Хранитель слёз (СИ)

-- Если хочешь, можем не ехать, -- предложил Никита. -- Если чувствуешь себя неважно, нет проблем -- давай останемся. Ещё не хватало насильно мучить себя из-за этой поездки.

-- Нет... -- Лиза качнула головой. -- Я справлюсь.

-- Но если вдруг ты почувствуешь себя хуже, то мы сразу же можем уехать оттуда на такси, договорились?

Лиза слабо кивнула.

-- Хорошо, -- кивнул в ответ Никита. -- Тогда я сейчас позвоню Михаилу и скажу, что мы готовы ехать.

Через час во двор въехал "Фольксваген" нотариуса. Никита, как и обещал, завернул Лизу в несколько одеял -- даже лица не было видно. Когда они спустились на лифте на первый этаж, он подхватил её на руки. Михаил -- как и попросил его Никита -- встретил их выходе из лифта. Взяв сумки, он зашагал рядом с ребятами, придерживая для них дверь подъезда. Затем открыл заднюю дверь своей машины и помог Лизе устроиться поудобней. Специально к этой поездке он даже установил на задние окна тёмные шторки.

Когда дверь машины закрылась, Никита, сидя рядом с Лизой, немного раскутал её. Веки девушки по-прежнему оставались крепко закрытыми.

-- Можешь открыть глаза, -- тихо сказал Никита. -- Здесь не видно снега.

Через несколько секунд Лиза очень медленно приподняла веки. Не спеша окинула взором салон. Затем, чуть оттянув пальцем шторку, осторожно выглянула в окно.

Она смотрела на снег.

Через несколько мгновений, прижавшись спиной к креслу, дала понять, что всё в порядке. Можно отправляться.

-- Прекрасно! -- изумленно выговорил Михаил. Для него прямой взгляд Лизы на снег, наверное, являлся событием поистине грандиозных масштабов.

Выехать из города в последний день года было непросто. Все куда-то спешили, норовили быстрее проскочить на перекрестках. Вдобавок кружил, не переставая, снег; температура опустилась до 23 градусов. Кажется, снова начиналась метель. Во время пути Михаил и Никита почти не разговаривали: каждый пребывал в своих мыслях. Да и когда сидишь на разных уровнях салона -- спереди и сзади -- импульс к полноценной беседе как-то сбивается автоматически. Лиза сидела неподвижно, спокойно. Наверное, и сейчас считает вдохи, подумал Никита.

Три часа спустя они выехали с трассы на небольшую однополосную заснеженную дорогу -- поселение, застроенное частными домами. Одни -- старые: пламенный привет из Советского Союза, другие -- гораздо свеженькие: построенные из более современных материалов в более современное время.

Снегопад к тому моменту прекратился. Никита указал направление к дому, и через несколько минут, объехав немногочисленные улицы, они были на месте.

Михаил так же помог с вещами, пока Никита нёс Лизу к большому двухэтажному краснокирпичному дому. Он был построен отцом Никиты лет пятнадцать назад. Весь второй этаж этого дома раньше принадлежал одному Никите. Там находилась его большая комната, где он когда-то спал, а также просторный зал с диваном, старым чёрно-белым телевизором и различным хламом, состоящим из вещей, которыми вся семья когда-то пользовалась. Сам дом был огражден невысоким серебристым металлическим забором. Справа от калитки, через которую они вошли, располагался гараж отцовской "Калины".

Пока Никита держал Лизу, нотариус повернул ручку входной двери -- и незапертая дверь распахнулась. В доме было шумно. Звенел женский голос, извергался телевизор, человек семь куда-то весело тащили здоровенный стол. Однако в ту секунду, когда входная дверь захлопнулась, все разом, словно по приказу, замерли и устремили взоры на вошедших.

-- Никита приехал! -- воскликнул кто-то из них, и в одно мгновение в прихожей собралась приличная толпа.

Лиза, завёрнутая в несколько одеял и паря на руках у Никиты, покраснела: столько людей и их внимания, сконцентрированного на ней.

Из кухни показалась невысокая женщина лет пятидесяти в поварском фартуке и с белыми от муки руками.

-- Здравствуй, сынок! -- радостно сказала она, и Никита, осторожно поставив Лизу на ноги, подошёл к ней и чмокнул в щёку.

В это время Михаил, с благодушным выражением лица, приобнял Лизу, всем приветливо улыбаясь.

-- Прошу минуточку внимания! -- обратился Никита ко всем родственникам и знакомым. -- Я сегодня не один. Хочу представить вам людей, которые пришли со мной. Эта девушка -- моя двоюродная сестра Лиза. А этот мужчина -- наш хороший друг, который нам всегда помогает, его зовут Михаил.

Папа Никиты сразу же подошёл и с широкой хозяйской улыбкой поздоровался с сыном и Михаилом за руку, заговаривая и уводя последнего за собой в зал. Затем мама подошла к Лизе и, стараясь не замарать её мукой, обняла.

-- Здравствуй, племяшка! -- улыбнулась она, с нескрываемым интересом осматривая девушку. -- Я никогда тебя не видела. Ты очень красивая!

Лицо Лизы горело. Она ничего не ответила, но слабо, растерянно улыбнулась. Мама Никиты сразу же повела скованную одеялами и скромностью девушку на второй этаж, подальше от любопытных глаз толпы.

Никита принялся здороваться с родственниками и друзьями родителей, приехавшими на праздник. Отец уже о чём-то живо беседовал с Михаилом: "Сколько уже таких "Фольксвагенов" видел -- ни разу не мог поговорить с владельцами! Не то чтобы собираюсь брать, но... Машинка вроде неплохая, что скажете? Много жрёт вообще?"

Как знал Никита, нотариус торопился обратно в город: ему нужно было успеть вернуться к вечеру к своей семье. Однако пока он не съел тарелку пельменей и не выпил чаю с творожным пирогом, его так просто не отпустили. Лишь после этого, с благодарностью попрощавшись со всеми, он уехал, дав обещание, что приедет за Никитой и Лизой, когда им будет угодно. Никита поблагодарил нотариуса в ответ и проводил его до машины.

Дальше гости по желанию шли мыться в баню. Поговаривали, что у Нечаевых самая лучшая баня в селе. К ним даже иногда приходили париться по знакомству. Никита с Лизой решили воздержаться от водных процедур. Так пролетело несколько часов. За праздничный стол все уселись около девяти вечера. Набралось, как и предполагал Никита, человек двадцать пять. Зал в доме был исполинским и легко вмещал всех присутствующих.

Никита и Лиза сидели у самого края стола, чтобы в любой момент можно было беспрепятственно покинуть его и пойти отдохнуть на второй, пустующий этаж. Лиза, уже снова в своём вязаном свитере, сидела, чуть приспустив голову, и время от времени робко поглядывала на остальных. Её, по указанию хозяйки дома, никто не смущал своим взглядом и ни о чём не спрашивал.

Вскоре все принялись за традиционную игру. По столу каждому сидящему стали передавать записочки с шутками и анекдотами, которые нужно было зачитать так артистично и эмоционально, чтобы все обязательно рассмеялись. После чьей шутки смеха за столом больше -- тот и победил.

Лиза не участвовала, но с видным увлечением наблюдала, как празднующие зачитывали по очереди шутки, волей случая попавшие к ним. Когда Никита зачитывал свою: "Идут двое по лесу. Один вдруг вытаскивает из кармана нож и рычит: "Деньги есть?" Второй достаёт из-за пояса топор и спокойно говорит: "А тебе зачем?" А первый: "Да так, разменять хотел...", -- все громко рассмеялись. И Лиза в этот момент даже немного улыбнулась. Атмосфера за столом парила тёплая и добрая. Мама Никиты, сидевшая неподалеку, заботливо ухаживала за племянницей, подливая ей ягодный компот и подкладывая в тарелку "зимнего" и "мужских грёз".

Был среди празднующих Сергеич -- ветеран Великой Отечественной войны, всеми глубокоуважаемый старик, живущий по соседству. Никакой праздник никогда не обходился без его задушевного голоса. Никита часто становился свидетелем изумительного представления, когда весь стол подпевал проникающему в самое сердце Сергеичу. Для Никиты это всегда было что-то невероятное.

Вот и теперь, видимо, чтобы после игры разнообразить развеселившееся застолье меланхоличным контрастом, ветеран запел песню, которую Никита очень хорошо знал. Вскоре мотив стали подхватывать близ сидящие к Сергеичу, а затем -- и большая часть стола.