Волшебная сказка Томми

12. А все было так хорошо...

Когда Бобби и Сейди вернулись домой, от молчания остались лишь теплые воспоминания. Как только открылась входная дверь и в дом ворвались их громкие голоса и веселый смех, Чарли тут же вскочил с дивана в гостиной (Сейди потом возмущалась, что он сбил все подушки, нарушив тем самым их идеальное расположение и оптимальную степень «взбития») и поспешил к нам на кухню. Мы даже слегка испугались — так неожиданно он влетел в дверь, тем более что в другую дверь в это время входили Сейди и Бобби, и мы с Финном смотрели туда. Помню, я еще подумал, что, наверное, ему не хотелось, чтобы вновь прибывшие заподозрили, что у нас что-то неладно. И его можно понять.

Мне показалось, что Чарли чувствует себя виноватым. Ведь он допустил, чтобы Финн так расстроился. Да, наверное, Чарли хотелось, чтобы я кое-что понял, но все это можно было бы сделать иначе. Не привлекая ребенка. Но я не думаю, что Чарли так сделал нарочно. Просто его сын затронул такие вопросы, которые Чарли, по-моему, хотелось бы прояснить самому, но он то ли боялся, то ли стеснялся, то ли просто не мог обсуждать их со мной.

Когда Бобби с Сейди вошли, Финн встретил их радостной улыбкой. Он вскочил из-за стола, подлетел к Сейди и обнял ее с разбегу. А потом повернулся к Бобби и поцеловал его, чтобы тот не чувствовал себя обделенным вниманием. Казалось бы, мелочь. Но Финн всегда помнит о таких вещах. Собственно, поэтому он так мастерски манипулирует людьми. Когда ему что-то нужно, он сыграет на чувстве вины и заставит тебя сделать именно то, что ему хочется, чтобы ты сделал, — вернее, он заставит тебя почувствовать то, что ему хочется, чтобы ты почувствовал, и тогда, может быть, ты сделаешь именно то, что нужно, чтобы Финн был доволен. Блин, мне только сейчас пришло в голову... парню надо работать в ООН. Кофи* нервно курит в углу.

* Кофи Аннан — генеральный секретарь ООН.

— Финн! Какой приятный сюрприз! Ой! — воскликнула Сейди. Последнее «ой» относилось к тому, что Финн налетел на нее с разбегу и со всего маху ударился головой ей в грудь. Пышную — да, но все-таки не бронированную. — Как поживает наш маленький храбрый солдатик? — Сейди, когда разговаривает с Финном, превращается в медиума заботливых бабушек. Обращения типа «наш маленький храбрый солдатик», предостережения вроде «Ты испортишь себе глаза», вечерние напутствия перед сном «А маленьким детям давно пора баиньки» извергаются из нее словно какой-нибудь полтергейст.

— Хорошо поживаю. — Финн посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся. — Томми помог мне закончить коллаж.

— Парень любит поделки, — заметил Бобби. — Ты бы видела, что он творит с обыкновенным листом самоклеящейся пленки.

— Поделки — это такие мухи? — спросил Финн.

— Нет, Финн, — сказал Чарли. — Это всякие штуки, которые ты делаешь сам. В «Синем Питере»*, помнится, был специальный раздел, что-то вроде «Умелые руки». Там учили, как делать поделки из самых разных материалов.

* «Синий Питер» («Blue Peter») — популярная детская образовательно-развлекательная передача на ВВС. Название передачи происходит от названия сине-белого флага, который поднимают на кораблях, готовых отплыть от причала в порту. Смысл в том, что каждая передача — это своеобразное путешествие к новым знаниям и открытиям. В списке «100 лучших британских телепрограмм», составленном Британским институтом кинематографии в 2000 году, программа «Синий Питер» заняла шестое место.

— А вы когда были маленькие, по телику тоже шел «Синий Питер»? — Финн недоверчиво уставился на нас. Мне это напомнило один случай, когда я сам был подростком: я сидел у себя, слушал кассету «Rolling Stones», и мама зачем-то вошла ко мне в комнату. Она услышала песню и принялась подпевать. Я сперва удивился, что мама знает слова, а потом с ужасом осознал, что она тоже слушала «Rolling Stones», когда была молодой. Это было так странно.

— Конечно, шел, зайчик, — сказала Сейди, принимая последнего «зайчика» по каналу потусторонней связи с духами умильных старушек. — «Синий Питер» идет по телику с незапамятных времен.

— И мы, когда были маленькими, очень любили делать поделки, о которых рассказывали в передаче, — добавил Чарли. — Мы покрывали их самоклеящейся пленкой, чтобы они были прочнее.

— А я до сих пор делаю поделки и покрываю их пленкой для прочности, — заметил Бобби. — Собственно, тем и живу.

— Ага, — рассмеялась Сейди. — И поделки, и гениталии некоторых товарищей. Самоклеящаяся пленка — штука полезная. На все случаи жизни.

(Кстати, Сейди нисколько не преувеличивала. Бобби частенько брал работу на дом, если вы понимаете, что я хочу сказать.)

Но Бобби невозмутимо продолжил:

— Благодаря «Синему Питеру» я нашел, чем добывать себе средства к существованию. Валери Синглтон — мой кумир и богиня.

— Кто такая Валери Синглтон? — спросил Финн. Ему явно нравилось, что происходит. Мне, кстати, тоже. Обожаю подобные глупые бессодержательные разговоры, в сущности, ни о чем — непринужденную болтовню с легкими дружескими подколами. Мы всегда так общаемся. Как в нормальной, хорошей семье, где все любят друг друга и хотят, чтобы всем было весело. Собственно, мы такая семья и есть.

Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. В последнее время я часто такое проделываю, я заметил: вдруг (ни с того ни с сего) вздыхаю и этим вздохом как будто снимаю скопившееся напряжение. Так продолжается всю неделю. А сегодня, похоже, случился кризис. Мне вспомнилось, как я дрочил в автобусе. Это, наверное, уже клиника. Кстати, будет что рассказать Джулиану. Ему понравится. Мне уже даже не верилось, что это было сегодня утром. По всем ощущениям, прошла целая вечность. Когда мы с Финном сидели на кухне и просто молчали... сколько мы так просидели? Полчаса? Сорок минут? И, как ни странно, мне действительно полегчало. Забавно иной раз выходит: ты изо всех сил стараешься не думать вообще ни о чем, а потом что-то случается, и ты неожиданно оказываешься в ситуации, когда думать приходится. Хочешь — не хочешь, а надо. То есть не то чтобы я разобрался во всем и понял, что делать дальше. Скорее это было бездействие мысли, когда ты вроде бы постоянно о чем-то думаешь, а о чем — непонятно и, по сути, не важно. Мне понравилось, на самом деле. Обычно такое бездействие мысли случается у меня под воздействием химии, так что это был новый опыт.

— Кто такая Валери Синглтон?! — переспросил Бобби, делая страшные глаза. — М-да, молодой человек, с вами придется еще поработать. — Бобби схватился за сердце, изобразив приступ праведного негодования, а Финн буквально рыдал от смеха. — Чарли! И ты называешь себя гомосексуалистом?! — продолжал Бобби. — Твой сын не знаком даже с элементарными основами современной гейской культуры!

Чарли рассмеялся и обнял Сейди и Бобби.

— Ребята, какие вы классные! — Он обернулся ко мне. Я сидел за столом в полном оцепенении и активно тупил. Это и вправду была непростая неделя. — Том, поднимемся на минутку к тебе?

— Ага, — сказал я.

Мы поднялись вверх по лестнице. Бобби тем временем приобщал Финна к «основам современной гейской культуры», перечисляя имена и фамилии бывших ведущих «Синего Питера»:

— Валери Синглтон, Джон Ноукс, Питер Первес. Повторяйте за мной!

— Валери Синглтон, Джон Ноукс, Питер Первес! — произнесли нараспев Финн и Сейди.

— Еще раз!

— Валери Синглтон, Джон Ноукс, Питер Первес! Мы с Чарли уже подходили к двери моей спальни.

— А потом Валери перешла на «Радио-4», на какую-то там передачу для взрослых, типа продвинулась дальше, а вместо нее взяли Лесли Джадда. Итак, измененный состав: Лесли Джадд, Джон Ноукс, Питер Первес! Давайте все вместе!

Мы вошли ко мне в комнату и закрыли дверь.

— Что происходит? — спросил я у Чарли.

Чарли встал у окна. Он смотрел на железную дорогу. Вообще-то дорога проходит не прямо под нашими окнами, а за домами на той стороне улицы, так что из наших окон поездов не видно, но иногда их бывает слышно. И особенно — один исключительно громкий поезд, который проходит мимо примерно в четыре утра, и когда он проходит, весь дом трясется. Кто-то мне говорил, что на этом поезде из Лондона вывозят радиоактивные отходы. По ночам риск аварии меньше, а значит, и меньше шансов, что случится утечка с последующим массовым заражением. Я так думаю, если на этом поезде и вправду вывозят ядерные отходы, то четыре утра — это действительно самое что ни на есть подходящее время, поскольку все активисты различных движений и ярые защитники всяческих прав спят, видят сладкие сны о штурме полицейских заслонов и пребывают в блаженном неведении, что потенциальный источник всеобщей погибели — равно как и повод для многочисленных демонстраций и маршей протеста — каждую ночь проезжает буквально у них под окнами. Хотя, по-моему, все это выдумки. Во-первых, ядерные отходы не вывозят из города каждый день, правильно? Да и откуда бы им взяться у нас в Ислингтоне? У нас тут приличный район, безъядерная зона. Если бы что-то такое было, об этом давно бы узнали и подняли бы на уши всю общественность.