Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043 (СИ)

– Тебя этот вопрос никогда не интересовал! Зачем тебе это?

– Да, в телефонном справочнике лазил, и вдруг нашёл какого-то Н.Бойновича, проживающего в городе Атланта. Вот и подумал: ты же была в штатах! Может, мой папа – американец, миллионер? Может – в гости сгонять, познакомиться? Глядишь, и от наследства кусок перепадёт!

На том конце повисла пауза, потом каким-то надтреснутым голосом мать сказала:

– Да, Володя, твой папа остался в Атланте. Но ехать туда я не советую. Там ничего хорошего нет.

– А я не на экскурсию туда собираюсь, а на папу поглядеть! И задать ему пару вопросов. Ну там, хау ду ю ду, не жмут ли ботинки, если совесть не жмёт…

Там опять всё затихло, потом вздохнуло, и тихонько произнесло:

– Ты сильно повзрослел, сынок. Изменился. Голос стал совсем другой. Наверно, у тебя суровая работа. Я слышала, что где-то в Мексике идёт война. Смотри, будь осторожнее, пожалуйста. У тебя есть женщина?

– Да, мама, есть. Она местная. Я не хотел тебе говорить. Думал сделать сюрприз. Мы планируем приехать в Россию через год-два. Вместе с женой и дочерью. Твоей внучке уже третий год. Она красавица, вся в маму.

Впервые за несколько лет я поговорил с матерью по душам. В конце разговора она робко попросила дать сказать два слова внучке, и когда та ответила ей: "Пливет, баба! Хаясо. И я тебя! Плиеду!", то из трубки хлынули слёзы. Нам было строго наказано предупредить о приезде заранее, чтоб бабушка (Как быстро она из мамы стала бабушкой! Словно год готовилась!) успела купить внучке подарки, и сделать горбушу с овощами в духовке. Уже прощаясь, я сказал матери:

– Мне важна вся информация о моём отце и обоих родителях Паши. Пожалуйста, напиши всё, что знаешь на ящик [email protected] Это очень важно. Не сказки для глупеньких детей, а факты. От этого многое зависит. В том числе – и наш приезд.

– Хорошо, сыночек, я сейчас ещё всплакну минуток десять, а потом сяду, и напишу всё, что вспомню! Ведь это было так давно! До встречи!

Я указал матери электронку одного товарища, через которого шла связь с правительством в Мехико. Звали его Олег, он всегда был обвешан фотоаппаратами и треногами, вёл передачу на местном телевидении, и представлялся "Свободным фотографом".

Через несколько дней меня вызвал шеф. В его кабинете сидел мужчина с таким же седым ёжиком, что и у меня, невысокий, лет пятидесяти пяти, в коричневом костюме. Шляпа и плащ висели на вешалке. Я снял свою мокрую куртку, и повесил рядом.

– Как тебе предновогодняя погодка? У нас во Владике снега – только успевают разгребать, а тут ливень за ливнем. Не знаю даже, получится ли фейерверк запустить при такой погоде? Знакомься: это – Романов Алексей Валерьевич. Прибыл к нам издалека, будет курировать одно из направлений. Он привёз кое-какие новые данные про Джонни, прочитал письмо твоей мамы, и имеет тебе кое-что сказать. (Письмо мать прислала на другой же день, я его сразу распечатал, и передал шефу.)

– Для начала я хотел попросить вас, Володя, не работать так прямолинейно! – осторожно начал Романов. – Не думаю, что этот звонок маме и её письмо как-то ставят под угрозу вашу поездку, но впредь такие действия попрошу согласовывать.

– Хорошо! – сказал я. – Я понял.

– Замечательно! Теперь по поводу робота. Информации, как это ни странно, очень мало. Дело усложнятся тем, что там, в Атланте, у нас нет своих людей. Из письма вашей матушки мы поняли, что они, молодые спецы, десять человек, из которых три женщины и семеро мужчин, по окончании института прибыли в Атланту для работы в совместном проекте. Цель проекта – создание робота-андроида универсального назначения. Нам он был нужен для работы на Марсе и в Антарктиде, им – для других целей. Руководил лабораторией Василий Григорьев, гражданин Америки русского происхождения. Через два года американская сторона в одностороннем порядке разорвала договор, объяснив это секретностью разработок. Восемь наших спецов сразу уехали обратно, но господин Бойнович и госпожа Куренкова остались. Куренкова к тому времени вышла замуж за руководителя проекта Григорьева, который был старше её на восемнадцать лет. Но брак был вскоре расторгнут, и она тоже вернулась на родину через полгода после основной группы, уже как Григорьева. Таким образом, по непонятным причинам, в Атланте остался только господин Бойнович, хотя его беременная супруга уговаривала…, – он поднял листок с письмом, нашёл нужное место и, поправив очки, зачитал: – Уговаривала как могла, но на Колю словно нашло какое-то затмение, он день ото дня становился всё более похож на одержимого, в нём стали появляться странные черты характера и отклонения сексуального характера! Словно в него вселился дьявол! О как! Вы же читали это письмо?

– Конечно, – ответил я, – Моя жена, пока была беременная, тоже штучки откалывала – любо-дорого вспомнить. Так что в чертовщину я в данном случае не верю.

– И я не верю! Но человек работал в секретной лаборатории, остался за рубежом, а вы родились уже в России. Кстати, Павел, ваш друг, который сейчас, кстати, загорает на пляже в Гонолулу, родился почти через два года после того, как его мама вернулась из…

– Пашка!? Жив!? – я схватил Романова за руку через стол так, что шеф привстал и почти закричал:

– Володя, отпусти товарища полко… отпусти Алексея Валерьевича!

Сломать руку товарищу полковнику было делом непростым, поэтому Романов, улыбнувшись, положил мои лапы на место, и сказал:

– Да, жив! Об этом стало известно совсем недавно. Вы – человек уже проверенный, поэтому я сообщаю вам совершенно секретную информацию. Давно готовится аннексия Гавайских островов. Совбез ООН даёт на это добро. Острова будут вскоре поделены между Россией и Китаем. Китайцам отойдёт самый большой остров – Гавайи, нам – Оаху и всё остальное. Чтобы взять хорошо укреплённую крепость малой кровью, внутри крепости нужны свои люди. Вы же помните майора Бэнкса? Он и ещё несколько офицеров работает на нас. Он не фанатичный вояка, и не идейный рогозинец. Он бизнесмен. Он много воевал против нас, и понимает, что в плен таких как он, не берут. А в Америке такие не нужны. Поэтому у нас договор: он сдаёт нам без боя всё, что в его власти, а мы оставляем его там каким-нибудь завхозом. Поэтому он спас вашего товарища, и дал оружие вам. Не потому, что он так любит русских, а потому что Америка его разочаровала и кинула. Этот старый лис всё заранее просчитал, и подготовил себе пару запасных аэродромов. А Павел работает санитаром в местном госпитале. Ему сделали неплохой протез. Вернётся домой – в Красноярске закажем ещё лучше. Захочет остаться – мы не будем против: толковые ребята там скоро очень понадобятся.

– Пашка жив! – только и выдавил я. – Спасибо тебе, святая дева Гваделупская!

– Кто? – не понял полковник.

– Да это – так. Простите, я вас перебил! Вы что-то говорили про пашину маму. Кстати, а ей уже сказали?

– Да, конечно! В первую очередь. Так вот, Павел родился через два года после возвращения его мамы из Америки, поэтому он младше вас, Володя, года на полтора. Вы учились в одном классе потому, что вас отправили в школу почти в девять лет по состоянию здоровья. Его отец – не Григорьев, хотя она и приехала обратно уже как Григорьева. Его отец – военный офицер. Он погиб в районе Формозы, когда Павлу было лет восемь. Всё это очень интересно, но вернёмся к роботам. Ваша мать привезла одного с собой. Видимо, это и было то, над чем работала тёмная контора в Атланте. Она привезла его как память о муже или как игрушку будущему ребёнку. С такой игрушкой её выпустили из секретной лаборатории? Это очень странно. Мы подумали, и пришли к выводу, что матушка ваша не знала, что это не просто игрушка, а нечто, влияющее на психику. И это нечто ей подсунули специально в качестве эксперимента. Эту штуку впоследствии могли сто раз перепрошить, и заложить новые возможности. Она влияла и на вас, и на неё. Возможно – ещё на кого-то. Что было у неё в голове – мы не знаем. Вашего робота водолазы так и не нашли. В том, что ты нашёл неподалёку, схемы сгорели, но техники сказали, что таких антенн они ещё не видели. Как явствует из документов и показаний, ваш отец и все наши спецы работали над ходовой частью роботов, системой питания и новыми материалами, и в мозги не лезли. Этим занимались американские пида…э-э-э партнёры. В сухом остатке: почти все из той группы вспомнили, что во время работы в Америке у них были странные ощущения: головокружение, неадекватное поведение. Кто-то становился излишне болтлив, одна из дам влюблялась через день, кто-то плакал без причины, кому-то везде чудился запах цветов. А Бойнович вообще стал неадекватен. В чертей мы с вами, как договорились, не верим. Что остаётся? Остаётся целенаправленное воздействие на психику при помощи каких-то волн. Зачем – понятно. Джонни – это оружие. А вот как оно работает, почему не применяется на практике, и почему эту лабораторию внезапно закрыли уже как двадцать лет – нам с вами и надо выяснить. И ещё: после случая с вашим отцом в невозвращенцы записались ещё несколько наших химиков, работавших на совместном предприятии в городе Колумбия. Это не очень далеко от Атланты. Естественно, после такого все подобные контакты с американцами пришлось прервать. В их прессе, ясное дело, было много вони про очередной железный занавес и диктатуру в России. Но по странному стечению обстоятельств, буквально через полгода в Нью-Йорке, в "Фонде Карнеги" произошёл взрыв, который унёс жизни почти полусотни этих пида…э-э-э, членов Бильдербергского клуба. Вскоре доллар стал резко девальвировать, от него начали массово отказываться в Азии, Европе и Латинской Америке. Сразу началась инфляция в самих штатах, запад и юг страны фактически откололись от востока, Анкоридж заметался между Канадой и Чукоткой, зона свободной торговли "НАФТА" тут же накрылась медным тазом, и этим пида…э-э-э, и нашим партнёрам в Вашингтоне стало не до таких мелочей, как лаборатория в Атланте. Вот и всё, что я имел сообщить.