Маковое Море

Рачьи глаза приказчика еще больше выпучились, когда бледная рука приблизилась к нему, чтобы помочь подняться. Неужто сию длань благословил сам Воришка Масла? Ноб Киссин схватил протянутую руку и оглядел ее со всех сторон, но черноту нашел лишь под ногтями.

Тщательный осмотр его конечности и вращающиеся глаза исследователя встревожили Захария.

— Ладно, хорош! — сказал он. — Чего уставился-то?

Проглотив разочарование, приказчик выпустил руку. Ничего, если это — Облик, знак непременно отыщется, надо лишь сообразить, где искать. И тут его осенило: что, если Бедокур решил схитрить и придал посланнику характерную черту Шивы Ниилканты, Бога Синее Горло?

Догадка показалась столь очевидной, что приказчик вскочил на ноги и вцепился в воротник Захарьевой рубашки.

Захарий не ожидал наскока, но успел отбить трясущиеся лапы.

— В чем дело? — рявкнул он. — Свихнулся, что ли?

Приказчик опомнился и убрал руки:

— Пустяки, сэр, просто захотел взглянуть, не синий ли вы.

— Чего-чего? — Захарий вскинул кулаки — Ты еще и лаешься?

Приказчик испуганно отпрянул, поразившись быстроте, с какой Облик принял позу Воителя.

— Прошу вас, не серчайте… Я счетовод Бернэм-саиба… Меня зовут Ноб Киссин Пандер…

— И что вам здесь нужно?

— Берра-саиб велел забрать у вашей милости бумаги: вахтенный журнал, судовые ведомости — все, что нужно для страховки.

— Подождите здесь, — буркнул Захарий, скрываясь в каюте. Бумаги были уже собраны, и через минуту он вернулся. — Вот, извольте.

— Благодарю вас, сэр.

Захарию не понравился взгляд профессионального душителя, каким приказчик вновь ощупал его горло.

— Ступайте себе, Пандер, — бросил он. — У меня еще дела.

В сумраке трюма Джоду и Полетт крепко обнялись, совсем как в детстве, но с той лишь разницей, что теперь их разделяла преграда жесткого трескучего платья.

Джоду колупнул ногтем ободок капора.

— Ты изменилась, — сказал он, почти уверенный, что Полетт уже забыла бенгали.

Но она ответила на том же языке:

— Думаешь? Ты сам стал другим. Где ты был так долго?

— В деревне. Мама сильно хворала.

— Ой! — вскинулась Полетт, — Как она сейчас?

Джоду уткнулся в ее плечо; чувствуя, как вздрагивает голая спина друга, Полетт встревожилась и крепче прижала его к себе, стараясь согреть в объятьях. От его мокрой набедренной повязки платье ее промокло.

— Что произошло? Тантима поправилась? Ну говори же…

— Умерла… позавчера… — сквозь стиснутые зубы проговорил Джоду.

— Умерла! — Теперь Полетт ткнулась в него. — Поверить не могу… — шептала она, отирая слезы о его шею.

— До самого конца поминала тебя, — шмыгнул носом Джоду. — Ты всегда была…

Его перебило покашливание.

Полетт ощутила, как напрягся Джоду, и лишь потом услыхала посторонний звук. Резко обернувшись, она оказалась лицом к лицу с востроглазым кудрявым юношей в линялой желтой рубашке.

Захарий тоже растерялся, но первым пришел в себя.

— Здравствуйте, мисс, — сказал он, протягивая руку. — Захарий Рейд, второй помощник.

— Полетт Ламбер, — выговорила Полетт, ответив на рукопожатие, и смущенно добавила: — С берега я видела аварию и вот пришла узнать, как дела у пострадавшего. Я очень беспокоюсь за него…

— Я так и понял, — сухо сказал Захарий.

Полетт захлестнул сумбур мыслей: что подумает про нее этот человек и как отнесется мистер Бернэм к тому, что его воспитанницу застали в объятьях лодочника-туземца? В голове роились отговорки: ей стало дурно от зловония трюма… в темноте она споткнулась… Проще всего выдумать внезапное нападение, но она никогда не подставит Джоду…

Однако Захарий не вскипел благородным негодованием, но спокойно передал несостоявшемуся утопленнику рубашку и холщовые штаны. Когда Джоду отошел в сторонку, он нарушил неловкое молчание:

— Как я понимаю, вы знакомы с этим горе-моряком?

Теперь Полетт уже не могла прибегнуть к вранью:

— Конечно, вы поражены тем, что увидели меня в объятьях туземца. Уверяю вас, здесь нет ничего постыдного. Я вам все объясню…

— Совсем не обязательно.

— Нет, я должна объясниться хотя бы для того, чтобы вы поняли, насколько я благодарна за его спасение. Понимаете, Джоду — сын женщины, которая меня воспитала. Мы вместе росли, он мне как брат. Я по-сестрински его обняла, потому что он понес тяжелую утрату. На всем свете он мой единственный родственник… Разумеется, все это вам кажется странным…

— Вовсе нет, мисс Ламбер, — покачал головой Захарий. — Я прекрасно понимаю, как это может всколыхнуть душу.

Голос его дрогнул, словно история задела в нем какие-то струны. Полетт коснулась его руки и виновато попросила:

— Пожалуйста, не рассказывайте никому. Некоторые косо посмотрят на шуры-муры барышни и лодочника.

— Я умею хранить секреты, мисс Ламбер. Будьте уверены, я не проболтаюсь.

Заслышав шаги, Полетт обернулась и увидела Джоду в синей матросской рубахе и холщовых штанах. Без привычной повязки и чалмы стало заметно, как сильно он изменился — похудел, вытянулся и окреп; возмужавшее лицо казалось чужим, что очень беспокоило, ибо невозможно представить человека ближе и знакомее. В былое время Полетт тотчас принялась бы дразнить его с той беспощадной язвительностью, какую они приберегали друг для друга, если кто-нибудь слишком далеко выходил за пределы их личной вселенной. Вот уж схлестнулись бы в подначках и насмешках, закончив тумаками и царапаньем! Но при Захарий можно было лишь улыбнуться и кивнуть.

Джоду хватило одного взгляда, чтобы заметить напряженность Полетт и догадаться: между ней и кудрявым что-то произошло. Теперь, когда он всего лишился, его ничто не сдерживало от того, чтобы воспользоваться этой зародившейся дружбой.

— Скажи ему, пусть возьмет меня матросом, — на бенгали произнес Джоду. — Скажи, мне некуда идти и негде жить, потому что они утопили мою лодку…

— Что он говорит? — вмешался Захарий.

— Он хочет получить место на вашем корабле, — перевела Полетт. — Лодка погибла, ему некуда идти…

Она теребила ленты капора и была так очаровательна в своем смущении, что Захарий, который не мог оторвать от нее изголодавшихся глаз, сделал бы для нее что угодно. Он понял, что эта девушка и есть тот дар, обещанный вновь обретенной дудочкой, и если б она приказала пасть к ее ногам или выпрыгнуть за борт, он бы промешкал лишь для того, чтобы сказать: «Извольте».

— Считайте, это уже сделано, мисс, можете на меня положиться, — зардевшись, выпалил новоиспеченный помощник. — Я переговорю с боцманом, мы найдем ему место в команде.

Легок на помине, по трапу спустился боцман Али. Захарий тотчас отвел его в сторонку:

— Парень лишился работы. Коль уж мы утопили его лодку и самого искупали, надо взять его юнгой.

Он глянул на Полетт, которая ответила ему признательной улыбкой. Переглядки вкупе с хитрыми ухмылками не укрылись от внимания боцмана.

— Малум голова ушибить? — подозрительно сощурился он. — Зачем хотеть пацан? Лодочник-модочник корабль не знать. Лучше гони быстро-быстро.

— Хватит болтать, — жестко оборвал его Захарий. — Делай что сказано.

Бросив на Полетт возмущенный взгляд, боцман нехотя согласился:

— Понял. Делать как надо.

— Благодарю, — кивнул Захарий.

Он горделиво вскинул подбородок, когда девушка шепнула ему на ухо:

— Вы невероятно добры, мистер Рейд. Наверное, мне следует точнее объяснить ту сцену…

От улыбки Захария ее качнуло.

— Не надо ничего объяснять, — мягко сказал он.

— Может, тогда просто поговорим… как друзья.

— Я был бы…

Его перебил разнесшийся по трюму голос мистера Дафти:

— Значит, эту рыбешку нынче выудили? — Лоцман таращился на облачение Джоду. — Нет, вы только гляньте, подлец уже запихнул женилку в штаны! Полчаса назад был голый хмыреныш, и нате вам — форменный матрос!

— А, вы уже познакомились! — сказал мистер Бернэм, когда Захарий с Полетт выбрались из трюма на солнцепек палубы.