Избранное

Спасибо, от чашечки чаю она не откажется, говорит миссис Дэйли. Правда, чудно, чай горячий, а выпьешь — и становится прохладнее.

Подумать только, продолжает она, этот зонтик стоил мне двадцать пять шиллингов. И смотрите, что с ним сталось.

Но он спас ей жизнь, так что, считайте, стократ себя окупил.

Новость пропадает втуне. Хозяйка не слушает, ворчит, что растопка никуда не годится. А старик поинтересовался — не видела ли миссис Дэйли, как там в порту, бастовать не кончили?

Да, она видела, по-прежнему бастуют, но она не так уж осуждает рабочих. Во всем виноваты агитаторы. Если б у правительства хватило ума, их всех засадили бы за решетку и не выпускали до самой смерти. А уж если само правительство мямлит, так выдайте их нашим женщинам, они этим смутьянам покажут.

Мы их так проучим — долго будут помнить, как по-вашему, миссис Макгрегор?

Сама миссис Дэйли вот как бы поступила. Надо построить на всех конуры вроде собачьих и заставить негодяев весь день трудиться ради хлеба насущного, а каждый вечер сажать на цепь. Лучшего они не заслуживают. Это им ни капельки не повредит, скорее, пойдет на пользу. Так ли, эдак ли, раз фермерам не хватает рабочих рук, надо же что-то делать. Фермерам было бы куда спокойней, если бы правительство ввозило порядочных иностранных работников откуда-нибудь подальше… останься новозеландцы без работы, был бы им хороший урок, надолго бы запомнили. Раз уж нельзя иначе, она, миссис Дэйли, вот бы как поступила. Ввозила бы пигмеев из Африки. Про пигмеев она читала в «Вестнике миссионера» — самый подходящий народ. В хороших конурках им бы жилось куда лучше теперешнего, разве нет? И притом от них была бы польза.

Но миссис Макгрегор, расставляя на столе все, что надо для чаепития, наконец-то прислушалась к гостье — и не согласна.

— Ну, миссис Дэйли, уж от вас-то я никак этого не ожидала: неужто ввозить в нашу страну еще чернокожих? Нам и со своими хватает мороки.

— Да, правда,— говорит миссис Дэйли.— Но это потому, что своих мы распустили.

Она расположилась на диване совсем по-домашнему, даже достала из сумки вязанье. И, кончая ряд, каждый раз наклоняется вбок и спицей чешет голову под шляпой.

— Никакой бы мороки не было, если бы с самого начала запретили здешним маори владеть землей,— говорит она.— У кого сосед маори, тому это очень даже понятно.

Слыхала миссис Макгрегор, что тут на днях было? Миссис Хиггинс, которая живет выше по реке, подала на соседей в суд. Они полукровки, живут рядом с той семейкой, откуда Рэнджи заполучил свою Эйлин. Ну и вот, они повадились ходить короткой дорогой через лес на ее земле. И своих дворняг с собой таскают. Миссис Хиггинс видит, объявления, что посторонним хода нет, не действуют, взяла взаймы фотоаппарат и села сторожить, снимок будет уликой. Только собралась щелкнуть затвором, один повернулся к ней задом, спустил штаны и нагнулся прямо перед аппаратом. Миссис Хиггинс все равно его сфотографировала, показала снимок в суде, а судья ее отчитал и велел сейчас же отдать все снимки, и негативы тоже, не то она сама пойдет под суд. И что хуже всего — она проиграла дело.

Да, согласитесь, миссис Макгрегор, вам очень повезло, что все эти годы у вас под боком Зачемяту. Уж наверно, вам не приходится терпеть этакую мерзость.

Слава богу, не приходится.

Но, знаете ли, не всем так везет, как вам, говорит миссис Дэйли.

Куда это я зонтик положила?

Теперь хозяйке не терпится услышать, что же стряслось с зонтиком, как поглядела она на него — бедненький, сломанный,— у нее прямо дух захватило. И миссис Дэйли начинает рассказывать.

Ехала она мимо халупы этих маори (хоть бы кто догадался как-нибудь ночью ее подпалить!), а там ни души не видать. Даже их шелудивый пес не выскочил и не облаял ее, не бросил для разнообразия охоту на блох. Похоже, все там заснули, а может, перемерли (ах, жалость какая!). Она уже почти доехала до лощины, и вдруг из-за угла вылетает их жеребец; она придержала свою кобылку, хотела его пропустить, не понравилось ей, как он свирепо закосил глазом и как фыркнул. Только напрасно придержала, хоть этот зверюга и проскочил мимо, но сразу повернул обратно, она бы в жизни не поверила, что лошадь может так крутануться. Она и ахнуть не успела, а он уже на ее кобылке.

Представляете, миссис Макгрегор? Я сижу на своей Молли, а этот зверюга передними ногами стиснул мои бока! И его копыта у меня на коленях, не угодно ли!

Каково почтенной, уважающей себя женщине очутиться в таком положении, продолжает миссис Дэйли. И кругом ни души, правда, она отчасти даже порадовалась, что никто ее не видит, но ведь и помощи ждать неоткуда, надо самой себя выручать. Сперва она пыталась спихнуть его копыта с колен зонтиком. Но господи, какая тяжесть! И зонтик сломался. Тогда она обернулась и стала его лупить по башке. А ему хоть бы что. И все время она пинала Молли каблуками, но та ни с места, знай наслаждается, потаскуха!

Ох, я в таком отчаянии была, миссис Макгрегор! Стать бы на колени и молиться, да где там! Не выдержала, завопила. И слезы из глаз, давит меня эта скотина тяжеленная.

Но надо ж было отбиваться, не то насмерть задавит, и она как-то извернулась и ткнула жеребца прямо в глаз обломанным концом зонтика. Фокус удался. Пришел черед жеребцу завопить, верней сказать, он взревел от боли, так ему и надо. А потом я и Молли хватила зонтиком, и она соизволила тронуться.

— Минутку, миссис Макгрегор, минутку! — говорит миссис Дэйли.— Это еще не все.

Потому что хозяйка ужасно разволновалась, слушая, побагровела и наконец вскочила; чайник на огне уже вскипел, фыркает, плюется, а она заметалась по комнате, суется во все углы, будто потеряла что-то позарез нужное.

— Минутку, миссис Макгрегор,— повторяет гостья.— Это еще не все.

И продолжает рассказ.

Она слишком занята была своей лошадью, бессовестным ее поведением, и лишь краем глаза уловила движение, но готова поклясться — над берегом выглянула чья-то мерзкая рожа и уставилась на нее. Не разобрала, был это Рэнджи, Джерри, Эйлин или еще кто, но с ума сойти можно! Чтоб кто-то все время тут был — и не пришел ей на помощь, а только пялил глаза!

— Меня прямо ошарашило, миссис Макгрегор,— говорит она.— Мне показалось… знаете, кто это был?

Но похоже, никто не слушает, а умолкла — и кипящий чайник забулькал громко, на весь дом. Из угла, который хозяйка обшаривала последним, она достает коробку с патронами, все изумленно смотрят, а она заряжает ружье. И кинулась с ним к порогу, самую малость не добежала. Кажется, не успела еще вскинуть приклад к плечу (целясь куда-то за дверь, наобум, подумалось Дэйву), грянул выстрел, оглушил, задребезжала посуда на столе, от гор донеслось первое эхо. Миг — и все повторилось, она выпалила из второго ствола.

Миссис Дэйли на минуту опустила вязанье, старик минуту помедлил, зажав щипцами очередной орех,— и вот опять хрустнула скорлупа, а миссис Дэйли засмеялась и говорит:

— Ох, мистер Макгрегор, как вы меня напугали!

Хорошо еще, что мы привыкли к землетрясениям, прибавляет она, не то и вы бы нас напугали, миссис Макгрегор.

— Дождутся они у меня,— отвечает та.

Уж эта Зачемяту!

Скоро она им покажет, что к чему, век будут помнить.

Но сейчас хватит с нее, не желает она больше про них слышать. Да что ж она делает? Совсем голову потеряла! Миссис Дэйли, бедняжка, чего только не натерпелась, а ей чашки чая до сих пор не дали. Ладно, первым долгом заварю чай, а потом позвоню Джеку. Скажу, пускай приезжает за матерью на машине. Не отпустим мы вас одну в этакую даль, нет уж.

Она заваривает чай, достает бисквит, а миссис Дэйли, явно довольная, что ради нее так хлопочут, вяжет с невероятной быстротой, только спицы мелькают, даже некогда ими голову почесать.

— Мне еще никто не растолковал, с какой стати сын Джона Грифитса у вас тут батрачит,— говорит она.

Но хозяйка не отвечает, она дозванивается к жене Джека. А едва кончила разговор, миссис Дэйли заводит свое: