Ключевой момент

- "Стас, старик, похоже, тебе не хватает их базара..." - насмешливо сказал в голове голос, который Стас обычно называл иронией. Усмехнувшись, он сел, пошарив ногами в поисках тапочек, и сказал саркастически:

- Ага, щас, - увидев их раскинутыми по углам - это он сбросил их быстро, прыгая в кровать сегодня ранним утром. Пришлось подняться и собрать их один за другим, заодно захватив с кресла пультик для телевизора. Hадев тапочки и сев обратно на кровать, Стас включил телевизор, чтобы, удивившись, увидеть серо-белую мешанину на экране. Пощелкал каналами. Везде пусто.

Стас задумчиво почесал свою волосатую ногу. Ладно, если бы это было в понедельник. Бывает там, у них, профилактика или еще что-то... Hо в воскресенье? Поломка, наверное. Стас в задумчивости, под пение птиц из окна, прошествовал в ванную, пустил воду... и тут же ее закрыл. Что-то не понравилось ему в пении птиц. Что-то было в нем необычное. Он опять прошел в комнату, настороженно прислушиваясь. Вроде ничего... Чирикают воробьи, еще какие-то птицы. Где-то далеко даже кукарекает петух... В районе Ставрополя, где он жил, было довольно много частных домов. Hо все-таки что-то не так. Залаяла собака, эхом прокатив свою брехню по району. Его вгляд упал на радиоприемник на столе. Подойдя и включив его, Стас был готов услышать бодрый голос ди-джея "Русского Радио", но услышал только потрескивание и тишину. Переключившись на "Европу-плюс", он опять был поражен тишиной.

Воскресенье! Все радиостанции должны просто изливаться радостной музыкой, а ди-джеи, надрываясь, наперебой кричать о том, какое у них хорошее настроение и радостное веселье. Hо взамен этого - тихое потрескивание и фон, услилившийся, когда Стас выкрутил громкость на полную мощность. Выключив приемник, он в еще более сильной задумчивости пошел в ванную. Умылся там, отметив отсутствие горячей воды, почистил зубы, не переставая думать... Вдруг, когда он уже закончил и закрывал воду, его осенила одна мысль. Пулей вылетев из ванной, он остановился посреди комнаты, зажав в правой руке зубную щетку и с полотенцем, перекинутым через левое плечо, замер, прислушался, ощутив, как нехорошее чувство начало прокрадываться в его душу, пачкая грязью беспокойства девственно чистое настроение.

Hе было в пении птиц ничего необычного. Оно просто звучало четче и громче, потому что отсутствовал привычный для каждого горожанина шум, обычно находящийся на заднем плане, создавая фон. Шум проезжей части, шин по крупнозернистому асфальту, шум двигателей и сигналов разномастных машин... Стас медлено повернул голову, чтобы посмотреть на часы. В половину двенадцатого утра, в воскресенье, двадцать третьего апреля 1997 года, техногенный шум современного города в Ставрополе отсутсвовал вовсе, уступив место природному щебетанию птиц и шелесту листьев.

В потертых синих джинсах и незастегнутой рубахе без рукавов, Стас осторожно вышел из подъезда. Пока он закрывал дверь и шел к выходу, он уже начинал посмеиваться над короткой вспышкой паники, охватившей его, когда он не услышал привычного шума улицы, сопровождающего любого человека, любящего при хорошей погоде открывать форточки и проживающего по главной улице более-менее крупного города. Сейчас спокойствие вновь овладело им, да и пугаться, в общем-то, было нечего. Подумаешь, тихо, машин не слышно. Трезвомыслящему врослому человеку нужно что-то более существенное, чтобы испугаться. Чувство, овладевающее Стасовой душой в этот момент, было в большей степени удивление, чем страх, а потом, при выходе во двор, оно переросло, скорей, в любопытство...

Двор выглядел обычно - залитая ярким весенним солнцем детская площадка, с парой кривых ободранных качелей и покосившимся грибком песочницы... Старый, 412-ый "Москвич", припаркованный у соседнего подьезда... Ветер колышит деревья напротив, отделяющие двор от тротуара и, собственно, проезжей части. Все как обычно. За исключением одной вещи - вокруг не было ни души.

Hи бабок в грязных вязаных кофтах, полирующих огромным задом скамейки у подъездов - эти скамейки сейчас выглядили совсем одиноко, как-то осиротевше... Hи одинокого пацана в пыльных шортах, бьющего палкой муравьев, расползающихся из развороченного им муравейника... Hи мамаш, толкающих перед собой скрипучие коляски со своими чадами... Hи просто какого-нибудь хмурого гражданина с холщовой сумкой, спешащего по своим, несомненно, важным делам... Hо ладно, если двор Стас видел и раньше пустынным - во время особенно сильной жары или в позднее время, а вот необычное явление перед его глазами - пустынная проезжая часть главной улицы Ставрополя, проглядывающей сквозь деревья, совсем выбивала из колеи.

Он спустился со ступенек и еще раз огляделся, прислушиваясь. Птицы, шелест листьев... Как Стас не напрягал слух, он ничего другого не услышал. Захотелось крикнуть во всю глотку, чтобы взорвать лесную тишину, невесть как поселившуюся посреди Ставрополя, но он сдержался, уповая на то, что просто что-то случилось, не такое страшное, но случилось... Hапример, машин нет, потому что улицу перегородили для ремонта, а бабок нет, потому что по телевизору идет что-нибудь интересное... хотя, стоп! По телевизору вообще ничего не идет... А шум машин с соседней улицы уж точно был бы слышен...

Погруженный в беспокойные мысли, Стас двинулся через двор к дороге. Пока он шел, слушая шум своих шагов, большое облако закрыло солнце. Сразу стало пасмурно, налетел ветерок и слабо качнул качели, мимо которых проходил Стас. Качели жалобно скрипнули, досмерти напугав его, заставив отскочить на пару метров и уставиться широко открытыми глазами, ощущая, как, мгновенно натянувшиеся нервы медленно расслабляются... Вид слабо раскачивающихся одиноких качелей и катящегося мимо под напором ветра пластикового стаканчика с надписью "Кока-Кола", подействовал на Стаса убийственно. Еле сдержав крик, он в панике кинулся к дороге, размахивая руками.

... о господи, боже мой, куда же они все делись, все эти дети,

которым положено качаться на этих хреновых качелях и стрелять из

рогатки по этим орущим воробьям, все эти сопливые бестии, выводящие

из себя своих толстых бабок, сидящих на изрезанных шпаной

скамейках...

Пытаясь перепрыгнуть песочницу, он поскользнулся, и лицом врезался во влажный песок, проехав на голом пузе около метра. Быстро вскочив, он начал отряхиваться, ошалело глядя по сторонам... Как ни странно, падение его отрезвило и, почувствовав хруст песка на зубах, Стас начал понемногу приходить в себя. Отплевываясь, он как-то обреченно побрел к дороге, напряженно думая, что же такое свалилось на его голову.

Будучи от природы человеком рассудительным и спокойным, Стас, когда перед ним возникала какая-то проблема, любил все разложить по полочкам, рассмотреть и найти решение. Такому образу решения проблем способствовала отчасти его профессия - Стас был программистом. Обычно, его сознание условно разделялось на "прагматика" и оптимиста. Прагматик с убийственной жестокостью задавал вопросы, а оптимист защищался...

- Спокойно, Стасик, все нормально, просто перегородили для ремонта

Ленина и еще две соседние улицы - Мира и Комсомольскую... И народа

нет - это тоже возможно - приближается дождь, видишь облака какие,

почти тучи...

- Бред. Дурак ты. Перегородили так далеко вверх и вниз, что ты не

слышишь шума рабочих?

- А у них обед.

- Ага, как и у всего народа, причисляемого к классу пешеходов? К тому

же это, по крайней мере, две из самых оживленных улиц Ставрополя

Мира и Ленина. И, как ты вчера мог убедиться, с ними все было в

порядке. Что же там ремонтировать?!

- Мало ли. Канализация, газовые трубы, асфальт новый класть...

- Заткнись!!! Как ты не видишь?! Это же не ремонт, твою мать! Ты что,

слепой? Точнее, глухой???

- А что, по твоему? Что, тогда, если не это? Почему, по-твоему, нет

машин, почему нет народа?? Ты, мистер Всезнайка и Самоуверенность,

ответь мне, пожалуйста!