Исповедь якудзы
Исповедь якудзы читать книгу онлайн
Идзити Эйдзи, “крестный отец” клана Асакуса, прошел долгий путь от малолетнего сорванца до грозного босса якудза.
Его воспоминания вызывают чувство изумленного восхищения — он бросался на жизнь, вгрызался в нее, падал и снова поднимался, не запятнав при этом своей чести и не уронив достоинства.
Автор документального романа “Исповедь якудзы” Дзюнъити Сага — практикующий врач, владелец клиники в северном пригороде Токио. Несмотря на занятость, доктор Сага находит время для занятий литературой — его этнографическое исследование массового переселения японцев на Гавайи было отмечено престижной литературной премией, а роман “Воспоминания о шелке и соломинке”, по данным ежегодного опроса, признан в Японии “книгой года”.
Основу романа “Исповедь якудзы” составляют записи бесед доктора Сага с одним весьма необычным пациентом. Жизнь этого немолодого человека была наполнена такими яркими событиями, что доктор Сага решил записать его воспоминания на диктофон. Представьте себе, беседы о прошлом настолько увлекли обоих собеседников, что общее время записей превысило сто часов!
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
После завтрака все старшие члены клана расходились на работу, а я оставался дома и продолжал заниматься хозяйством. Драил кухонную утварь и принимал разнообразных посетителей, которые заглядывали в контору. Далеко не все, кто стучал в наши двери, были уличными торговцами, среди просителей встречались самые разные люди, даже странствующие монахи. За спиной у них болтались маски длинноносых демонов, а сами они невнятно бормотали нечто, напоминающее молитву. Я называю их монахами, хотя разобрать, что за слова они бубнят себе под нос, было решительно невозможно, и, скорее всего, это были самые обыкновенные попрошайки.
Точно такие монахи частенько наведывались в дом артельщика Токудзо, но, если я пытался подать им милостыню, служанка сразу принималась осыпать меня упреками:
— Эйдзи, прекрати швырять деньги на ветер! Не смей давать этим мошенникам ни копейки, — вопила она, нисколько не смущаясь, что монахи могут ее услышать. Прислуга Токудзо была из породы тех женщин, которые никак не могут смириться с чужими пороками и дают им решительный отпор. Жаль, что пороком они могут счесть все что угодно.
У босса Дэвая было заведено иначе, босс неустанно повторял нам: ведите себя почтительно со всеми людьми без исключения! Поэтому я обычно протягивал странствующим монахам милостыню — несколько медяков, даже если они заглядывали к нам каждый день. А если на пороге объявлялся настоящий нищий или попрошайка в лохмотьях, я собирал ему остатки еды — рисовые шарики или немного рыбных обрезков.
Иначе говоря, в традициях старой якудза принято было неустанно заботиться о репутации клана, и умение поддерживать добрые отношения с соседями по кварталу играло особую роль. Поэтому якудза вели себя очень почтительно с любым встречным — невзирая на чины и звания.
Ровно через два года с того момента, как я присоединился к клану Дэвая, мне разрешили присутствовать при игре в кости. Однако не прошло и нескольких месяцев, как я угодил в полицейскую облаву и впервые оказался на тюремных нарах…
Впрочем, нет, эту поучительную историю я расскажу позже.
А сейчас поведаю о событии неожиданном и почти сказочном, которое произошло еще до того, как меня заграбастали полицейские.
Одним из завсегдатаев игорного зала, где мы работали, был некий Маттян — молодой человек на семь лет меня старше. Он был очень привлекательным парнем — ну, знаете, из тех красавчиков, за которыми девчонки сами бегают! Но стоило ему сесть за игорный стол, удача сразу отворачивалась от бедолаги, игроком он был совершенно никудышным. Парень рассказывал нашим, что держит табачную лавку, но у меня не было большой уверенности, что он говорил правду. Не знаю, почему так вышло, но мы сразу прониклись друг к другу симпатией, и как-то раз Маттян пригласил меня отужинать к себе домой.
Жил он в той части города, которую прозвали “Пушечное болото”, в удаленной части района Цукуда. Говорили, что квартал “Пушечное болото” получил свое название из-за грязи и ила, которые река выносит на берег. Из речного ила образуются груды, форма которых напоминает пушку. Другие рассказывают, что название появилось много лет назад, еще в те времена, когда на берегу реки оружейники пристреливали только что отлитые пушечные стволы. По сравнению с районом Фукагава здесь было гораздо больше современных высотных зданий, но в старой части квартала, где обосновался Маттян, одноэтажные домишки по-прежнему робко лепились друг к другу.
Оказывается, Маттян жил не один, а с молодой женщиной — тоже вполне привлекательной. Я заглянул к ним в обеденное время, и на столе уже была приготовлена трапеза, нашлось даже немного саке, чтобы сдобрить пищу.
— Располагайтесь, как в собственном доме! — сыпал любезностями Маттян, пока его подруга подливала мне саке. Мы болтали про всякие пустяки и, можно сказать, неплохо проводили время, как вдруг из прихожей раздался мелодичный женский голос:
— Привет! Есть здесь хоть одна живая душа? Голос показался мне знакомым, а сердце вдруг сжала тоска…
Подружка Маттяна быстренько вскочила и выбежала из комнаты, теперь из прихожей до нас доносилось сразу два женских голоса:
— Ой, привет, дорогуша! Что это ты купила?
— Осьминога! Ты только посмотри, какой громадный!
— Вот это да! Ну же, проходи в комнату…
Девушка вернулась в комнату — на руке у нее болталась корзинка с осьминогом, а следом за ней вошла еще одна молодая дама. Стоило мне увидать лицо гостьи, как я едва не лишился чувств! Она тоже замерла и побледнела как изваяние. Хотите верьте, хотите нет — но передо мной стояла та самая любовница судьи, молодая женщина, которую я мечтал отыскать и ради которой покинул отчий дом…
Мир не так уж велик — иногда он становится совсем крошечным! Я узнал, что Оёси — она продолжала пользоваться тем же именем — родная сестра подружки Маттяна.
Мы продолжили ужинать уже вчетвером. Оёси почти не изменилась с тех пор, как мы расстались, — и это поразило меня больше всего. А я изменился, причем изменился очень сильно. За три года, что минули стой поры, как я очертя голову бросился вдогонку за Оёси и оказался в Токио, я не просто стал другим человеком, я словно прожил несколько жизней! Наш роман в Утсономии теперь казался мне забытым сном. А она так и осталась любовницей судьи, просто переехала жить в Синагаву.
— Послушай, — предостерег девушку Маттян. — Эйдзи толковый парень, его ждет большее будущее в клане Дэвая, а у тебя уже есть состоятельный любовник — господин судья, для тебя же будет лучше не затевать шашни с этим парнем! — Он иронично улыбался, делал вид, что подшучивает над нами. Но я сразу заметил, как серьезно он встревожен, зато Оёси была сама невинность!
— Эйдзи давно нашел себе новую девушку для ухаживаний, — отшучивалась она, но при этом вовсю строила мне глазки. — Он давно забыл, как я умею нравиться мужчинам…
Надо признать, она осталась все такой же манящей и эротичной, мое сердце обмирало и обрывалось куда-то в пятки…
И мы снова стали встречаться, но только изредка, успели встретиться не больше трех раз, как я угодил в полицейскую облаву и оказался за решеткой. А когда я освободился из тюрьмы, то снова ощутил себя другим человеком! За время отсидки я перестал быть наивным юнцом и превратился в матерого якудзу, так что никогда больше не искал встреч с Оёси…
9. За гранью закона
Итак, впервые мне довелось стать гостем правительства и пожить за казенный счет, когда мне было всего-то девятнадцать годочков. На дворе стояла поздняя осень, и один из старейших членов клана Дэвая, господин Окада, собрал человек тридцать в тайном игорном притоне на задворках Международного театра. Игра шла как обычно, и тут в зал внезапно ворвалась целая толпа полицейских. Они налетели со всех сторон и орали, чтобы нагнать на нас страху:
— Не двигаться! Всем оставаться на местах! — Полицейские вопили так громко, что кругом ветер поднимался. В таких ситуациях не принято оказывать сопротивление, все участники игры должны оставаться на местах и сидеть тихо — это непреложное правило, и оно строго соблюдается. По большому счету, это самое разумное, что можно сделать во время полицейской облавы. Конечно, никто не возбраняет поглядывать по сторонам и, если подвернется такая возможность, потихоньку улизнуть. Но если подходящий случай не представится сам собой, надо смириться и безропотно позволить себя арестовать.
Но тогда я впервые попал в полицейскую облаву и по неопытности решил, что надо бороться до самого конца. С потолка свешивалась электрическая лампа на длинном шнуре, и, когда я глянул на эту лампу, у меня родилась отличная идея! Я вскочил, нанес по лампочке резкий и мощный удар — захрустело стекло, сверкнула вспышка, фонтаном рассыпались искры, и комната погрузилась в кромешный мрак. Эффект был такой, словно я всполошил осиное гнездо! В потемках все, кто хотел, разбежались в разные стороны. Конечно, полицейские тут же зажгли свои карманные фонарики, но толку от этого было мало, и задержали они всего лишь шесть-семь обыкновенных клиентов…