Шпионская сага. История семнадцатая. «Звезда сезона» (СИ)

Кажется, сон накрывается медным тазом, но хозяина надо уважать.

- Спасибо, иду. – Бросив полотенце на кровать, Макс вышел следом за пареньком.

Соседнюю комнату отдали Рону, Макс лично попросил. Комната Леона находилась чуть поодаль, и ее дверь открылась как раз в тот момент, когда Макс со слугой подошли к ней. По лицу Леона было видно, что ему пришлось применять срочные реанимационные мероприятия для придания ему более-менее свежего вида.

- Ну, что, познакомимся с хозяином? – сравнявшись с их верным «Санчо», приобнял его за плечо Макс.

- А где Рон? – повернулся тот к сопровождавшим их слугам.

- Мальчик спросил, можно ли ему погулять по территории, - склонив голову, ответил один из слуг. – Хозяин говорил, что его гости могут быть вольны в своих передвижениях.

- Мы слышали, ваш хозяин приехал из Франции? И как давно? – следуя за слугой, спросил Макс.

- Я начал служить в этом доме, когда хозяин уже жил здесь. И, да простит меня сиятельный господин, я не вправе обсуждать жизнь хозяина.

- Да, извини.

Парень был прав, Макс совсем забыл о тонкостях восточного этикета в вопросах взаимоотношений слуг и хозяев.

Украшенные множеством матовых камней двери распахнулись перед ними, пропуская внутрь кальянной. Комната была оформлена в лучших традициях сочетания настоящей роскоши и истинно восточного богатства красок.

- Прошу вас, господа, располагайтесь, - протянув руку к нескольким невысоким диванчикам, произнес один из слуг, - хозяин скоро будет.

- Умеют все-таки на Востоке жить красиво… - оглядываясь по сторонам, Леон сел на один из диванчиков, мягкий шелк подушки приятно ласкал руки.

- Только кто-то обладает этим по праву рождения или иным заслугам, а для кого-то все это оплачено кровью и жизнью других людей… - мрачно произнес Макс, занимая соседний диванчик.

Леон бросил на него взгляд, прекрасно понимая, о ком сейчас говорил Макс. Но ни он, ни Макс не знали, что в только что приоткрывшуюся дверь эти слова слышал и замерший на пороге хозяин дома.

Тонкие лепестки даже под дуновением легкого, почти неощущаемого, ветерка, казалось, были готовы покинуть стройный стебель и улететь к белым облакам, что размеренно плыли над его головой. Бесцельно бродящий по территории виллы Рон сам не заметил, как забрел в какой-то садик. На небольшом участке, размером не больше, чем их оранжерея в Париже, яркими красками блистали множество цветов, названия большинства из которых Рон даже не знал. Но этот цветок он узнал сразу. Подойдя совсем близко, присел на корточки, осторожно наклонился. Затаив дыхание, наблюдал за ним, пока слева не упала тень.

Обернувшись, он увидел стоящую рядом высокую стройную женщину в длинном восточном платье, полностью скрывающем ее фигуру. Шелковый платок закрывал ее лицо, оставляя открытыми лишь глаза. Она подошла так бесшумно, что Рон даже не услышал ее приближения.

- Простите, - Рон поднялся, осторожно отходя от цветка, - я был аккуратен.

Вновь повернувшись к женщине, он совершенно явственно почувствовал, как она улыбнулась. Ее глаза улыбались, из них струилось такое тепло, что ему впервые за последний год вдруг захотелось прильнуть, почувствовать ласку рук, по сути, незнакомого человека. Взяв на себя ответственность за семью, в неполных шестнадцать став ее главой, он в душе оставался ребенком, все равно мечтающем о любви и заботе. И эта женщина… Ее глаза манили, притягивали, звали в свой плен. Наверное, хозяйка… И тоже мать, поэтому так смотрит на него.

- Извините, если я позволил себе лишнего, - Рон прошел по узкой дорожке до ее конца, остановился у небольшой скамейки, возле которой как раз и стояла женщина. Она присела на нее, мягким движением руки приглашая его сесть рядом. – Спасибо, - опускаясь на скамейку, произнес Рон. – Просто точно такая же орхидея растет в нашей оранжерее. Папа привез ее как раз из вашей страны несколько лет назад. Она долго не цвела, как мы за ней не ухаживали. А чуть больше года назад… вдруг зацвела, как раз тогда, когда мы думали… что папа… Мама случайно… шла мимо и…

Рон не ожидал, что ему так тяжело будет вспоминать пережитый получается дважды шок от потери отца, второй раз уже вместе с мамой. Наверное, только их глаза, всегда полные любви друг к другу и к ним, их детям, да слова отца, как он всегда гордился им, помогли ему тогда не сойти с ума. Он научился жить, не плача по ночам, не выглядывая каждый раз, когда в вечерней мгле мелькали фары под окном, не теша себя в этот раз уже напрасной надеждой. Но все равно ставил им каждый вечер за ужином тарелки. И разговаривал с ними перед сном. С ними он мог говорить, а вот этой протянувшей к нему руки поддержки женщине не получается…

- Простите… - заикаясь, теряясь в словах, он смущался, робел, но что-то мешало ему сейчас вскочить и убежать от нее.

Вдруг она протянула к нему руку, ее ладонь коснулась его руки. Рон почувствовал, как она дрожит. От удивления он не сразу нашелся, чтобы поднять на женщину голову.

Повинуясь ветру, шелк с ее головы послушно упал на согретый ласковым солнцем асфальт. Ее рука коснулась его лица. Его губы дрогнули. Сквозь заполнявшую глаза влагу он смотрел на нее и медленно сходил с ума…

========== Глава 3. Обрети меня вновь. ==========

Шарджа встретила ее удивительным сочетанием динамичности современного мегаполиса и колоритом истинного восточного базара. Строгие костюмы ценой с хорошую машину соседствовали с кандурами из простой небеленой ткани, последние модели телефонов вполне гармонично смотрелись на фоне неторопливо проплывающих повозок, которые тянули за собой отрешенного вида ослы.

Очередь на паспортный контроль двигалась в ритме застывшего в воздухе полуденного зноя. Она в очередной раз посмотрела на присланное ей накануне сообщение. Впервые за последний год она согласилась уехать так далеко от сына. Но обратившийся к ней с предложением человек был из числа тех, кому не принято отказывать. Не каждый день президент Франции просит тебя возглавить организационную сторону одного их самых важных событий года в ювелирном мире. Да, и в конце концов, немного развеется. В том, что Элен и Николя справятся с ураганчиком по имени Эдвин Пру, Кати не сомневалась. Вернувшись на главный экран телефона, она не смогла сдержать грустной улыбки. На нее смотрели огромные, глубокие глаза, маленький носик вздернут в гордом порыве, ровная линия пухлых губ. Копия, маленькая двухлетняя копия. Сердце снова сжалось. Год. Год без Этьена. Без Кристиана. Без Джо. Как бы странно это ни звучало, но она иногда даже завидовала ей. По крайней мере, она ушла со своим Кри-Кри. Они вместе. Там, где нет этой ежедневной изматывающей боли. Все врут… время не лечит…

- Госпожа… - голос паспортистки вывел ее из задумчивости. Кати протянула паспорт. Несколько минут и пункты протокола позади, паспорт лег обратно в ладонь. – Всего хорошего, госпожа Пру. Счастливого пребывания в Шардже.

- Спасибо.

Выйдя в зал прилета, Кати оглянулась. Президент предупредил ее, что жить она будет в доме руководителя секретариата посольства Франции в ОАЭ и встретит ее скорее всего он лично. Либо его водитель будет ждать ее с табличкой у главного выхода. Не успела Кати подумать об этом, как увидела среднего роста молодого араба, который стоял у стойки местной сети сотовой связи с небольшой табличкой, на которой ровным почерком было написано «Кати Пру».

- Добрый день, - она остановилась напротив него.

- Госпожа Пру?

- Совершенно верно.

- Прошу простить, хозяин хотел лично вас встретить, но ему было необходимо сделать срочный звонок. Ваш багаж? – с удивлением посмотрел он за ее спину.

- Я почти без багажа, - придвигая к себе ближе небольшую сумку, улыбнулась Кати. - Я намеревалась приобрести все, что мне понадобиться, на месте. О качестве и уровне ваших магазинов ходят легенды.

- Насколько мне известно, - поднимая ее сумку, паренек указал рукой в сторону огромных стеклянных дверей, - хозяин выделил вам личного водителя и помощника. Согласно распоряжений господина президента, вы не ограничены в своих тратах.