Спасатель (СИ)

-- Легко, -- ухмыльнулся Мих, он по-прежнему думал, что у тренера фобии. -- Я не особо хочу соревноваться. Куда: я и чемпионат России? Куда это годится? Но почему Василю должны вел проткнуть?

-- Это я так. Все варианты просчитываю, -- поспешно отмахнулся дядя Боря.

-- А что ж вы, Борис Александрович, не просчитываете, что могут у двух велов проколоть, моего и Василькиного? - заржал Миха.

-- Да? - уставился на нас очумело дядя Боря. -- Это вряд ли. О! - встрепенулся дядя Боря и стал похож на бегемота, который боялся прививок. -- Вспомнил! Тогда давно Марфа мне одним пальцем грозила, а сейчас -- двумя. Возьмём-ка, мужики, четыре вела. И я транзитку буду сторожить.

В мае мы съездили на пробный международный юниорский триатлон в Одессу.

-- Пора знакомиться с соперниками, -- сказал дядя Боря.

Я стал третий в абсолюте. Я чувствовал силы. Я был на пике форме, о которой так много жужжал дядя Боря. И вот мы поехали на Чемпионат России.

31 Час "икс"

Ехали на папином микроавтобусе. Папа и мама менялись за рулём. А дядя Боря позади на своей аудюхе.

Меня поразила гостиница, в том году не было такого шика. Множество девушек, красивых, крепких, загорелых, улыбались мне. Многие здоровались, называли по имени, ведь я стал в Одессе третьим. От такого количества девушек-триатлеток Миха расстроился, раскис, а когда узнал, что старт общий, сказал:

-- С девками поплывём. Как они вообще себя чувствуют? Тут чуть не подох за пять лет тренировок. И чтобы баба меня сделала? Вообще проклинаю тот день, когда Бегемот появился у нас в посёлке. Проклинаю тот день, когда решил ехать на этот вонючий чемпионат!

Михайло Иванович впал в задумчивость, почти не говорил. Мы слонялись по гостинице с каменными лицами, перестали отвечать ребятам-соперникам на приветствия. Волновался я страшно. За день до старта перестал есть. Так ещё и стал ругаться с Мишаней. Мы оба были на взводе. Чуть не подрались как в детстве. Михайло меня остановил, перехватив кисть:

-- Приди в себя, Василь, -- хмуро сказал он и сплюнул на чистый пол в номере.

Но как только дали старт, я поплыл и забыл обо всём. Я не смог вырваться в лидеры. Но мне повезло: вода в водохранилище была прохладная, я подныривал под обогнавших меня. А уж это я умел делать в холодной воде. Пару раз меня ударили по голове. Но я вынырнул в группе лидеров, прицепился за ними и поплыл, вираж сделал подальше от буйка, чтобы не ударили, а после поворота пошёл в обгон. И вылез из воды первый.

Транзитные зоны - было не самое моё сильное место. Я немного торможу, приходя в себя после плавания. Я не сразу понял, что в моей ячейке стоит мой запасной велосипед. Номер был прикреплён мой, велотуфли в педали были вставлены мои, а вел - был запасной. Тут я очухался и пока надевал шлем, успокоился. Сел и поехал. Конечно же высота седла была чуть-чуть не та. Я потерял, пока не привык, секунд десять, не меньше. Но постепенно привык и помчался. Меня обошло человек пятнадцать. А потом ещё трое. Я ехал в группе с Мишаней. Это было к лучшему. Мы гнали друг за другом, меняя лидерство. В конце гонки, когда я стал отрываться, Мишаня мне крикнул:

-- Сзади! Аккуратно!

Я не стал оборачиваться, чтобы не терять секи. Кто-то "сел" мне на колесо, я не смог оторваться, вместе с кем-то мы догнали группу впереди. Этот же кто-то пытался затереть меня на повороте. Но я увильнул.

В транзитке меня кто-то больно боднул велом. От того, что я был где-то в двадцатых номерах, и от этого пинка позади, я запаниковал. На секунду я почему-то решил, что гонка проиграна. Я забыл все долгие беседы с дядей Борей. Но я сжал зубы и стал без паники переобувать кроссовки. Кроссовки были пересыпаны тальком -- это неприятное ощущение, но я знал, что тальк впитается в кожу после первого километра. Я услышал, как орёт на меня дядя Боря. У меня ломило бёдра и спину.

На беговой этап я вышел с тем, кто меня боднул колесом. Я запомнил его по волосатым белёсым икрам. "Блондин, сто пудов с голубыми глазами", -- зло подумал я, сплюнул и полетел. Но этот тип с волосатыми икрами летел вместе со мной. Я стал чувствовать, что в таком темпе я не протяну долго, больше пяти кэмэ точно не выдержу. Но делать было нечего. И я бежал, и мы обходили остальных. Я должен был оправдать надежды дяди Бори. Группа лидеров была уже метрах в пятистах, я увидел её на спуске. И её надо было догонять. И я догонял. Мне очень помог крутой спуск, сколько лет я тренировался бегать под гору по разбитой опасной дороге, а тут - асфальт, шоссе. Группа лидеров приближалась. Я не понимал, сколько я пробежал, но понял, что раз они не разогнались на спуске, значит ещё долго бежать. Хватит ли у меня сил? И я решил не рвать, приближаться постепенно. Километру к пятому мы с моим преследователем догнали лидеров. И теперь главное было не испугаться, и взять лидерство на себя. И я решил ни за кем не отсиживаться. В Одессе на ветеранских соревнованиях, я видел, как самый заслуженный и маститый спортсмен, сутулый и тщедушный, держался в группе, а рванул за двадцать метров до финиша. И всех обманул. Это опыт. У меня опыта не было. И мне оставалось одно - идти в отрыв. Я отключился, бежал на автомате. А когда снова стал ощущать всё вокруг себя, то не услышал хрипы, сипы, плевки и стоны за спиной. Я обернулся осторожно. Мы бежали втроём. Втроём! Тренеры стояли по трассе, орали, что осталось три километра. Мы притормозили на пункте питания, я даже успел вылить воду себе на голову. Я знал: после напитка где-то на минуту, пока вода не всосётся, бежать станет тяжелее. Я слышал, что кто-то четвёртый догнал нас после пункта питания, но я не оборачивался. После восьмого километра нас осталось двое. Я услышал как дядя Боря орал:

-- Василь! Притормози! Не торопись! Не-то-ро-пись!

Если бы была возможность подумать, то его истошные крики должны были меня насторожить. На всех соревнованиях, особенно на кроссовом этапе, дядя Боря орал на меня, что я топотыжка, чтоб не топтался и рвал задницу, а тут... Впервые я слышал от тренера требование притормозить. Он знал, что я проиграю. И поэтому притормаживал меня. Он знал мои силы лучше меня, знал так, как я не знал, он понял, что мой соперник сильнее, и не хотел, чтобы я впустую перенапрягался.

Я не послушался, я бежал как мог, не думая ни о чём. Я надеялся, что мой соперник отпадёт как и остальные. "Я ракета, они - ступени" -- стучало у меня в мозгу. Где-то я слышал такие слова, давным-давно. Забыл на годы, а во время чемпионата вспомнил. И вдруг ноги стали тянуть вниз, отяжелели икры, я чувствовал, что ещё немного и начнёт сводить бедро... Но я бежал и бежал. Бежал и бежал. Вдруг споткнулся, вонзился ногами в асфальт. Преследователь меня обошёл. Уже был виден финишный коридор. Нам оставалось только обогнуть металлические заграждения и повернуть в финишный створ, оставалось метров четыреста. Я почувствовал, что ноги отказывают мне, немеют, деревнеют. Тогда я обернулся назад. Преследователи были метрах в двухстах. Мой соперник, видно не услышав моё дыхание, тоже обернулся. Он бежал легко, не то что я. Он убегал! Я расстроился дико. Но продолжал бежать. Как мог я бежал, на морально-волевых передвигался. На всякий случай ещё раз обернулся и увидел, что третий приближается ко мне. Тогда я всё-таки рванул, что-то включилось, но точно не ноги. И финишировал. Меня встречали и мама, и папа. Я рухнул им на руки и разревелся.

-- Отлично, -- хлопал меня по плечу дядя Боря. -Супер. Второй же, Василь!

-- Нормально, -- успокаивала меня мама. - Не чудесно, но - нормально же.

-- Я, если честно, -- кричал дядя Боря. -- Надеялся на третье место, но слабо. Давление, брат, атмосферное, духота после дождя.

Оказывается, пока мы плыли, прошёл сильный дождь, в воде я даже не почувствовал этого. А когда гнал на веле, думал, что специально помыли дорогу перед соревнованиями, некогда было думать. Во время бега тучи ушли, стало припекать, начались испарения, атмосферное давление стало повышаться, что сильно навредило всем бегунам.