Падение терратоса (СИ)

- Ваш завтрак. - Худенькая девчушка лет четырнадцати, может, чуть старше, с трудом удерживая деревянный поднос, составила на стол миску с бараньей похлебкой, тарелку с салатом и соленую рыбу, которая, как она заверила, когда принимала заказ, выловлена осенью и засолена в бочках по особому местному рецепту.

Кинт поблагодарил девчушку и сразу попробовал рыбу... малосольная, с пряностями и немного острая, одним словом, пока блюдце с ломтиками рыбы не опустело, Кинт не мог остановиться. После пары больших глотков пива Кинт уже степенно приступил к обеду, разобравшись с которым, попросил подать еще кружку пива, оно тоже было очень недурно.

Через некоторое время к постоялому двору подъехали три моторные повозки, одна была пассажирской, а две грузовые. Из пассажирского фургона высыпали люди и стали приседать, делать наклоны, одним словом, разминали кости после долгой дороги. Кто-то побежал справить нужду в покосившийся деревянный туалет, механики стали возиться с моторами, а трое вооруженных короткими карабинами направились в кабачок. Кинт подошел к стойке, рассчитался за обед, похвалив действительно очень вкусную рыбу, и стал дожидаться троицу из фургона. Троица вошла, и они почти одновременно выложили по паре медяков на стойку. Хозяин, вероятно, знал их, поздоровался и налил три кружки пива. Трое присели у столика рядом с окном, из которого были хорошо видны фургоны.

- Прощу прощения, - подошел к ним Кинт, - вы в какую сторону направляетесь?

- Пассажиров не берем, - строго ответил мужчина лет сорока, с окладистой бородой и волосами, грубой щеткой торчавшими из-под старого, вытертого котелка.

- Да ладно, бать, все равно пустые едем... Мы на юг, в Латинг, - ответил самый молодой из них.

Судя по почти одинаковой внешности, это были отец и двое сыновей. Отец критически осмотрел Кинта с ног до головы и спросил:

- Тебе куда?

- Тоже в Латинг.

- Двадцать кестов серебром и к тому первому фургону подходи, в кабине, со мной поедешь.

- Хорошо, я сейчас, за вещами поднимусь.

- У тебя пара минут, пока мы пиво допьем! - крикнул Кинту вдогонку бородатый и добавил: - Ждать не будем!

Схватив ранец и сумку, которые так и пролежали у кровати со вчерашнего вечера, Кинт вышел на улицу, радуясь теплой погоде, весеннему солнцу и удачно подвернувшемуся транспорту. Вообще, он так и рассчитывал, что из поселка, через который проходит торговый тракт, добраться до Латинга будет нетрудно.

- Ну что, полезай в скорлупу. - К фургону подошел бородатый. - Шмотки как-нибудь там пристраивай... и это, монеты-то давай.

Отсыпав кесты в широкую ладонь бородатого, Кинт закинул лямку ранца на плечо, подхватил сумку и влез по лестнице в кабину. Следом влез и бородатый и, нагнувшись к механику, похлопал его по плечу...

- Поехали уже.

Механик кивнул, крутанул пару вентилей, нажал в какой-то одному ему известной последовательности три педали и, взявшись за рычаг привода поворота колес, начал громко напевать неприличную песню про какую-то кухарку и машиниста и про их интимную жизнь... Три фургона скатились по грунтовке, выехали на булыжник торгового тракта и начали разгоняться. Сложив сумку и ранец на пол, Кинт поставил на них ноги и уселся поудобнее.

- Да, устраивайся, теперь без остановки до вечера поедем, заночуем на старом посту, а рано утром дальше... завтра к обеду будем дома.

Кинт кивнул и покрутил головой, кабина была двухуровневая, в нижней ее части сидел механик, а над ним на широком сиденье Кинт и бородатый, толстое ветровое стекло спереди и с боков, остальная кабина зашита деревом.

- А вы, значит, из Латинга сами? - Кинт снял шляпу и положил ее на колени.

- Да... А ты откуда?

- Теперь тоже, можно сказать, что из Латинга.

- Что-то не знакомо мне твое лицо, а я в городовых двадцать лет протопал по улицам города.

- Я совсем недавно из столицы переехал, купил жилье, но там пока ремонт делают... вот я и съездил на север приятеля проведать.

- А в каком районе жилье-то?

- В районе депо, в доме мадам Ригер купил флигелек небольшой.

- А, знаю эту старую ведьму... трех мужей пережила!

- То есть как ведьму?

- Да ты что, испугался, что ли? - хохотнул бородатый. - Просто все ее так называют... поговаривают, ей за сотню лет перевалило, она ведь что сейчас, что двадцать лет назад, одинаково выглядит.

- Ну, она мне странной показалась...

- Да, так и есть, странная, но старуха она добрая, ты с ней подружись... молодой же, а она совет умный даст, жизни научит. - Тут бородатый взглядом капитана Мореса уставился на Кинта, помолчал минуту и добавил: - Хотя жизни, я смотрю, ты и сам уже научен. Из армейских?

- Дорожная жандармерия.

- Ить, - шлепнул рукой себе по колену бородатый, - не повезло вашему брату... привыкли служить по-своему, хорошо служить, тут не отнять, но не пристроился никто из вас толком нигде.

- Да я разные истории слышал.

- Точно... кто в городовые подался, долго не прослужил, повыгоняли, а кто в армейский или пограничный корпус перевелся, с теми совсем беда, кого на каторгу, а кого расстреляли, мало кто смог переделать себя... своенравны вы, монаршей заботой избалованы да уставом своим.

- Есть такое, - вздохнул Кинт, - только не очень-то много было той заботы монаршей... Когда в северном форту служил, смешно сказать, с контрабандистами договаривался, чтобы они на форт новых карабинов закупили... ну, а мы на кое-какие их делишки глаза закрывали. Ну, благо хоть жалование исправно платили.

- И не малое, хочу заметить, - поднял палец бородатый, - в городовых-то и того меньше. Тебя звать-то как?

- Кинт... Кинт Акан.

- Подожди, так ты из...

- Да, из школы сирот, что недалеко от столицы.

- Ну ясно, а дело нашел себе какое, или наемничаешь?

- Пока ничего, а последние полтора года, верно, по найму послужил.

- Толк-то был? Хотя, что я, раз кестов на свое жилье хватило, значит был... а я вот с сыновьями на охране зарабатываю, то вот так с обозом, то в вагоне, то на платформе грузовой.

- И как, получается заработать?

- Хватает, еще и остается немного... Но, сам понимаешь, не цветочки по полям и лугам нюхаем.

- Это понятно.

- Сыновей-то у меня трое было, старшего два года назад похоронил... наповал его на восточном тракте кочевники... ну, хоть не мучился. О! Так может, ты того, если не найдешь, где пристроиться, то к нам в артель, а? - оживился бородатый.

- А как же про то, что своенравный, по своему уставу жить привык?

- Это не страшно, учудишь чего - расстреляю, - гоготнул бородатый, - если ты боец толковый, так и своенравность можно потерпеть. Только вот патент на охрану ты за свой счет купить должен, у нас-то патент на семью...

- А сколько он стоит?

- Много... три тысячи.

- Нет, столько я не потяну, так что как-нибудь сам буду искать что дельное, а за предложение спасибо.

- Ну, если вдруг решишься - сообщи.

- А куда? Кому?

- Меня Тарье зовут, а сыновей Менью и Пэтью... живем в пригороде, в доме отца моей покойной жены. Жена как померла шесть лет назад, так и отец ее с горя тоже через месяц преставился, а тут я службу в городской жандармерии закончил... продал наши комнаты в центре Латинга - да в пригород переехали, а на вырученные от продажи комнат монеты, купил я патент охранный на семью, оружия да снаряжения, лошадей хороших, да так и пошло.

До позднего вечера Кинт болтал с Тарье, хоть и собирался вздремнуть дорогой. Затемно прибыли на старый пост, переделанный под техническую станцию, конюшню, небольшой ресторанчик и гостиницу на шесть комнатушек. Кинт заплатил две серебряные монеты за постель, сырную лепешку и кружку пива и отправился в комнату, а бородач с сыновьями поделили ночь на дежурства, поужинали и остались ночевать прямо в фургонах.

Утром снова тронулись в путь. Было видно, что Тарье не выспался и, немного поборовшись со сном, он сдался и уснул. До Латинга уже близко, дорога проезжая, и движение по ней очень даже плотное, постоянно навстречу попадаются обозы и одинокие повозки или всадники. Уже в полдень фургоны остановились на рыночной площади. Тарье сообщил Кинту, как его найти в пригороде, они попрощались, Кинт поймал повозку и поехал к депо, наконец-то к себе домой.