Золотой ретривер (СИ)

— Привет!

— Доброго времени суток. Должна предупредить, что если хочешь развлечься часик–другой, то это будет стоить минимум двести долларов. Детка, ты в силах?

Девушка осматривала автомобиль Марка, используя его как инструмент для оценки благосостояния владельца. Это был Ford Mustang.

— А ты сомневаешься?

— Вовсе нет, даже наоборот — я считаю, что такой как ты, сможет десятерых таких как я… — она хмыкнула, думая над тем, как бы сказать то, что вырывалось у нее. — Прикупить.

— Тогда залезай.

Они проехали около двух кварталов, заехали в глухой переулок. Там, прямо в автомобиле, началось то, из–за чего, собственно говоря, и приехал Марк. Если бы Марк в подростковом возрасте занимался сексом со шлюхой, которая была на ранней стадии беременности, то непременно хвастался друзьям, что у него был секс втроем. Wolf Gang. Но раньше у него и денег–то не было.

На то время, когда он переехал к своим бабушкой с дедушкой, электричество в доме проникало лишь в кухню и гостиную, а оставшуюся без надежд остальную часть дома нужно было освещать с помощью «колемана», никелированного ручного насоса и очищенного бензина — слишком трудно устроенный механизм для четвероклассника, уже засыпающего, хвала высшим силам, без светильника у подголовья кровати. А комнатка на втором этаже была что надо — мрачная, как сама смерть, а окошко служило серебристой косой, от которой отбивался и преломлялся свет, исходящий от луны, застеснявшейся и спрятавшейся за тучи. Эта луна не рассеивала тьму, а скорее подчеркивала ее. В первую ночь было особенно страшно, учитывая странные звуки, заигрывавшие с мальчиком. Они доносились с коридора. Пугающие, леденящие жилы, они пытались пробивать запертую дверь. Представьте лишь, каким страхом было это — слушать в темноте то, что тебе не ведомо, а уж тем более — рискнуть приоткрыть скрипучую дверь и заглянуть в глаза неведомому. Но, запасшись смелостью и злобой за то, что кто–то смеет мешать уснуть, Марк медленно, маленькими шажками двигался в сторону своего страха, прихватив с собой фонарик, нашедшейся в тумбочке. Каждый шаг давался с трудом лесника, уставшего после рабочего дня. Но ни капли усталости не читалось в движениях парнишки, лишь живой интерес и желание поскорее выяснить — кто же так настырно топчется на месте, издавая звуки с повестей Стивена Кинга?

Подойдя вплотную к двери, он мялся, обдумывая вариант, что за дверкой прячется огромный человекообразный дикообраз, приснившейся мальчишке около месяца назад, да так сильно его испугал, что тот подорвался с кровати, смекая, что это — сон и сплошная фикция. Но зародыши смелости возмужали и подсобили отворить деревянную дверь. Луч света, гуляющий по коридору, в конце концов застывает на полу и освещает угрозу. Это оказалась крыса. Простая, безобидная, глупая крыса! Она катала по полу грецкий орех, ища, о что можно опереть добычу и погрызть ее зубами. Она пыталась упирать ее в стену (отчего и звуки), но шарообразный норовил выскользнуть с цепких лап, что порождало очередную погоню крысы за орехом. Марк закинул свою голову на подушку. Уже через несколько месяцев октябрьский дождь изгнал крыс из своих нор.

Марк возвращается домой после своего маленького путешествия, принесшее ему столько наслаждения. Это одна из вещей, отрабатывающих свою цену с лихвой. Каково же будет негодование девчушки, с которой познакомился Марк, если она узнает, что бумаги, которыми ее вознаградил Марк — подделка. Как и, кстати, их кратковременное любовное действо. Марка же волнует лишь одно — за ночь отстирать следы от спермы на своей одежде.

Без толку рассказывать, как Марк провел грядущий день. Кофе с утра, фильм «Тринадцать друзей Оушена» (ненавижу это название!), обед со стейка и жареной картошки, прием горячей ванны с ароматизированными таблетками, звонки Яну с подкалываниями и подробным разъяснением надвигающегося действа, где будет проходить испытание его «дитя», ужин с пельменями обваленными в уксусе.

Под вечер Марка захлестнуло спонтанное желание написать письмо еще одному знакомому ему человеку:

«Привет, пап. Я тебя никогда не видел, и полагаю, что тебе на меня насрать. Впрочем, как и мне на тебя. В этом мы схожи. Ах да, еще ты подарил большую часть своей дивной внешности. Ненавижу тебя за это! Я надеюсь, что дьявол как следует поизмывается над тобой. А еще лучше — чтобы он сейчас поизмывался. Если бы я знал где ты сейчас, то тут же примчался, прихватив с собой охотничий нож, порезал бы глотку, чтобы потекла твоя черная кровь (или какая там кровь у ниггеров? У меня, по крайней мере, красная, первой группы, резус отрицательный. Но тебе и на это наплевать. Во всяком случае, я себя никогда не считал «чистокровным негром»). Больше всего меня смущает тот факт, что ты имел половое сношение с моей матерью. Из–за того, что я ненавижу тебя, я все больше ненавижу себя. Ты сделал меня уродом, в том числе — моральным. Не было бы тебя, если бы моим донором спермы был кто–либо другой — все было бы не так плачевно. Но ты даже не удосужился перевезти нас с матерью в другое место, где я был бы «своим». Ты вонючая обезьяна, питающаяся бананами и стремлением к совокуплению. Я бы обрезал ветвь, на которой твоя жирная черная задница уселась, да вот только ты натуральный ссыкун. Еще больший, нежели я, когда носил подгузники. Ты замел следы своего пребывания. Представляю как мой кулак врезается тебе в рот и забивает вставные зубы в глотку. И «Полидент» на закуску, приятель. Повторюсь — надеюсь, что ты уже подох. Я тебя ненавижу…»

Скомкав клочок бумаги, «мистер Блащиковски» кинул его в мусоропровод.

На следующий день Марк проснулся утром после трехчасового сна в своей спальне. Более долгого сна Марк не нуждался ввиду того, что амфетамин еще не выдохся. Марк проснулся с чувством вызова. Осилит ли он? Осилит ли она? В одиннадцать часов утра он взялся дозваниваться до Яна, предвествуя деяние:

— Алло, Ян?

— Да. — проговаривал он сонным голосом, едва оклемавшись. — Ты уже готов?

— А у меня к тебе другой вопрос — готова ли твоя подруга?

— Скорее всего — да. Я ей звонил, сейчас поеду за ней.

Далее Марк объяснял все тонкости аферы, предварительно получив звонок от Нико. Марк уж на полдюжины страниц намел сугробов философии и дури в своих блокнотах, пытаясь понять, объяснить самому себе причины того, почему он всем этим еще занимается. Уж сколько дней меня снедал недуг нерешительности, и я мог до черта времени потратить, объясняя это, когда сам был далек от понимания. Микробов, повинных в нынешнем моем приступе долготерпения, было куда труднее выявить, чем я помышлял. Эта жизнь — игра, если хочешь играть. Подсчет всех собственных ошибок. Я схожу с ума, а все проблемы растут с моим растущим возрастом. Я не жалуюсь, но ребенок во мне чувствует себя настолько ограниченным. Позвольте желанию разжигать пламя. Я был хорошим ребенком, я бы не причинил вам вреда. Я был хорошим ребенком, простите мне любую боль. Я всегда буду близко к вам, но Иисус причинил мне боль, когда покинул меня. Но простил Иисусу, как прощаю должникам своим. Я был хорошим ребенком. Через снег и град я пошел бы на луну к вам, неся сердце в руке. Вы понимаете? Когда нет никого, к кому я мог повернуться с этой любовью. В понедельник — оскорбление, во вторник — удушение, в среду — снисходительность, четверг вызывает жалость. К пятнице жизнь убила меня. Зачем ты мне дал столько желания, которое некуда выплеснуть? Зачем ты мне дал столько любви в этом нелюбивом мире, в котором нет никого и ничего, куда я бы мог ее применить? Иисус, ты ненавидишь меня?

Ян, на пару с Марком, приодел кожаный костюм, в котором лишь сутенером подрабатывать. Мотоциклетные шлемы занемели у парней в подмышке. Ян двигался к зданию компании TRH (ничего не напоминает?) в своем Крайслере, который он намеревался оставить за углом здания, нагло войти, расспрашивая секретарей о том, что у них должна находиться посылка от С-16.

Когда все озадаченно крутят головой и отнекиваются, Ян достает рацию, застрявшую в нагрудном кармашке, прям возле шлема. Ян выходит на улицу, чтобы, якобы, поймать сигнал. Через несколько мимолетных мгновений он снова небрежно заходит, высказывая недовольство тем, что «у сукиной рации села батарея». Он просит воспользоваться городским телефоном. Набирает номер. Полминуты молчания… Денежки капают…