Записки купчинского гопника

– Дене чын возымым тергыше гырдышы, – вещал по радио какой-то мужик. – Тыге ойлат Александр Иванович.

– Что это???

– Радиоролик. На марийском языке. Специально нанял известного марийского актера.

– Зачем? Для кого?

– Для марийцев.

Я ни разу не слышал, чтобы в Йошкар-Оле говорили по-марийски. И уж тем более не встречал, чтобы кто-то не понимал по-русски. Точнее, они плохо понимали по-русски, но они на любом языке плохо понимали. Народ в Йошкар-Оле больно уж заторможенный. Спрашиваешь: «Как пройти к универсаму?», – отвечают через 10 минут. Они же финно-угорской группы, чего с них возьмешь.

– Для Йошкар-Олы не нужен ролик на марийском языке, – заявили мы.

– Нужен, – не согласился кандидат. – В черте города есть марийская деревенька, там бабушки не понимают по-русски.

– У этих бабушек и радио нет.

– Радио у них нет, – согласился кандидат, – но им перескажут.

Кто перескажет? Каким образом? Все эти вопросы уже не имели значения, поскольку эфир ролика был полностью оплачен.

А мы попали. Мы, выходит, кинули на бабки Союз правых сил. А это уже вопрос политический. Тогда как раз шли переговоры о сотрудничестве между «Яблоком» и СПС, а тут такая подстава.

Мы хотели убить кандидата, но решили подождать до выборов.

Перед выборами выяснилось, что он задолжал людям. Простым людям, которые разносили ему листовки и расклеивали плакаты.

Мы не хотели, чтобы после нашего отъезда эти люди устраивали митинги «Верните наши деньги». Одно из двух – или мы кинули Союз правых сил, или мы кинули людей. Кинуть и людей, и Союз правых сил – это слишком. Особенно если учесть, что мы лично вообще никого не кидали. Кидал правозащитник.

– Надо расплатиться, – сказали мы.

– Зачем? – удивился правозащитник. – Это же обычные люди. К чему обращать на них внимание?

По-моему, он даже произнес сакраментальное слово быдло.

Больше всего меня удивили суммы, которые он задолжал.

Я читал ведомость: «8 рублей, 16 рублей, 4 рубля пятьдесят копеек (прописью)».

– Вы работали за эти деньги? – спросил я.

– Да, – гордо ответила женщина, которой кандидат прочил место вице-мэра по экономическому развитию. – И хотим, чтобы с нами расплатились.

Я расплатился, списав 500 рублей на накладные расходы.

Кандидат обрадовался и предложил мне пост вице-мэра по социальным вопросам.

– Почему по социальным?

– Ты же так нежно о людях заботишься.

Мне хотелось дать ему в морду, но я сдержался – вокруг были женщины. Две женщины. Жена и любовница правозащитника. Они занимали какие-то посты в его правозащитном центре.

Зато в ночь выборов кандидат устроил пир. Выставил на стол винегрет, который накрошила жена, и водку, которую купила любовница. Наблюдатели приходили с участков и несли протоколы. Им наливали стопку и давали закусить винегретом.

– Премного благодарны-с, – говорили наблюдатели.

– Ну идите, идите, не до вас, – говорила любовница, а иногда и жена.

Меня тошнило.

Кандидат был уверен в победе. На звонки он отвечал фразой:

– Мэрия слушает! – и заливался самым искренним смехом.

В 12 часов ночи выяснилось, что он проиграл. Всего два процента, но проиграл.

Кандидат (уже бывший) лежал на диване с примочкой на лбу, а я стоял над ним и отвечал на телефонные звонки.

– Мэрия слушает, – говорил я и заливался самым искренним смехом.

В первый и последний раз я был рад, что проиграл выборы. Йошкар-Ола на редкость убогий город, но я успел его полюбить. Мне было бы жалко, если б этот город погиб. А с таким мэром он бы непременно погиб.

Бывало, что и напарники попадались колоритные. Даже колоритнее кандидатов.

Как-то раз к нам в отдел пришел человек лет сорока пяти. Плешивый, потасканный и с бегающими глазками. Представился парапсихологом.

– Я, – говорит, – могу любого человека провести в депутаты. Потому что я агитационные материалы определенным образом заряжаю.

– До свидания, – сказал я.

А мой начальник меня не любил. У меня было много начальников. Самые главные меня любили, а самый маленький не любил. И всегда поступал мне назло. Если я сказал: «До свидания», – то он сказал:

– Очень интересно. Чем же вы эти материалы заряжаете?

– Энергией.

– Какой энергией?

– Кинетической.

– Очень интересно, – сказал маленький начальник.

– А вы кого-нибудь уже проводили в депутаты? – спросил я.

– Конечно, – ответил парапсихолог. – Я сделал мэра Шатуры.

– Вы руководили его избирательной кампанией?

– Я руководил работой с календариком.

Тут уж даже маленький начальник насупил брови.

– Поточнее, – попросил он.

Парапсихолог достал из кармана календарик. Обыкновенный календарик, какие вкладывают в кошелек или портмоне.

– Видите? – спросил он.

– Видим, – ответили мы.

– Обратите внимание на портрет.

Мы обратили внимание. С календарика на нас лыбился отъявленный прохиндей с похотливой улыбочкой.

– И что? – спросили мы.

– Этот календарик определенным образом заряжен. Вы не чувствуете?

Мы ничего не чувствовали. То есть я чувствовал, что парапсихолог потеет и воняет, но больше ничего.

– Любой человек, который подержит в руках этот календарик, обязательно проголосует за этого человека.

– Очень интересно, – сказал маленький начальник. – Мы принимаем вас на работу.

Парапсихолог начал ходить на службу. Он приходил в китайском пуховике розового цвета и драных ботинках. Когда он входил в помещение, все бросались к вешалке и доставали из курток деньги с документами. Большого доверия парапсихолог не вызывал.

Под Новый год я собрался домой, в Питер. Меня ждали вечеринки, банкеты и корпоративы. Неожиданно маленький начальник сообщил:

– Ты едешь в Тобольск.

– Зачем?

– Там выборы мэра. Баллотируется наш человек. Мы решили проверить парапсихолога в деле.

– Проверяйте. Я-то здесь при чем?

– Ты должен понаблюдать за ним и оценить его работу.

Я разозлился. Не на шутку разозлился:

– Ты, – говорю, – взял его на работу, ты и наблюдай. А я, знаешь ли, не парапсихолог, чтобы за психами наблюдать.

– Едешь ты. Так решило начальство.

Я залез в интернет и набрал Тобольск. В Москве около ноля, а в Тобольске минус двадцать.

– Я не могу ехать. В Тобольске холодно, а у меня только осеннее пальтишко.

Мне купили пуховик. Как у парапсихолога, только голубенький.

Зато не купили билет на самолет. Перед Новым годом все билеты разобрали. Мы поехали поездом. До Тюмени. Далеко.

Поездка не задалась с самого начала. К нам в купе подселили двух солдат-сверхсрочников, ехавших в отпуск. Они орали, пили водку и называли парапсихолога профессором.

– Выпей водки, профессор, – говорили они.

Парапсихолог от звания профессора не отказывался, но водку не пил.

– Давайте я выпью, – сказал я.

– А ты кто?

– Ну, предположим, доцент.

– Почему доцент?

– Если он профессор, то я доцент.

– Не понял юмора, – грозно сказал старший из солдат.

Водки, впрочем, налил.

– Скажи, профессор, почему чурки письки бреют? – спросил младший из солдат.

Парапсихолог фыркнул, отвернулся и уставился в окно. Вопрос парапсихолог проигнорировал.

– А ты, доцент, не знаешь, почему? – не унимался служивый.

– Не специалист.

Наутро мы ушли в вагон-ресторан. Вечером вернулись.

Пока мы сидели в вагоне-ресторане, младший солдат обмочился. С верхней полки на нижнюю. К счастью, не на мою, а на парапсихолога.

– Но позвольте, – начал возмущаться парапсихолог.

– Хайло закрой, – ответил солдат с верхней полки и перевернулся на другой бок.

– Чего же ты? – спросил я парапсихолога. – Покажи свои способности. Загипнотизируй его. Овладей его сознанием. Преврати в таракана.

Парапсихолог скрежетнул зубами и ушел в тамбур. Там и стоял всю ночь. Наверное, энергией подзаряжался. Кинетической.