Армия любовников

еудобно про это говорить... Но в жизни ведь всякое бывает, правда? Такое вот горе Марье Гавриловне...

И она уносит яички, оставляя меня в презабавнейшем состоянии случайного соглядатая известного события, но как бы с другой стороны. Вид спереди. Вид сзади. Вид со стороны Марьи Гавриловны.

Об окончательной и сокрушительной победе жены мне тоже сообщила Оксана. Уже было лето. Оксана выгуливала свой выводок, а я, что называется, шла мимо. Оксана всегда выходила гулять с большой сумкой, в ней лежали цветные тряпки, из которых она споро лепила то детские игрушки, то причудливые коллажи, скорость ее творчества была удивительной - два-три переброса тряпочек, два-три стежка, вложенная внутрь щепочка, взятая с земли, вставленный в середину лист - и полный балдеж. На тебя уже смотрит дитя в капоре с такой удивительностью выражения, что начинаешь его слушаться, а дитя, лукавая тряпочка, сочувствует тебе, но как бы и презирает тоже.

На этот раз в руках Оксаны были куски той самой кофточки.

- Пошла пятном после первой же стирки, - объясняет Оксана. - А еще импорт. Но я, знаете, даже рада... Ведь это очень важно, из чьих рук вещь. Я же вам говорила...

- Оксана! Ерунда! Все наши вещи залапаны таким количеством рук, что ничего личностного...

- Один плохой человек подержит - и хоть выбрось...

Она брезгливо достала линялые кусочки, а потом радостно сказала:

- И с ней как с кофточкой...

- С кем - с ней? - почему-то испугалась я.

- Михаил Петрович порвал с этой женщиной, - как-то гордо сказала Оксана, как будто была в этом и ее заслуга, ее толика протеста против безобразий, когда за здорово живешь ходят по земле особенные особы, а кто-то нормальный, простой страдай?!

Надо было отыскать Ольгу. На работе сказали, что она болеет, дома - что ее нету, вот и думай, где может находиться болеющая женщина. Все ли знаешь, Оксана?

Но Оксана знала все, потому что Ольга позвонила сама и вполне здоровым голосом сказала, что прогуливает по липовому бюллетеню и может ко мне приехать с бутылкой английского шерри.

- Годится?

- Все, кроме места встречи, - ответила я. - Знаешь, кто у меня живет под боком? Кто моя любимая соседка? Жена шофера твоего хахаля.

- Ну и какие проблемы? - непонимающе спросила Ольга. - Что, я поэтому не могу к тебе прийти?

- Можешь... Но лучше не надо. Я не говорила ей, что знаю тебя.

- Ты участвовала в холопьих пересудах?

- Не хами! - закричала я. - Я ни в чем не участвовала. Я слушала. А кофточка твоя слиняла за раз, кто ж такое простит?

- Ну и черт с ней! Ладно, приходи сама... Я не хотела звать, потому что слегка завшивела домом. Такой у меня бардак. А руки не подымаются...

* * *

- Я не знаю, - сказала мне Ольга, когда мы уже выпили по маленькой, - но у меня такое чувство, что он все просчитал на машине. Она - я, я - она... Плюс минус... И я машине проиграла. Хотя кто ее знает. Ему могли прищемить яйца в какой-нибудь инстанции. Тебе когда-нибудь щемили яйца? Говорят, это больно.