Тихая музыка за стеной (сборник)

Вера стирала и полоскала. И вдруг неожиданно запела. Пела она хорошо. Песня негромко выплывала из ванной комнаты, растекаясь по всей квартире.

Александр снял со стены гитару и начал тихо аккомпанировать. Потом тоже запел вторым голосом. Самодеятельный дуэт бывает лучше профессионального.

Иванушка в своей комнате учил наизусть стихотворение, повторяя по сто раз одно и то же: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам… Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…»

Видимо, он не понимал смысла слов и старался запомнить механически.

Александр и Лена работали на киностудии.

Лена отказалась ходить к Александру в дом. Марго и Вера не настаивали. Странно было бы принимать в доме соперницу, кормить ее, ублажать, греть змею на груди.

На студии было холодно, голодно и неуютно. Лена и Александр – как Адам и Ева, изгнанные из рая. Но все-таки работа есть работа.

Сценарий в конце концов был закончен, а фильм снят.

Фильм отобрали на Венецианский фестиваль.

Лена и Александр должны были отправиться в Венецию.

Вера нервничала. Она придумала Лене пренебрежительную кличку «шалашовка». Лена не обижалась. С милым и в шалаше рай.

Вера стыла от мысли, что Александр с шалашовкой будут разгуливать по Венеции, взявшись за руки, заходить в дорогие магазины. Александр будет тратить на любовницу семейные деньги, покупать дорогие подарки. А по ночам они будут сплетать тела на кроватях трехметровой ширины, катайся во все стороны. Ну нет!

Веру пот прошибал от ненависти.

Александр последнее время не только игнорировал Веру как женщину, но даже перенес спальное место к себе в кабинет. Спал на узкой, как вагонная полка, кушетке. Готов был мучиться ради полной автономии.

Вера грустила. Марго утешала.

– Посмотри вокруг себя, – предлагала Марго. – Кто из мужей спит со своими женами после двадцати лет совместной жизни?

– У меня двенадцать, – уточняла Вера.

– Это одно и то же.

Получалось, что этой шалашовке – все: карьера, деньги, путешествия и Александр, и собственная семья в придачу. А Вере – только трусы и тарелки. Ну нет…

Вера подловила момент, когда никого не было дома, достала телефонную книжку и позвонила министру Егорычеву.

Разговор был недлинный, но они поняли друг друга. Вера донесла основную мысль: уважаемые пастухи (начальство) должны охранять стадо от паршивой овцы.

Стадо – это кинематографическая общественность, а паршивая овца – естественно, Лена.

Лену не пустили на фестиваль.

Александр не понимал: в чем дело? Он тыркался в кабинеты, но чиновники отводили глаза.

Шила в мешке не утаишь. Александр все узнал.

Он вернулся домой и спросил у Веры:

– Тебе не стыдно?

– Нет, – честно ответила Вера. – Я боролась.

Александр уехал в Венецию без Лены. Вернулся с подарками. Не забыл никого.

Вере достались хорошие сапоги на меху.

Вера сдержанно сказала: «Спасибо». Сапоги она могла купить себе сама. Но сапоги от Александра после звонка министру – это хороший знак. Значит, он не сердится. Простил легкую подлость. А ведь только близким людям прощают все.

Время шло. Проскочили два года из обещанных пяти. Осталось три.

Жизнь шла своим чередом. Иногда Вере казалось, что Александр никуда не денется. Он окружен родными и близкими. Любит родителей, обожает сына, а Вера никому не мешает. К тому же Александр постоянно плохо себя чувствует: то у него камни в желчном пузыре, то депрессия. Куда он побежит в депрессии и с камнями…

Но иногда Вере казалось: муж на ниточке, а ниточка вот-вот оборвется…

Вера тосковала, плакала. Ванечка утешал, как мог. Обнимал за шею и говорил:

– Мамочка, не плачь. Я вырасту и женюсь на тебе…

Как беспомощны и как завистливы разлюбленные жены.

У Лены вышла книга. Ее приняли в Союз писателей. Она была самая молодая в секции прозы. Средний возраст прозаиков – шестьдесят. А Лене – тридцать два. Членство в Союзе приравнивалось к докторской диссертации, так что Лена по благам и привилегиям – профессор.

Любовь тоже набирала обороты.

Александр каждый вечер подъезжал к дому Лены. Она садилась в машину, и они разговаривали по три часа, и не надоедало ему говорить, а ей слушать.

Потом они расставались. Александр ехал к себе в центр. И за час дороги успевал соскучиться. Он приезжал, уходил к себе в комнату и тут же звонил Лене.

Лена брала телефон, скрывалась в своей комнате, и они «трындели» (выражение бабы Поли) до глубокой ночи.

Вера слышала через стену шорох его голоса, как дождь о крышу. О чем они разговаривают? С ней он никогда не говорил так долго и так заинтересованно.

Сергей смотрел по телевизору «Последние известия». Он сидел в кресле на самом дне одиночества.

Лены не было дома даже тогда, когда она была. Ее не было даже тогда, когда она ела. И когда спала с ним в одной постели. Они спали рядом и врозь, как в тюрьме.

Сергей стал забывать, как она выглядит.

Падал красивый крупный снег. Казалось, он стоит в воздухе.

– Я не знаю, что делать, – потерянно говорил Александр. – Я не могу уйти из дома и не могу жить без тебя…

Они стояли возле кинотеатра «Витязь». Шел фильм «Солярис». Единственную копию крутили на задворках Москвы.

– Хотя я знаю, что делать, – оживился Александр. – Я покончу с собой. Дождусь гололеда и врежусь во что-нибудь. Подумают, что несчастный случай.

– Но ведь тогда ты уйдешь из дома, – возразила Лена.

– Как это?

– Ты будешь в середине земли.

– Не в середине, а всего на два метра.

– Но не в доме же…

– Тогда мои не обидятся. Они будут меня обожествлять, как икону. А если я уйду, я их всех предам. Это невыносимо.

– А ты не хочешь бросить меня? – спросила Лена. – Останешься со своими. Это лучше, чем в земле.

– А ты?

– А я со своими.

Александр обиделся.

– Вот видишь, у тебя всегда есть запасной выход, – упрекнул он.

– Не у меня, а у тебя, – уточнила Лена.

Настал март. Таяло, потом подмораживало. Дорога была, как стекло.

Александр переобул колеса в шипованную резину. Ездил особенно осторожно.

– Ты же собирался кончать с собой, – напомнила Лена.

– Собирался, – серьезно подтвердил Александр. – Хотел. И продолжаю хотеть.

Лена усмехнулась.

– Не смейся. Я несчастен. Я действительно несчастен.

Лена всмотрелась в Александра. Его лицо было посечено красными штрихами. Это лопались капилляры.

Лене показалось, что мелкие сосуды лопаются от страданий. Она вдруг испугалась. Попросила:

– Останови…

Александр затормозил возле автобусной остановки.

Лена обхватила его голову руками и стала целовать, осыпать поцелуями. Он переждал, зажмурившись. Из автобуса на них глядели люди, и их лица за стеклом были задумчивы и бесстрастны, как на старых фотографиях.

Однажды среди ночи раздался телефонный звонок.

Лена сдернула трубку и услышала четкий голос Александра.

– Я устал бороться с собой и с тобой. Я готов взять ответственность за твою жизнь и за жизнь твоей дочери.

Это было предложение руки и сердца.

Александр отчеканил и положил трубку.

Лена задумалась. Значит, Александр не захотел ждать пять лет. Не вынесла душа поэта. Оно и к лучшему. Лена тоже устала метаться душой и мыслями. Хотелось все собрать в одно. Будут, конечно, осложнения. Но все можно преодолеть, когда любовь…

Лена попыталась заснуть, но не смогла. Как она объявит Сергею? Какими словами? Ведь это выговорить невозможно.

Под утро Лена заснула.

Ей снился подвал с бомжами и крысами. И это был ее дом. Лена с ужасом смотрела и думала: «А зачем я сюда переехала? Разве мой прежний дом был не лучше?»