Жаркое лето Хазара (сборник)

Стала часто выезжать в командировки. Хасару все это было не по душе. Но он изо всех сил старался выдержать, терпел, надеясь, что после заключения очередного контракта Дунья наконец-то успокоится и вернется в лоно семьи. Лишь только раз, когда Дунья вернулась из поездки, и он увидел, как похудела и осунулась она, не выдержал, сказал:

— Дунья, ты теперь всегда будешь гостем в своем доме?

Дунья тогда на его вопрос ответила шуткой, напомнив ему о былых временах:

— Раньше ты на неделю — на десять дней пропадал, когда уезжал на учения, а теперь я. Работа у меня такая.

Говоря так, Дунья вложила в свои слова следующий смысл: "Теперь я, если потребуется, буду и на работе задерживаться, и в командировки выезжать, а тебе придется с этим смириться", но Хасар услышал в ее словах совершенно другой подтекст, тот, который ему был больше по душе:

"Вот доведу дела до конца, потом вернусь к своим женским обязанностям". Поначалу, возвращаясь из поездок, Дунья рассказывала Хасару обо всем, о чем хотелось рассказать, словно отчитывалась перед ним. Приняв душ и отдохнув с дороги, она бралась за домашние дела, стирала, готовила обед: "Ну, а теперь я с удовольствием похозяйничаю", — говорила она и возилась до поздней ночи. А потом надевала просторную ночную рубаху и, если Хасар был чем-то занят, окликала его: "Эй, ты сегодня не собираешься ложиться?", начинала кокетничать и заигрывать с ним, зазывая в постель.

Но в последнее время, словно устав от своих женских обязанностей, она перестала радоваться возвращению домой и все реже бралась за домашние дела. Кто знает, может, это и в самом деле связано с возросшей на ее работе нагрузкой.

Теперь Дунья, вернувшись с работы, сразу же раздевалась и ныряла в постель, ее то и дело, порой в самое неурочное время, вызывали по служебным надобностям на работу.

После таких возвращений от нее иногда пахло выпивкой и табачным дымом.

Все это и стало причиной того, что в последнее время Хасар лишился покоя и сна.

Независимо от того, сколько в ней человек, семья становится крепким монолитом только в том случае, если все ее члены связаны между собой прочными невидимыми нитями и имеют общую цель. Заболит один палец, а боль испытывает весь организм, в этом месте и душа находится.

Хорошо, когда удается вовремя купировать эту боль, не допустить ее распространения на все остальные органы.

Считая Дунью больным органом семьи, Хасар все же не терял надежды, что еще не поздно вернуть ее в семью, а вместе с ней и прежние добрые времена.

Сегодня Дунья пришла с работы раньше обычного.

А Хасар, находясь в отпуске, уже давно не покидал дома.

Демонстрируя приподнятое настроение, Дунья с порога игриво произнесла: "Ой, дома чем-то вкусным пахнет" — и бросила взгляд в сторону кухни.

По поведению жены Хасар догадался, что что-то стало причиной ее хорошего настроения. Скорее всего, это было связано с ее работой. Видно, проголодалась, она положила в тарелку отваренные Хасаром макароны, сверху пару котлет и стала с аппетитом поедать ужин. "Дорогой, иди же сюда, поешь со мной, а хочешь, выпей немного, я поставила в холодильник дорогой коньяк, который только состоятельные люди пьют. Если ты будешь, то и я с тобой пару рюмок подниму", — позвала она мужа, приглашая его разделить с ней ее радость.

— Поешь сама, я недавно перекусил, у меня что-то аппетита нет, — сухо ответил Хасар и продолжил смотреть телевизор.

— А что это ты ни о чем меня не спрашиваешь? — капризно произнесла Дунья, полуобернувшись к мужу и делая обиженный вид. В эти минуты она снова была похожа на женщину, влюбленную в своего мужа и жаждущую его внимания. Вместе с тем она выглядела восторженной молодкой, которая только что родила сына. — Ты можешь поздравить нас с большой победой! — чувствовалось, что сейчас ей больше всего хочется с кем бы то ни было поделиться своей радостью. — Наши сегодня вылетели в Лебап, чтобы принять "Рудник". Меня тоже звали с собой, но я сказала: вначале летите вы, обзаведитесь там офисом, обоснуйтесь…

Но Хасар, продолжавший смотреть телевизор, даже ради приличия не отозвался на ее восторженную речь, ни слова в поддержку не сказал, не поздравил. Он и без того был равнодушен к работе Дуньи, потому что ему не нравилось, что она с головой ушла в эту работу и забросила семью.

Никогда не спрашивал у нее, как дела на работе, не хотел.

А если Дунья сама о чем-то рассказывала, мог хмыкнуть, а мог и вовсе промолчать, никак не отреагировать. Жестами показывал, что ему не хочется говорить об этом. В такие минуты ему казалось, что Дунья, увлекшись бизнесом, все больше отдаляется от семейного берега и уплывает из его мира.

— Дунья, что с тобой творится в последнее время? — произнес Хасар, повернувшись к Дунье и давая понять, что ему не нравится образ ее жизни, что в ее возрасте не бизнесом надо заниматься, а своей большой семьей, жить, радуясь успехам детей и внуков.

— А что со мной происходит? — недовольным тоном произнесла Дунья, которой не удалось передать мужу свое настроение.

Сквозь вырез халата виднелись ее разделенные ложбинкой груди, в эту минуту они казались полнее обычного.

— В последнее время мы похожи на людей, принявших крепкий алкоголь, от которого никак не можем опомниться и прийти в себя! — Хасар и себя включил в это "мы", рассчитывая найти в жене единомышленника.

По тону мужа она сразу же поняла, о чем он хочет говорить с ней. Дунья понимала, что если не сейчас, то когданибудь потом этот разговор все равно должен состояться, понимала, что в дальнейшем их жизнь может пойти совсем по другому руслу, и вполне может статься, не обойдется и без больших потерь.

Дунья и раньше не раз видела, как Хасар пытается поговорить с ней серьезно. Она боялась этого разговора, потому что знала, что речь пойдет не только о ней одной, но и обо всей семье, знала она и мнение семьи на этот счет, и оно было не в ее пользу, потому что в этом вопросе вся семья была на стороне Хасара. Она всячески избегала этого разговора. И даже когда казалось, что разговора не избежать, на помощь ей приходила женская интуиция, и тогда ей удавалось уйти от трудного разговора. Но и Аннов все больше привязывал ее к себе, втянув в свою предпринимательскую деятельность и обещая скорые большие прибыли, притягивал своим вниманием и нежным обращением. Он делал все для того, чтобы она в любом месте чувствовала себя состоятельным и достойным уважения человеком, могла гордиться этим.

Главное, ей такая жизнь нравилась, это и было причиной напряженности в семье. Свою сегодняшнюю жизнь бизнес-леди Дунья зачастую сравнивала с тогдашней, когда она училась в Ленинграде, и рядом с ней постоянно был Хасар, окружавший ее своей любовью и заботой, которой она так жаждала тогда. В те дни она была одухотворена и с радостью принимала свою женскую долю. Верила, что так будет всегда. Но сегодня волны подхватили лодку ее жизни и, оторвав от одного берега, стремительно уносили в неизвестном направлении.

Давая понять, что слова Хасара задели ее, Дунья произнесла обиженным тоном:

— Знаешь что, Хасар? Вот ты говоришь, что со мной что-то происходит, — подумав немного, она продолжила в том же тоне, — и я пытаюсь понять, что ты имеешь в виду. А может, все вовсе не так, как думаешь ты?

— Возможно.

— Сам ведь видишь, как сегодня живут многие некогда обеспеченные семьи, тысячи людей оказались не у дел и живут на грани нищеты, даже не живут, а выживают.

Она хотела сказать: вот и мы одна из таких семей.

— Ваших зарплат ни на что не хватает, это пустые деньги. Вот уже много лет мы, даже если что-то покупаем детям, себе ничего позволить не можем, ходим в обносках. Почему же мы не должны воспользоваться шансом, данным семье, чтобы твердо встать на ноги? Люди ищут, да не могут найти такой выход.

Хасар не мог согласиться с тем, как Дунья, пытаясь доказать свою правоту, всех под одну гребенку стала чесать.