Русский жиголо

– Пойдем хотя бы в суши, – говорю я, – а то мне придется сидеть, как бедному Буратино, и тоскливо смотреть тебе в рот.

– Ах, точно, – кивает Вероника, – диета.

Мы премся в какой-то убогий суши-бар, и тут выясняется, что в нем нельзя курить.

– Скоро у нас будет совсем как в Америке, – ворчит Вероника, – ни вздохнуть, ни перднуть.

Мы все же усаживаемся за какой-то крохотный и неудобный столик, я заказываю себе два сашими из тунца и свежевыжатый грейпфрутовый сок, а моя спутница берет большой бокал Хугардена и целый поднос роллов. Веронике приносят еду, и я смотрю на ее тарелку с завистью. Впрочем, я завидую теперь даже тем, кто питается в «Елках-палках», они ведь могут сами выбирать себе блюда, а не сверяться с изуверскими аннотациями маньяка-диетолога.

– Бедненький! – Вероника замечает мой взгляд и истолковывает его по-своему. – Пивка хочется?

Я отрицательно мотаю головой и, плюнув на развешанные вокруг таблички с перечеркнутой сигаретой, закуриваю. Слава богу, что курение не вредит фигуре! Это последняя маленькая радость, что мне доступна сегодня. Ну, почти последняя. Хотя, когда-нибудь, конечно, придется бросить. И лучше, наверное, сделать это быстрее. Вон Макар бросал, и ничего, не курил почти месяц, а моя бывшая супруга запросто бросила после десяти лет сплошного курения. Такая нынче тема, что все эти бюргеры только и делают, что пекутся о своем здоровье. Бросают курить, пьют только красное вино, покупают только экологически чистые продукты в специальных супермаркетах. Неплохая, кстати, тема – организовать некое экологическое общество с идиотским названием и за умеренный кэш штамповать обычные кефиры, сосиски и йогурты своим логотипом, типа «одобрено Российским экологическим союзом» или еще что-нибудь в этом роде. Можно неплохо поднять, как думаешь, куколка?

Ну да, а еще бюргеры теперь много думают о душе, ходят по воскресным дням в церковь, постятся.

Мой приятель Игнасио, тот самый, что женат на дочери азербайджанского нефтяного магната, тоже недавно бросил курить. Жена заставила бедолагу, хотя ради собственной вышки я и не то бы сделал! Короче, для этого мой приятель даже специально прочел какую-то французскую книжку.

Знаешь, детка, эти медико-популистские брошюры, про которые в рекламе говорится так: «Девяносто процентов людей бросили курить сразу после прочтения. Только десять процентов из них закурили снова»? Интересно, откуда у них такие точные подсчеты? Я пока читать не собираюсь, хоть Игнасио мне ее регулярно подсовывает. Могу себе представить. Там, наверное, смакуются всякие кошмары, вроде черных, пропитанных смолой легких и количества людей, ежегодно погибающих от рака, спровоцированного курением, вот-вот, ну а мне пока вполне хватает тех ужасов, о которых ежедневно твердят с экранов ТВ и страниц газет. Мне хватает жертв террористических актов, споров вокруг эвтаназии и перспективы грядущего в скором времени Всемирного потопа.

Единственное, что на меня немного подействовало, так это информация, что, оказывается, все поголовно владельцы табачных империй сами-то не курят. Члены совета директоров какого-нибудь British-American Tobacco не курят! Все равно, как байки о том, что серьезные драгдилеры никогда не притрагиваются к своему смертоносному товару. Хотя, по-моему, это разводка, я думаю, все они периодически к наркоте прикладываются. Ну, конечно, героиновые короли вряд ли вмазываются «голубым льдом», но то что все они пользуют время от времени кокс, это уж к бабке не ходи. Такова специфика бизнеса. Такова среда.

То же самое и все эти менты-полицейские, бойцы из антинаркотических подразделений мира. Опера не брезгуют амфетаминами и «круглыми», полковники вставляются чистейшим колумбийским конфискатом. Или этим, перуанским, с печатью. Специфика оперативной работы. Среда, мать ее.

Но как бы там ни было, плевать на среду, а курить надо бросать, это точно, нельзя же выглядеть белой вороной. Вот уже и в Италии запретили курить в ресторанах. Скоро эта зараза здорового образа жизни чумой распространится по всей Европе, докатится до нас, и что ж тогда, в минус тридцать бегать на улицу, давиться на морозе жадными затяжками?

Ладно, детка, забудь, черт с ним, не стану же я бросать курить сейчас, как раз в то время, когда мне нельзя алкоголь, я практически отказался от наркотиков и не ем ничего из нормальной человеческой пищи! Да кем я тогда стану, в конце концов? Овощем? Знаешь, детка, очень может быть, что тогда на меня снизойдет просветление и я стану святым. Поеду в Оптину пустынь, мне там полагается скит какой-нибудь комфортабельный, с DVD, плазмой во всю стену и джакузи, буду поучать сбившихся с пути.

Вот это тема! Может, мне и вправду стоит задуматься? Стать пророком, ходить в таких драных веригах от Viviene Westwood? Стану отшельником, точно, куколка! В конце концов, прелюбодеяние меня сейчас уже почти не интересует…

– О чем это ты задумался? – Вероника с аппетитом расправляется с роллами.

Действительно… Сказать тебе? Хочешь знать, куколка? Да о том, что секс с тобой меня полностью выводит из равновесия, я столько трачу на него воображения, сил и нервов, что после него в течение почти недели я ни о чем подобном и думать не могу!

– О курении, – говорю я.

– Собираешься бросать? – улыбается она.

– Не знаю, – я беру в руки палочки и долго пристально разглядываю, словно вижу впервые, прежде чем разъединить их.

– Курить, конечно, вредно, – Вероника широко раскрывает рот, намазанный ярким «блеском», и ловко отправляет туда довольно приличный кусок «Калифорнии».

– Конечно, – соглашаюсь я.

– Но я пока бросать не собираюсь, – не успев прожевать, она хватает очередной кусок и смачивает его соевым соусом. Только теперь это «Филадельфия».

У меня пропадает аппетит.

– Так много стресса, – продолжает рассуждать Вероника, – приходишь, бывает, на переговоры и абсолютно не знаешь, что сказать. Да что там говорить, не знаешь, как людям в глаза смотреть!

– Ага, – бормочу я и, наконец, разъединяю палочки.

– А сигареты – идеальная штука, – Вероника ест имбирь, целый имбирный куст, окунает его в соевый соус, отправляет в рот и даже не морщится, – время идет, страсти утихают, а ты, тем временем, степенно садишься, роешься в сумке, вскрываешь пачку, прикуриваешь…

Я молчу, только киваю и заставляю себя подцепить на палочки кусочек тунца.

– Смотри-ка, – она роется в своей необъятной сумке Balenciaga, – вот партнеры подарили, как тебе?

Она небрежно швыряет на стол золоченую зажигалку Cartier. Это женская модель, на одной стороне – маленькое зеркало. Я беру ее и рассматриваю, заглядываю в зеркальце. Отражение, естественно, мутное, в глазах рябь, я со вздохом кладу зажигалку обратно на стол, рядом с пачкой сигарет Davidoff ultra, на которые с недавних пор перешла моя подруга. До этого она курила Kent 4.

– Ну, как штучка? – спрашивает Вероника, расправляясь с очередной порцией роллов.

– Прикольно, детка, – бормочу я, – прикольно.

– Пока то да се, – не унимается Вероника, – зажигалку разглядеть, прикурить там и так далее, а потом, глядишь, и тема вырисовалась, как себя позиционировать, и неловкость прошла.

– Что же за дерьмо? – шепчу я.

Вероника не обращает внимания.

Наконец, мне приносят сашими.

– А у вас тунец натуральный? – спрашиваю я официантку, недоверчиво разглядывая поддетый на палочки кусочек рыбы.

– В смысле? – официантка делает вид, что не понимает и о поддельном тунце слышит впервые.

– В самом прямом, – говорю я. – Настоящий тунец или нет?

– Ну, конечно, настоящий, – официантка пытается округлить свои раскосые глаза, у нее это не получается, – какой же он еще может быть?

Я начинаю заводиться. Ненавижу, когда меня пытаются выставить дураком.

– Вы что же, – спрашиваю язвительно, – вот тут, значит, работаете и никогда про поддельного тунца не слыхали?

– Что ты кипятишься, Филипп? – говорит Вероника примирительно. – Ну, не в курсе девочка, и все.