Господин посол

Наконец Росалия вернулась в зал, и Панчо сразу заметил, что жена плакала... Он знал это её выражение... Что же случилось за время, пока Росалии и её любовника не было в зале? Неужели они поднимались в спальню? А она уже поглядывает по сторонам, наверняка разыскивает посла. "Шлюха! Потаскуха!" - мысленно кричал он, но у этих слов не было даже эха.

Два дня назад он чуть не избил Росалию, чтобы заставить её лечь с собой. Плача, она отдалась ему, и это не только не остановило его, но сделало его желание ещё сильнее. "Пожалуйста, Панчо, погаси свет". - "Нет, дорогая, я хочу видеть твоё лицо". - "Ради бога, скорее, я умираю от усталости". Тут он набрался храбрости: "Спала сегодня с послом?" - "Оставь меня в покое!" - "Отвечай!" Она в изнеможении закрыла глаза. "Если знаешь, зачем спрашиваешь?" Тогда он начал раздевать её со сладострастной медлительностью. Росалия лежала неподвижно, закрыв глаза, а он целовал её тело жадно, торопливо, задыхаясь. Её равнодушие приводило его в отчаяние, похожее на безумие. "Тебе нравится его гигантский рост?" Она продолжала молчать, а он кусал ей шею, грудь, бёдра, ноги. Ему казалось, что тело её хранит запах Габриэля. "С ним ты узнаёшь подлинное наслаждение, так, что ли?" Слёзы катились по её щекам, она кусала губы, чтобы не разразиться рыданиями. Наконец, весь дрожа, он с яростью овладел ею, и ему казалось, что тот, другой, находится тут же. В непереносимом, до боли, упоении, он застонал, будто раненый. Росалия, оттолкнув его, соскочила с постели, заперлась в ванной. Панчо остался лежать, обнимая подушку, и вдруг зарыдал горько, как ребёнок.

17

Теперь Гленда стояла, опершись о письменный стол, а Пабло расхаживал по комнате. Они всё ещё говорили о Хувентино Каррере.

- Разве он плохой президент? - спрашивала Гленда. - Ведь он немедленно провёл выборы в учредительное собрание, после чего, менее чем через шесть месяцев, была принята новая конституция.

Пабло слушал её, продолжая расхаживать, положив руки в карманы и кивая в знак согласия.

- Которое избрало генералиссимуса президентом республики на пять лет.

Гленде захотелось спросить Пабло, почему он служит правительству, в искренность которого не верит, но она удержалась. Кажется, он выпил лишнего, поэтому и говорит без умолку, судорожно выталкивая слова, за которыми скрывает свои истинные мысли... Но от чего? От кого? И зачем?

- Перестаньте расхаживать, Пабло!

- Хорошо, но тогда сядьте рядом со мной и не бойтесь.

- Разве эти годы не были относительно спокойными для вашей страны, когда печать была независима, а конгресс не испытывал давления извне?

Пабло пожал плечами.

- Независимая печать? Да такой вообще не существует на свете! В странах с тоталитарными режимами её контролирует правительство. В так называемых "демократических" странах она подчинена интересам экономических группировок, которые в большей или меньшей степени оказывают давление на органы власти.

- Ваша мания всюду видеть скрытые пружины раздражает меня.

- А почему я должна бояться?

Ортега сел на софу. Гленда тоже. Однако между ними оставалось расстояние. И не только в прямом смысле, подумал Пабло. Что, если он попытается поцеловать её? Как она будет реагировать? Конечно, решит, что он хочет овладеть ею... Руки Гленды лежали сплетёнными на коленях, разумеется, чтобы он не мог взять их в свои.

Гленда посмотрела на часы.

- Уже почти час мы сидим здесь. Вам, наверное, пора вернуться к гостям?

- Пора, но не хочется. Мы подошли к самому интересному - по крайней мере для меня - периоду истории Сакраменто.

Он искоса поглядывал на стройные ноги Гленды, на её вздымавшуюся нежную грудь.

- В первые недели своего правления, - продолжал он, - Хувентино Каррера принял директоров "Шугар Эмпориум" и ЮНИПЛЭНКО, чтобы определить взаимный modus vivendi . По-моему, это и положило начало сказочному обогащению Освободителя.

Гленда недоверчиво покосилась на Пабло.

- Очень скоро правительство Карреры было признано Соединёнными Штатами, и в Серро-Эрмосо появился новый посол, ибо прежний был сотрапезником дона Антонио Марии Чаморро, хотя, наверно, так и не заметил, что за стол Шакала вместе с ним садились такие выдающиеся личности, как Эразм Роттердамский, Леонардо да Винчи, Наполеон...

- Вы можете хоть когда-нибудь говорить серьёзно?

- Нет, потому что, в сущности, я мрачный человек.

Пабло понимал, что алкоголь развязал ему язык, но мысли сохраняли ясность.

- Слушайте дальше, Гленда, - он снова закурил, положив ногу на ногу. - Пять лет спустя генералиссимус, как и следовало ожидать, снова выставил свою кандидатуру на выборах. Его противником был никому не известный кандидат от оппозиции, которому удалось собрать смехотворно малое количество голосов. Правительственная избирательная машина была уже смонтирована и работала без перебоев. Полковник Угарте, этот индеец, наряженный в генеральскую форму, которого вы, должно быть, видели в приёмном зале, создал самую мобильную и самую жестокую во всей Латинской Америке полицию. И тогда для Сакраменто начался период крупнейших финансовых махинаций и расхищения казны под сенью демократической конституции. Наш Габриэль Элиодоро, товарищ Карреры по партизанской войне, несмотря на свою молодость, играл исключительно важную роль в правительстве. Он был чем-то средним между телохранителем, адъютантом, public relations man и по совместительству министром без портфеля. А на самом деле - посредником между Каррерой и теми, кто хотел вступить в деловые контакты, а вернее, в сделку с властями. В общем, торговал влиянием. Живой, обаятельный, смелый, он обычно выступал в качестве подставного лица в этих тайных сделках: покупал, продавал, предоставлял концессии, освобождал от налогов, разрешал всякого рода затруднения... А в карманах Освободителя и его компаньонов оседали солидные комиссионные... Дон Габриэль Элиодоро не только наживался, но и восходил вверх по социальной лестнице.

Поначалу наша "аристократия" его не принимала, но протекция президента и архиепископа открыла перед ним двери светских салонов, и в конце концов он женился на богатой, хотя и некрасивой девушке, немного старше его. Этот брак обеспечил ему положение в Центральноамериканском банке, где он и поныне является главным директором, а также известную респектабельность, по крайней мере внешнюю.

Отчего Гленду опять затошнило? Виновата ли в этом острая начинка сакраментских пирожков или мрачные истории, которые так непринуждённо рассказывает ей Пабло? Зачем он изображает из себя циника, если он совсем не такой? Почему он уделяет ей столько времени? И почему так старательно поносит правительство, которому служит?

- Во втором пятилетии правления Карреры в Пуэрто Эсмеральде открылись казино и кабаре, и вскоре этот город стал одним из самых популярных туристских центров Американского континента. Потом в Пуэрто Эсмеральде были разрешены азартные игры. Публичные дома открывались один за другим. Все знали, что Угарте на паях владеет игорными автоматами в ресторанах и кабаре и получает проценты с хозяев домов терпимости. Я уверен, что значительная часть этих денег оседала, да и сейчас оседает в карманах Освободителя.

- Не может быть!

- Латиноамериканские диктаторы, Гленда, все на один лад. Но дослушайте эту поучительную историю. Истекал второй срок полномочий генералиссимуса. В конституции имелась статья, запрещавшая вторичное переизбрание, однако Каррере власть пришлась по вкусу. И дело не только в этом: "фабрика денег" перестала бы существовать, если бы избрали его противника. Между тем среди оппозиции началось оживление. В народе росло недовольство, среди интеллигенции, в частности, в университете, наблюдалось брожение. Некоторые газеты стали нападать на правительство. Очевидно, Каррера рассчитывал навязать избирателям своего кандидата, которым он потом смог бы управлять, как марионеткой. И всё же, поразмыслив, он не рискнул провести выборы обычным порядком. А как поступают в подобных случаях, дорогая сеньорита? Выдумывают опасность, фабрикуют заговор и принимают чрезвычайные меры. Официальная версия? Угроза коммунистического переворота.