Кабаре

Свернув на виа Каппеллари, я остолбенела: перед моим домом извивалась длиннющая очередь. Несколько полицейских следили за порядком, а уличные торговцы с тележками развозили мороженое и прохладительные напитки. Подойдя поближе, я узнала Кремозо, давнишнего поклонника Фьяммы. Он одарил меня ослепительной беззубой улыбкой и протянул кролика, но я отказалась. Тут только я заметила, что в руках у собравшихся были коробки, клетки и корзины. Сердце мое радостно забилось. Может, кто-нибудь из них нашел Пьерино.

В объявлении я сознательно не указала адрес, потому что в нашем городе много извращенцев. Но каким-то образом все эти люди меня нашли. Я начала в порядке общей очереди — с мужчины, который сгорал от нетерпения на верхней ступеньке, держа в руках огромную клетку, накрытую тряпкой.

— Вы нашли моего попугая? — спросила я.

— Зависит от того, сколько вы готовы за него заплатить, — ответил он.

— Заплачу, как обещано, но сначала покажите птицу.

Он осторожно снял тряпку. В первый момент я вообще ничего не увидела. Ярко-голубых перьев не было. Мой Пьерино заболел? Он ранен? Я наклонилась и вгляделась, но там не оказалось моего попугая. В клетке сидел какой-то мелкий грызун.

— Вы шутите? — поинтересовалась я. — Я ищу попугая, а не крысу.

— Какая же это крыса? — возмутился мужчина. — Это хомяк. Он умеет разговаривать. Ну же, Нино, скажи нам что-нибудь.

— Не скажу, — огрызнулся хомяк. У него был бас, а не тонкий писк, которого я ждала.

— Ну да, рассказывай, — сказал тот, кто стоял вторым в очереди, — говорящий хомяк! Да кто тебе поверит? И сколько ты за него хочешь?

— Пятьдесят.

— Даю тридцать.

— Ладно, сорок.

— Заметано.

Я почувствовала себя лишней и пошла вдоль очереди, высматривая людей с птичьими клетками.

— У кого-нибудь есть попугай? — громко спросила я. — Нормальный голубой попугай, откликающийся на имя Пьерино.

Мне ответил целый хор голосов, но я не питала особых надежд. Осмотрев содержимое множества клеток, обувных коробок, банок из-под варенья и бумажных пакетов, я насчитала одиннадцать золотых рыбок, семь дрессированных кроликов, одну обезьяну, поющую сороконожку, танцующую лягушку, четырех собак с разными способностями, утку и змею. Попугаев не было. Ни одного.

И я потеряла надежду. Мне стало ясно, что все эти люди — мошенники, наживающиеся на чужих несчастьях. Я оставила их на лестнице, а сама заперлась в квартире, и до меня еще долго доносились лай, гогот и кваканье.

Глава 4

Первое, что я сделала — позвонила Сыщику. Я должна была знать правду про Альберто. Его действительно похитили? Или он в бегах? Он вор? Выходит, меня обманули, и я теперь выгляжу идиоткой?

В ожидании, когда Сыщик подойдет к телефону, я вся покрылась потом и меня затрясло. Вот сейчас я услышу его глубокое дыхание и голос «Бальбини». Но не услышала. Сначала целую вечность шли гудки, а потом трубку снял его помощник. Он сообщил, что Сыщик только что сменился и перезвонит мне утром. Утром? Я посмотрела на часы, и оказалось, что уже почти семь. Куда девался весь день?

Но и без ответа на этот вопрос я знала, что проведу ночь в горячке. Я вошла в спальню, исполненная решимости учинить допрос кукле Малько, но чемодан был пуст. Вот и он тоже пропал. Может, он и правда не кукла, а просто лилипут, сообщник Альберто? Глупость, конечно, но за последнее время случилось столько странностей, что уже ничему не удивляешься. При мысли о том, свидетелем каких сцен между мной и Альберто стал этот Малько, у меня возникло ощущение гадливости. Третий в нашей семье, он всегда был рядом, с самого начала. Впрочем, если честно, парой были скорее они с Альберто, а я оказалась третьей лишней.

Мне нужно было с кем-нибудь поговорить, и я позвонила синьоре Доротее.

— Фреда, я так за тебя волновалась! — начала она. — Думала, ты сегодня придешь. У нас два убийства, одно самоубийство, обезглавленный труп — несчастный случай на производстве, автомобильная авария и семь некриминальных.

— Извините, — смутилась я. — У меня был очень странный день. — И я ей все рассказала.

— Тут какая-то ошибка, — подбодрила меня синьора Доротея. — Альберто — банковский аферист? Никогда. Слишком глуп. А о деньгах не беспокойся. Я уже кое-что для тебя приготовила, только скажи.

После разговора с синьорой Доротеей мне полегчало. За столько лет она стала для меня второй матерью.

Вскоре раздался телефонный звонок. Я не хотела отвечать, думая, что это очередной сумасшедший, желающий продать мне несуществующего попугая. И уже успела соскучиться по крикам синьора Тонтини, требующего, чтобы я сняла трубку.

Но это оказалась Фьямма.

— Ты идешь на вечер ливанской культуры и китайской торговли. Я уже отправила за тобой машину. Она будет через десять минут.

— О, нет, только не сегодня! — взмолилась я. — В любое другое время… — Но Фьямма уже положила трубку.

Сестра не впервые приглашала меня на официальные мероприятия. Там всегда ужасно скучно. Наверное, таким образом она заглаживала свою вину за то, что редко со мной видится. Но и на этих банкетах у нее не находилось времени на разговоры со мной.

Раз Песко уже в пути, нужно ехать, хотя это последнее, чего мне в тот момент хотелось. Впрочем, можно воспользоваться случаем и посоветоваться с Фьяммой насчет Альберто. Может, она нажмет на какие-нибудь рычаги в своих секретных службах, и я узнаю, что происходит.

Прежде чем я успела причесаться, на улице показался лимузин и остановился перед домом Бельбо Форно. Я протиснулась сквозь толпу, к которой успели присоединиться цыгане с мулом, пестрой игуаной и поросенком.

Фьямма и Полибио давно съехали с квартиры на виа делла Люпа и обосновались в палаццо на виа дель Корсо, более подходившем для служащего ранга Фьяммы. Их окружали роскошь и мраморные полы в коридорах; комнаты украшены фресками, золотыми листьями и огромными канделябрами. И, конечно, им полагалась свита из слуг, в любое время суток готовых услужить.

Песко, чья мама постоянно мучилась геморроем, высадил меня возле будки у ворот, и навстречу вышел охранник.

— Пропустите ее, — сказал он по рации, и растрепанная горничная с безумным взглядом и мощными икрами распахнула парадную дверь.

Первым ко мне выбежал трехлетний Полибио-младший в цилиндре фокусника и фраке поверх пижамы. Я только что приехала, и все равно самым жгучим его желанием было, чтобы я тут же исчезла. Увы, на это его волшебства еще не хватало. Мальчонка был пугающе похож на отца и унаследовал не только любовь к маринованным огурчикам, но и тягу к дурацким розыгрышам и глупым шуткам.

Следом появился Полибио-старший и протянул мне бокал ромового пунша, от которого воняло дымом. Заподозрив очередную каверзу, я поискала глазами место, куда бы это поудачнее вылить.

В большом парадном зале рассматривал картины какой-то высокий мужчина. Он обернулся, и я оказалась нос к носу с Сыщиком. Я остолбенела и выронила бокал, разбившийся об украшенный мозаикой пол. Немного жидкости выплеснулось мне на ногу, и я почувствовала жжение.

— Макс, ты явно произвел впечатление! — воскликнул Полибио, сначала ущипнув меня за щеку, потом ткнув пальцем в ухо.

Макс! Что у них происходит? Тут же появилась горничная, всучила мне новый бокал дымящегося пунша и уничтожила следы первого.

— Фреда Липпи, мой давний друг Макс Кальдерон. Макс — Фреда, Фреда — Макс.

Полибио, не смущаясь, подмигнул «другу» и демонстративно покинул зал, оставив нас наедине.

— Что происходит? — зашептала я. — Что вы тут делаете? И почему под чужим именем?

Он приложил палец к губам, призывая меня молчать, но мне нужны были ответы.

— Это правда, что Альберто скрывается от закона и задолжал банку миллионы?

— А вы знаете, что у вас туфелька тает? — спросил он.

То была чистая правда: лакированная кожа скрючилась и умирала мучительной смертью.

Впорхнула Фьямма, улучив секундочку между срочными звонками.