Ёжик (СИ)

Бывало, я и сам звонил ей, извинялся и каялся. Мне это было нетрудно.

А тут она объявилась уже на следующий день, без предварительного звонка и вымогания извинений. Странно.

Я открыл дверь и увидел на пороге это мокрое взъерошенное существо.

— Привет… — она шмыгнула носом и посмотрела на меня своими печальными бездонными глазищами, — я тут мимо проходила… замерзла совсем и вот…

Больше я ничего не дал ей сказать, втащил в комнату и стал вытирать полотенцем холодные сосульки волос. Ежик благодарно сопела и стоически терпела эту экзекуцию. Потом я дал ей свою сухую одежду и налил горячего чая.

— Пирожных вот нет, извини.

Она хмыкнула, вяло махнула ладошкой и снова уткнулась в кружку.

Странно мне было смотреть на нее, осознавать, что под этой моей футболкой и старыми шортами ничего нет… Она рядом, но как будто за гранью невидимых времен… Как будто я вижу лишь отражение любимой девушки. И его нельзя ни потрогать, ни поцеловать… Оно растает, превратится в дымку…

Ежик точно услышала мои мысли, поставила кружку на стол и, подперев голову руками, уставилась на меня пронзительным взглядом.

— Пашка, ты какой-то странный. Ты что, не рад, что я пришла?

— Не пори ерунды…

— Ну, я же вижу! Ты сегодня даже не отравляешь мне жизнь своими дурацкими шуточками. Может, ты подхватил неизлечимую болезнь? Ты ни с кем не трахался без гандонов?

Мне стало смешно. Ну, правда, смешно! Ежик умела вернуть меня в здоровое состояние духа.

— Просто сегодня холодно. И еще я не выспался.

— Целый день сидел дома и не выспался! Ни фига ж себе!

— А тебя чего понесло на улицу в такую погоду? — я осторожненько перевел тему.

— Да… не знаю… достало все. Как обычно. Родители опять нудели про универ. Типа поступай деточка уже, сколько можно дома сидеть… ходи на все занятия, учись усердно и будешь тогда умная-умная. Фу! Ненавижу эти педагогические внушения!

— Родителей надо слушать.

— Да иди ты…

Я испугался, что она снова обидится, и почел за лучшее заткнуться.

Несколько минут мы сидели молча в сгущающихся сумерках, пока не раздался звонок в дверь. Я искренне изумился:

— Кого это там принесло?!

— Не открывай двери незнакомым людям, — донеслось мне в спину. Это видать Ежик так решила отомстить за нотации.

На самом то деле она никогда не спрашивала "кто?", если звонили в дверь. Я тоже. Но в этот раз меня что-то повело на шутовство, и я картонным голосочком требовательно пропищал: "Кто там?"

— А Павла можно? — мужской голос за дверью казался крайне изумленным.

— Можно, — хмыкнул я, включая свет в коридоре и открывая соседу снизу.

Гена Савосин был как всегда небрит и неухожен. Все мы холостяки грешим таким пофигизмом по отношению к своему внешнему виду. Но Гена в этом плане мог бы дать мне большую фору.

— Ты это…чего… детей завел что ли? — похоже, мой сосед был с хорошего бодуна, коль решил, что за те несколько дней, что мы не виделись, я успел жениться, заделать ляльку и вырастить ее до говорящего состояния.

— Нет Гена, это я так шучу.

— А…

Мой сосед всегда был уникальной личностью. В отличие от других мужских особей, живущих со мной в одном доме, он никогда не просил взаймы на водку. Он так же не доставал меня своими жалобами подобно соседке Раиске, которая блюла порядок в нашем подъезде. Гена приходил исключительно по важным делам. Например, попросить немного хлеба или чеснока. Или яиц. Или еще чего-нибудь. Вот уже год как он развелся и теперь вынужден был сам готовить и завтрак, и обед, и ужин. И частенько Генин холодильник не содержал всех необходимых для задуманного блюда ингредиентов. Бережно укладывая в карман халата полученный от меня продукт, сосед никогда не забывал позвать меня на дегустацию своего кулинарного шедевра. Иногда я соглашался. Все же Гена при всей своей рассеянности готовил неплохо.

Вот только он еще ни разу не заявлялся ко мне пьяным. Я сразу понял, что на сей раз не обойдусь парой луковиц.

— У тебя что-то не так? — спросил я.

Гена вздохнул. Сконфуженно посмотрел мне за спину, где ненавязчиво мельтешила Ежик, и поманил меня пальцем.

На площадке он чувствовал себя уверенней. Я тоже. Все-таки здесь пространство позволяло встать на шаг дальше и не задыхаться в ядовитых алкогольных парах, источаемых Геной.

— Тут такое дело… — он опять замялся, — ко мне девушка пришла. Ну, мы выпили, сам понимаешь, потанцевали… и она вот решила на ночь у меня остаться… а этих, я хватился, нету… — он с мольбой глянул на меня.

— Щас, Гош, — я вернулся в квартиру и стал вспоминать куда я «их» засунул. Эти резинки я купил давным-давно, в надежде, что когда-нибудь!.. Эх! Ну, знать, не судьба им познать свое высшее предназначение.

Презервативы нашлись в аптечке. Ну, надо же, как я банален…

Гоша, казалось, не мог поверить в свое счастье.

— Ну, брат! Ну ты меня выручил!!! А то она такая упрямая, говорит без них — даже не надейся. А я, как назло, забыл подкупить! Всегда помнил, все-таки не кетчуп какой-нибудь! А тут… С меня бутылка!

— Не, Гоша. Не надо.

— Да ну как же! Ты же это!.. Ну, блин!.. Пашка, я вовек не забуду! Ведь такая девка! Ты не представляешь!!!

— Ага. Не представляю. Но очень за тебя рад.

Когда счастливый Гена наконец скрылся за дверью, я вздохнул с облегчением. Все-таки тяжко осознавать, что у кого-то оно есть, а ты, как всегда в пролете.

Впрочем, чего об этом. Надоело уже. Даже мне самому.

Ежик сидела в своем любимом кресле и задумчиво расчесывала волосы моей расческой.

— Ну и чего ему было нужно?

Я растерялся, не зная, что сказать. Если правду, то Ежик сразу спросит, для какого такого случая у меня лежат презервативы. А чего я ей скажу? Что у меня есть несколько "запасных аэродромов", с которыми я время от времени кувыркаюсь? Или же честно ответить, что берег резинки для нашей с ней первой добрачной ночи? Нет. Как говаривал один мой старый друг — на это я пойтить не могу.

А врать тоже не научился.

— Да так… Не важно.

— Не важно?

— Нет.

— Что-то ты Пашенька, скрытный стал…

— Ага.

Действительно, могу же я иногда побыть скрытным. Говорят, это возбуждает в женщинах интерес. Пускай думает, что у меня есть какие-то секреты. Почему бы и нет. Тем более, что они и вправду есть.

Между тем, на улице уже совсем стемнело. Осенью день кончается рано. Ежик в кресле притихла. Думала о чем-то своем. Витала в облаках.

Я помыл посуду и включил компьютер. Нужно было доделать несколько отчетов. Скучная никому ненужная работа. Только вот за нее платят деньги, а без денег в этом мире никак. Хорошо Ежику — у нее никогда не возникало проблем на эту тему.

Несколько минут я тупо пялился на чистый лист ворда, ни одной мысли в голове. Ежик тихо возилась в своем гнездышке, что-то мычала себе под нос. Она мне совсем не мешала. Я не мог сосредоточиться в принципе.

— Пашка, ты не знаешь, почему все продавцы в нашей стране такие хамы?

Я задумался. Это был серьезный вопрос.

— Может, кармическая предрасположенность?

Она хмыкнула.

— Не думаю. По-моему, это просто рефлекс какой-то. Сложился исторически. Если стоишь у прилавка, значит нужно орать и гадить в душу.

— Зря ты так. У меня подружка есть, учились вместе, а сейчас она в «Джазе» так вот эта девочка вообще, по-моему, орать не умеет.

— Ха! Сравнил тоже! Рыночных каркуш и джазовский персонал! Да там они подобраны по принципу "кто милее улыбнется клиенту", даже если он бомж.

— Ну вот, видишь, все меняется. Продавцы тоже. Возможно, в скором времени все станут такими душками-милашками.

— Вряд ли. Не в России. У нас есть множество изумительных традиций, в том числе и хамство. Без него русскому человеку, боюсь, никак.

Она потянулась и неспеша, как беременная кошка, выбралась из кресла.

— Пашечка, я чаю хочу!

Делать нечего, пришлось вставать из-за стола, плестись на кухню и снова ставить чайник на огонь. Квартира мне досталась своеобразная. Плита газовая, телефон работаеь от электросети, бачок размещается высоко над унитазом на высокой трубе. Когда Ежик впервые увидела эту конструкцию, она просто ошалела: "А я-то думала, такие только в совковые времена были и вымерли вместе с ними же!". Зато у меня из крана почти всегда шла горячая вода и батареи топили, как в тундре. Но это зимой. А по осени приходилось отогреваться чаем.