Медленной шлюпкой в Китай

Я сел, как и в прошлый раз, за столик у окна, и прежде чем изучать меню, заказал порцию скотча. От него моя голова начала постепенно отходить. Куски памяти постепенно возвращались в прежние ячейки: три дня беспрерывно лил дождь, с утра я съел лишь тарелку омлета, в библиотеке встретился с девушкой, разбились очки...

Допив виски, я бегло просмотрел меню и заказал суп, салат и рыбу. Аппетита по-прежнему не было, но одна тарелка омлета за весь день — тоже не дело Покончив с заказом, я перебил холодной водой остававшийся во рту привкус виски и еще раз окинул взглядом столовую.

Девушки не было. Я вздохнул с некоторым облегчением, но вместе с тем и расстроился. Я и сам не знал, хотел бы с ней новой встречи или нет. Мне было всё равно.

Потом я задумался об оставленной в Токио подруге. Попытался высчитать, сколько лет мы с ней были вместе. Оказалось, два года и три месяца. Мне показалось, что два года и три месяца — не лучшая комбинация цифр. Если хорошенько подумать, может оказаться, что наша связь длилась на три месяца дольше необходимого. Но подруга мне нравилась, и причины для разрыва — по крайней мере, у меня — не было.

Возможно, она захочет расстаться. Пожалуй, она так и скажет. А что ей тогда отвечу я? Что, так и сказать: «Ты мне нравишься, и у меня нет причин расставаться с тобой»? Нет, звучит явно по-дурацки. Что бы ни нравилось мне, никакого смысла в этом нет. Мне нравится кашемировый свитер, купленный на прошлое Рождество, нравится пить неразбавленным дорогое виски, нравятся комнаты с четырехметровыми потолками и просторными кроватями, нравятся старые пластинки Джимми Нуна... в общем, только и всего. Но у меня нет ни одной причины удерживать женщину.

Стало тоскливо от одной мысли, что, расставшись с нынешней подругой, я начну искать новую. И все начнется сначала.

Я вздохнул и решил больше не думать ни о чем. Сколько ни думай, чему быть, того не миновать.

Вечерело. Под окном темным полотном расстилалось море. Облака почти исчезли, и луна освещала песчаное взморье и белые барашки волн. На рейде виднелось желтое пятнышко парохода. Породистые мужчины наливали друг другу вино, вели светские беседы, громко смеялись... Я в одиночестве молча доедал рыбу. Когда закончил, от рыбы остались лишь голова и хвост. Сливочный соус я промокнул хлебом и съел без остатка. Затем отрезал ножом голову от костей. На очистившуюся тарелку аккуратно выложил рыбью голову и кости. Смысла никакого. Просто хотелось так сделать. Вскоре тарелки унесли и подали кофе.

Когда я открыл дверь номера, на пол упал клочок бумаги. Поддерживая дверь плечом, я наклонился за ним. На гостиничном листке травяного цвета шариковой ручкой были выведены мелкие иероглифы. Я закрыл дверь, сел на диван, закурил и принялся читать.

Выпив стакан воды, я перечитал записку. Текст тот же.

Бассейн?

Я хорошо знал этот бассейн. Он располагался на холме за гостиницей. Сам я в нем не плавал, но несколько раз видеть приходилось. Широкий, с трех сторон окружен стеной деревьев, с четвертой открывается вид на море. И, насколько я знаю, это место совсем не подходит для прогулок. Для такого куда лучше прекрасные тропинки вдоль моря.

Часы показывали двадцать минут девятого Хотя что тут ломать голову? Кто-то хочет со мной встретиться. Почему бы и нет. И если учесть, что место встречи — бассейн, это не просто так. Завтра меня здесь уже не будет.

Я позвонил портье и, сославшись на дела, отменил последний день проживания. Проблем никаких не возникло. Затем вынул из гардероба и выдвижных ящиков одежду, аккуратно все свернул и уложил в чемодан. Без книг, взятых с расчетом оставить их здесь, кучка вещей заметно сократилась. Восемь сорок.

Я спустился на лифте в вестибюль, вышел на улицу. Стояла тихая ночь. Кроме шума волн, ничего не слышно. Дул сырой юго-западный ветер. Оглянувшись на здание, я увидел, что в некоторых комнатах горит желтый свет.

Я закатал рукава, сунул руки в карманы и побрел к дальнему холму по пологому склону, выложенному мелкой галькой. По обеим сторонам дороги тянулись низкие кустики. По небу разбрасывали свои молодые свежие листья огромные дзельквы.

Слева, за углом парника есть каменная лестница. Длинная и крутая. Стоит преодолеть тридцать ступеней — и окажешься на вершине холма с бассейном. Восемь пятьдесят — девушки еще нет. Я глубоко вздохнул, раскрыл опиравшийся на стену шезлонг, проверил, не мокрый ли, и после этого сел.

Фонари бассейна не горели, но от ртутных ламп и лунного света темно не было. В бассейне имелись трамплин, вышка спасателя, раздевалки, автомат с соками, для загорающих — газончик. Сбоку от вышки лежали разграничительные поплавки дорожек и плавательные доски. Сезон еще не начался, поэтому бассейн наполнили водой не полностью. Может, у них сейчас какая-нибудь техническая проверка? Смешанный лунный и ртутный свет окрашивал водную гладь в загадочные оттенки. Посередине плавали труп мотылька и лист дзельквы.

Ни жарко, ни холодно; легкий ветерок едва шевелил листья деревьев. Изрядно впитавшие дождевую влагу деревья расточали свой зеленый аромат по всей округе. Действительно приятная ночь. Опустив спинку шезлонга почти до упора, я лежал лицом вверх и, глядя на луну, курил.

Она пришла в десять минут десятого. В белых сандалиях и плотно прилегавшем к телу платье без рукавов. Платье синее, с сероватым отливом было украшено узором из розовых линий, которых издалека совсем не разглядишь. Она появилась из-за деревьев с другой стороны. Я же присматривался лишь ко входу и не сразу заметил ее появление. Она медленно шагала вдоль бассейна ко мне.

— Извините, — сказала она, — я пришла намного раньше, но, пока гуляла по округе, сбилась с пути. К тому же, порвала колготки.

Она, как и я, разложила шезлонг и уселась перпендикулярно, ногами ко мне. Где-то по икрам на колготках бежала продольная стрелка длиной сантиметра в четыре. Стоило девушке нагнуться, из глубины выреза платья сверкнула белым грудь.

— Вы тоже меня простите, — извинился я. — Говорил без злого умысла.

— А-а, вы о том разговоре? Да ладно уже об этом Забудем. Дело-то пустячное, — сказала она, развернула руки ладонями вверх и положила на колени. — Какая прекрасная сегодня ночь.

— Точно.

— Мне нравится безлюдный бассейн. Тишина, все остановилось. Все выглядит как-то неорганически... А вам?

Я смотрел на рябь, шедшую по воде.

— Так-то оно так, только напоминает мертвеца. Может, конечно, из-за лунного света.

— Вам приходилось видеть мертвеца?

— Да, приходилось. Утопленника.

— Ну и как?

— Как непопулярный бассейн.

Она засмеялась. В уголках глаз пробежали морщинки.

— Правда, видел очень давно — в детстве. Его выбросило волной на морской берег. Для утопленника — вполне симпатичный мертвец.

Она подровняла пальцами пробор. Видимо, только что принимала ванну. Волосы пахли шампунем. Я поднял спинку шезлонга до ее уровня.

— Послушайте, вы когда-нибудь держали собаку?

Я слегка удивился и заглянул ей в лицо. Затем вернулся взглядом к бассейну и ответил:

— Нет, не держал.

— Что, ни разу?

— Ни разу.

— Не любите собак?

— Хлопотно. С ними же нужно гулять, играть, готовить им еду. А так я против них ничего не имею. Просто хлопотно.

— Не любите хлопоты?

— Вот именно такого рода — нет.

Она о чем-то задумалась. Я тоже молчал. Лист дзельквы, подгоняемый ветром, продолжал свой путь по воде.

— А я когда-то держала мальтийскую болонку, — сказала она. — Мальчика. В детстве. Попросила отца, вот он и купил. Я была единственным ребенком в семье, росла молчаливой и замкнутой. Хотелось с кем-то поиграть. А у вас есть братья, сестры?