Мотылёк

В этот миг мы услышали в холле смех Артура, и внимание Мод вновь переключилось на него.

– Индюк! – крикнула она в потолок.

Ее глаза опять нашли меня.

– Дорогая, правда, он просто чертов индюк? – уже тише спросила она.

Я метнула взгляд на дверь, словно пытаясь понять, как далеко разносится ее голос. Мама уловила мое движение и с раздражением произнесла:

– Джинни, дорогая, не будь такой пай-девочкой, черт тебя подери! Ты что, не видишь, что он всего лишь напыщенный индюк? Наверное, мне надо переехать в Испанию – отличная мысль, правда? Что скажешь – навсегда убраться отсюда, сидеть на солнце и смотреть в море… Как ты думаешь, дорогая?

Я поняла, что мне пора уходить.

– Индюк! – проговорила она и вновь рассмеялась, как будто ей было неимоверно приятно само это слово.

– Пойду помою посуду и вернусь, – быстро произнесла я и вышла из библиотеки, не дав ей возможности возразить. Я знала, что проще всего от нее отделаться, пообещав вскоре прийти обратно. Закрыв за собой дверь, я облегченно вздохнула и прислушалась. Я должна была позаботиться о том, чтобы ее больше никто не увидел пьяной.

Пару секунд было тихо, но затем раздался стук стекла о стекло. Стало очевидно, что этим вечером Мод натворит бед. Глубоко вдохнув, я взялась двумя пальцами за ключ в двери библиотеки. Следовало предусмотреть все. Я слышала, как Виви и Артур о чем-то болтают в зале; Клайв уже ушел на свой чердак; в библиотеке оставалось еще несколько бутылок хереса, к тому же я сомневалась, что Мод сможет до утра подняться с дивана. Я приняла решение.

Затаив дыхание, я потянула дверь на себя, чтобы замок нечаянно не щелкнул, и очень медленно, очень осторожно повернула ключ.

Все прошло хорошо – мне удалось изолировать возмутительницу спокойствия от всех остальных.

Я отправилась на кухню убрать после ужина. Сегодняшняя выходка Мод показалась мне более дикой и зловещей, чем все предыдущие. Моя задача заключалась не только в том, чтобы скрыть ее поведение от Клайва, Виви и остального мира – я ведь дала торжественное обещание другой Мод, моей матери Мод. В особняке находилась Виви, так что мне следовало всю ночь оставаться настороже. Внезапно равновесие в доме показалось мне очень хрупким и непрочным.

Когда я уже почти домыла посуду, до меня донеслись глухие удары в дверь библиотеки и громкий крик Мод, в котором звенела нескрываемая ярость:

– Джинни, немедленно открой дверь!

Из-за двери долетел грохот: по-видимому, она сбрасывала на пол книги – и похоже, у самого порога. Ну зачем я ее закрыла?

– Джинни, ты меня слышишь? Как ты посмела меня запереть?!

Я уже стояла у двери и молча размышляла, стоит ли открывать: возможно, все остальные не слышали шума? Мне не хотелось злить Мод еще больше, но я понимала, с чем мне придется столкнуться, если я все же отопру дверь. Не успела я прийти к какому-либо выводу, как за дверью раздался зловещий, переходящий на рык шепот:

– Джинни, клянусь, если ты сейчас же не откроешь дверь, я убью тебя!

Я повернула ключ. Дверь распахнулась, и на меня обрушились три больших тома в твердой обложке. Я успела пригнуться, и удар пришелся вскользь. Вслед полетели новые книги – по одной-две за раз. Опустившись на пол, я молча смотрела на все это.

Из зала показалась голова Виви.

– Черт, что происходит? – спросила она. – Джинни, что ты делаешь?

К счастью, она не увидела книги в полете. Я стояла на коленях, а весь пол вокруг был усыпан книгами. Не теряя ни секунды, я стала собирать их и складывать в стопки.

Едва заслышав голос Виви, Мод закрыла изнутри дверь библиотеки.

– Я просто отбираю старые книги. Мы наконец решили навести порядок в библиотеке, – нашлась я.

– Но ведь для этого необязательно было швырять их? – с легким раздражением в голосе произнесла Виви и вернулась к Артуру.

Придвинув книги к стене, я отправилась спать. Меня радовало только то, что к завтрашнему дню Виви уже не будет в доме и мы сможем вернуться к нормальной жизни без необходимости скрывать что-либо.

Швыряние книг ознаменовало собой начало периода буйства, которое вскоре затянуло Мод так же сильно, как алкоголь. Напившись, она неизменно пыталась устроить драку – правда, только со мной, – и чем сильнее я старалась утихомирить ее, говоря то, что, по моему мнению, она хотела услышать, тем более агрессивной она становилась. Хорошо, если Мод на меня просто кричала, – мне все чаще приходилось претерпевать нечто худшее. Однако я не ненавидела и не презирала ее за это – лишь жалела. Я видела, как она теряла над собой власть, как прежняя Мод куда-то исчезала, сменившись совсем другим существом, у которого с ней не было ничего общего. Это существо вселялось в нее, с каждым днем набирая силу, подпитываясь ее слабостью. В такие минуты передо мной была не моя мать, а захвативший ее тело злобный демон, исходивший неуправляемой яростью и злобой. Удивительно то, что это существо было намного более крепким физически, чем моя мать. Я видела, как она поднимает столы, разбивает двери, швыряет шкафы – а ведь все эти предметы Мод даже не смогла бы сдвинуть с места. Казалось, в такие минуты сила ее мышц многократно возрастала.

Но сильнее всего изменились ее глаза: очень быстро они стали глазами другого человека – ясными, пронзительными и светящимися решимостью. Глазами, которые видели все в темном свете. Я точно знала, что Мод не сможет победить это существо, – его сила и желания с каждым днем становились все более очевидными.

Было еще кое-что, чего я никогда не могла понять. Я уверена, Мод практически не осознавала, что с ней происходит, не контролировала свои приступы, но, услышав приближение Клайва, она неизменно прекращала буйство и начинала заниматься каким-нибудь делом. Она напоминала мне пятилетнего ребенка, который кажется неуправляемым, но все равно где-то в глубине души понимает, что ему не следует так себя вести.

Закрывая глаза перед тем как заснуть, я вспоминала свою мать, серьезную Мод, которая в минуты ясности обнимала меня, гладила по голове и говорила, что она любит меня до боли в сердце. А потом она благодарила меня за все. Я почти видела ее мокрые от слез глаза и задавалась вопросом, знает ли она вообще о том ужасе, который вселился в нее.

12

Я шпионю

Вивьен дома вот уже сутки – двадцать четыре часа без малого. Я все утро пролежала в постели. В последний раз я видела ее, когда использовала стакан молока в качестве маскировки – и когда выяснилось, что у нас совсем разные воспоминания о нашем покойном отце.

Все это время я пыталась избавиться от навязчивого странного ощущения, которое регулярно посещало меня с той минуты, как Вивьен вошла в дом: потребности точно знать, где она сейчас и что делает. И время лишь усиливает эту тягу. Последние сорок семь лет я прожила, не имея ни малейшего представления о том, где ее носит, но теперь, спустя день после ее возвращения, меня тревожит и пугает мысль о том, что я не знаю, где она сейчас. Я понимаю, что это напрочь противоречит всякой логике. Возможно, причина в том, что я привыкла точно знать, что и где происходит в доме – ведь мое окружение уже давно устойчиво и неизменно, и до возвращения Вивьен единственным непостоянным его элементом была сама я.

К счастью, ей неизвестно, что я за ней шпионю. Я знаю этот дом как облупленный, и чтобы следить за Вивьен, мне необязательно ходить за ней по пятам. Я уже почти разработала систему, с помощью которой можно практически не сходя с места отслеживать ее передвижения по звукам, которые она издает. Мне в точности известно, из какого окна что видно, и я знаю голос каждой скрипнувшей двери или половой доски, а также бормотанье каждой трубы. Я умею читать отзвуки, которые слышатся в коридорах, дрожь окон, вызванную открыванием или закрыванием той или иной двери, а также звуки, которые приносят мне из разных уголков дома старые вентиляционные трубы. Внутреннее строение дома словно превратилось в разветвленную систему связи, которая доносит до меня информацию о том, где сейчас Вивьен.