Гоголя читали?

— Читала.

— Так там Акакий Акакиевич из-за шинели тронулся. А здесь седьмая модель. А что — и тронешься. У вас машина есть?

— Нет.

— И слава Богу, что нет. Спокойно спать будете. Очень часто угоняют машины. И вскрывают. И приемники тащат, и запаски, и лобовые стекла вынимают. Детские коляски — и те тащат. Я уже не говорю о велосипедах. Тридцать два заявления у меня. Есть разбойные нападения…

— Я понимаю, у вас много забот… Но вы мою собаку будете искать? — спросила она.

— Собаку искать не будем. Будем искать преступника, который произвел кражу личного имущества. Собака ведь личное имущество. А «шкипер», как вы его называете, это рабочий магазина Сысоев. Второй — Виктор Викторов, по кличке Витек, торгует с лотка у метро. Третьего не знаю. В воровстве собак замечены не были…

Лейтенант глянул на часы.

Она вышла из подъезда. У магазина стояла привычная очередь за спиртным, тянулись очереди к лоткам за яблоками, за колбасным фаршем, очередь была у газетного киоска, у будки с мороженым. Люди стояли терпеливо. Привыкли.

Сидела с подругами у себя в квартире. Покуривали. Пили кофе.

— Купи себе другую, — сказала Вера. — Нет выхода. В Москве собаку не найти.

— Буду искать, — сказала она.

— До конца жизни, — заметила Вера.

— Из нее уже шапку сделали, — сказала Надя.

Она заплакала. Пришлось утешать.

— Что ты, как старая дева, собачку завела, роди ребенка! — сказала Надя.

— От кого? — спросила Вера. — Девки, надо что-то делать.

— Что? — спросила она.

Подруги молчали.

— Мне пора, — сказала Надя. — У Мишки по алгебре не получается…

— А у меня вообще ничего не получается, — сказала Вера. — Извини. Но я вечерами боюсь одна ходить…

Распрощалась с подругами. В передней висел Нюркин поводок. Всплакнула.

Потом сполоснула лицо, припудрила, села за стол, взяла лист ватмана, разграфила очень аккуратно и начала вписывать адреса, заглядывая в справочники:

1) ветеринарные поликлиники;

2) собачьи площадки;

3) клубы собаководства;

4) ветстанция;

5) виварии;

6) птичий рынок.

Был второй час ночи, когда она закончила работу и приколола ватман на стену. И тут зазвонил телефон. Она сняла трубку:

— Да. Черная. Ризеншнауцер. Да. Красный ошейник. Нет. Муж не может. Я сама. Я сейчас. Это где? Записываю.

Она почти бежала по микрорайону. В этот ночной час прохожих не было. Она нашла дом, сверилась с записью на листке. Многоэтажный дом был темен, светилось только два окна.

Она поднялась на лифте, нажала на кнопку звонка. Дверь открыл небритый мужчина.

— А где собака? — спросила она.

— Здесь все псы, — усмехнулся мужчина.

Она прошла через переднюю. В комнате было еще двое мужчин, которые встретили ее радостными возгласами. Они были пьяны.

— Проходите, — пригласили ее, — разделите нашу трапезу, а мы разделим ваше горе.

— Где собака? — спросила она и позвала: — Нюра!

— Я Вася. — Мужчина, который открыл дверь, подтолкнул ее в комнату.

Она попятилась. Вася обхватил ее и попытался уже втащить в комнату. Она ударила его локтем, оттолкнула, бросилась к двери, за ней бросились уже все трое. Она справилась с защелкой, распахнула дверь и бросилась вниз по лестнице. Зашумел лифт и пополз вверх. Хлопнула дверь лифта. Лифт пошел вниз. Она сбросила туфли. Выскочила из подъезда, забежала за дом, пронеслась через детскую площадку и выскочила на освещенное место у аптеки. Она надела туфли и пошла, выравнивая дыхание. И тут она увидела, что к ней приближаются двое мужчин. Она огляделась, подняла кусок кирпича и, прижимая его к груди, торопливо свернула в сторону.

Она вошла в свою квартиру, перевела дыхание, сняла с антресолей старый чемодан, набитый изношенной обувью, и достала из него старую финку в потрепанном кожаном чехле. Финку она положила в свою сумочку, проверила все три дверных замка, набросила цепочку и легла спать, положив рядом сумочку, в которой лежал нож.

На следующий день после работы она начала объезжать районные ветеринарные лечебницы.

На улице Юннатов в лечебнице сидела очередь из хозяев и собак.

Собаки задирались, хозяева молча пересаживались. Были здесь и кошки, и хомяки, и морские свинки, но больше все-таки собак.

Из кабинета врача выходили люди с перевязанными животными. Самых маленьких выносили на руках.

Она прошла к заведующему, молодому мужчине в хорошем костюме, при дорогих японских часах.

— Извините, — сказала она. — У меня пропала собака, сука, ризеншнауцер. Если вдруг…

— Давайте, — сказал заведующий.

— Что? — не поняла она.

— Объявление.

Она достала листок. Заведующий кнопкой прикрепил его на картонный щит. Таких объявлений было несколько десятков.