Золотой ретривер (СИ)

бубны, бубны, бубны — это барабаны смерти ву–бубны ду–бубны ха–ааа под них скелеты пляшут свои костлявые балеты, сквозь зелено–паравозные саксофонные синглы и визгливые сэмплы джунглей. Омерзительно омертвело он прав — именно такого черта, такого сорта дерьмо обожала моя мамаша. Он прав и в брани прав и за то он проклят на вечный ад!

Бубны бубны грозные барабаны грузной грязи, вопиющие камни трещат на солнце и разверзся криком медный клюв отточенный как бритва ха–а–а… и это Колтрейн, и это правда… и правда что то была мать а ныне а я Марк прав и я ему задам, задам, задам…

Дам… дам… дум–дум ИИха–а–а есть чернота в его музыке, чернота, врезанная красным. Жестокая и бессмысленная боль. Перекрученная, порванная и дышащая любовью и да — при том уродливая, гротескная, но он делает ее прекрасной, убеждая ее в истинности. Безумно выпученное, ужасное, черное на красном — но это истинное лицо ее. А красота должна состоять из того из чего должна быть настоятельно состоящей сиречь состоятельно настоящей

Черные вороны, черные вороны. Над кукурузным полем. Ну и что они играют. «Ну и что» — это название их пьесы, я знаю его. Послушайте их, угрюмых миссионеров бога Ну И Что! Три укутаных в шоколад вакуума призывают Ну И Что! Вся конница, и вся рать, и всякая всячина, и всего понемножку, и всего ничего и ничего–ничегошеньки — Ну И Что! Все трое вопрошают вместе, затем по очереди, потом снова вместе. НУ И ЧТО? НУ-НУ И ЧТООО ну–ну и что? Все вместе, потом бас, потом тенор, потом альт, потом все вместе: НУУУ и что? Все три вакуума, прозрачные губы трех медных рожков льнут к стекольным колокольчикам, пальцы перебирают музыку отчаяния, играя картины пустыни НУ и что? играют в кости скелетов на бархате баханов… на выжженной земле, выжженых небесах, выжженной черной луне… выжженные города рассыпают ветром свои ноты, ноты протеста, которые никто не прочтет. НУ И что? Похоромлены в скромных хоромах — и НУУУ И кто?.. сгореть, если не устыдиться, не услоить, не осладить пустоту — НУ и что? Взгляд в пустоту, шаг в пустоту, жар стал так стыл, что и кто…»

Я знаю, что там написано. Я читал это.

Марк стоял посреди комнаты и напрягал лицо в такой манере, в какой люди прочищают горло. Как реагировать на не очевидные поступки товарища? Возможен вариант, что Марк где–нибудь допустил ошибку, а Ян не пользуется, но вернее — мстит за это. Что он может сделать Марку? Марк должен уразуметь, что он не так уж высоко взобрался, чтобы больно падать. Берегись. Есть в этом всем загвоздка. Уж не просто ли так Ян умалчивал события, а «потому что так всем лучше и хорошо»? Мнимо.

Теперь следует узнать из какого сорта силикона сделана эта девчушка. Хотя бы на ощупь. А уж лучше — на ощупь. Но проблема не в материале, с которого некий «преподобный» сотворил ее, а в том, на что она способна. Она должна доказать, что у женского пола бывает (вернее — случается) харизма, толстая кишка, и уж если мы завели разговор о крепости духа — яйца. Но я не хочу распространяться на эту тему. Ибо трансики — это хер пойми что. Дети, не балуйтесь со своими гениталиями, которые вам ниспослала матушка–природа.

Каков же выход с этой ситуации, кто подскажет? Самый вероятностный и очевидный — устроить для девочки испытание. Если она его пройдет — отлично и неплохо. Если нет — Марк имеет право высказать свое мнение о ней, а Ян, как проигравший и униженый, должен хранить молчание, пока его старший коллега не выженет ее с шайки, в которую ей так и не удалось влиться. Высок риск того, что Ян обозлится и будет искать отдушины, но еще большей проблемой нависал риск быть съеденным заживо этой редкой птицей. В Японии сэнсэи стремились передавать свой опыт и мастерство преспешникам. Это же — совершенно противоположный случай. Живи сам — и дай жить другим. Если кто–либо думает, что обналичивать чужие чеки — это круто и романтично, то, увы и ах, они немножечко ошибаются. Спросите Фрэнка Абигнейла, для него это добром не кончилось. А уж он должен в этом смыслить. Будда для мошенников, как ни спорь.

Также из–за угла выглядывала, но пыталась не попадаться на глаза еще одна проблема — замена Руфа. Нужно найти смекалистого человека, при деньгах. Было бы лучше, разумеется, если бы парней поддержал кто–либо с их знакомых, кто хотя бы краем уха слышал или догадывается об их баловстве и шалостях. Но такой категории людей попросту не существует. Даже если бы были, то совершили самоубийство, ввиду того, что чувствовали себя виноватыми за какой–либо поступок (читайте — «проступок»).

В целом, проблем не так уж и много, но они настолько весомы, что могут запросто превратить подушку, на которой почивала карьера Марка, в поролоновую лепешку. Может, пора и вовсе скинуть с себя эти проблемы, как бык с себя наездника? Марк упадет без звука, как дерево посреди леса, попросту потому, что некому слушать его падение. Он может прожить безбедно на деньги, которые он заработал угоном дорогостоящих автомобилей и аферами с переводчиком (одна с которых закончилась приблизительно вот так:

Марк:

«Я хочу быть уверенным, что на этих дисках именно та информация, которая мне нужна»

Ян:

«Насчет этого можете не переживать»

Переводчик:

«Что?»

Удар, бег.)

Здесь дело коснулось принципов. Мысль–то простая. Есть они — Большие Задницы, и есть Маленькие Задницы. При этом сложно отнести «мистера эМБи» к кому бы то ни было. Больших Задниц мало; они владеют миром и зерном. А Маленьких Задниц миллионы; они растят зерно, а сами голодают. Большие Задницы думают, что им сойдет все с рук, что они — лучше, порой только тем, что кто–то умер и оставил им кучу денег, и теперь они могут платить Маленьким Задницам, чтобы те растили для них зерно, а платят — по своему разумению. И нам придется поприжать их, понял? Надо показать, что мы не рабы. Никто не раб. И все растят зерно. И все кушают! И все просто!

Марк полез в свой список контактов ради того, чтобы отыскать старого знакомого, подсобившего несколькими месяцами ранее с арендой платных телефонных номеров. В конце концов, Марк находит того индивида, которого он искал.

— Алло, это Нико?

— Абсолютно верно, Марк.

— Здравствуй, друг! Как у тебя дела, как семья?

— Я вместе с семьей — отлично. Но ты редко когда звонишь просто так. Чего тебе нужно?

— Прости, но ты знаешь, что несмотря на шифрование звонков в Blackberry, я не могу совершать много лишних звонков.

— Да я понимаю, я ведь тебя не критикую за это и не обижаюсь.

— В общем, помнишь, как я просил тебя арендовать для меня номер? — Марк не давал шанса ответить собеседнику. — Вот теперь такая же история, но уже в другой обертке.

— К какому времени это нужно сделать?

— На послезавтра. Успеешь?

— Успею, в случае, если мне ничто не будет мешать. Я тебе тут же скину номер телефона, когда все будет готово. Мне что–нибудь полагается?

— Для пущей уверенности ты лично можешь принимать звонки. Тогда–то ты и наработаешь на больше. Идет?

— Без проблем. Бывай.

— Пока.

Уже вечерело, а на улице сверху падали слезы туч. Марк точно не заснет, вы и сами знаете почему. Нужно найти себе развлечение и ждать. У Марка уже есть грандиозный план. Не только мошеннический, но и тот, который подарит ему приятное времяпровождение. Стоит учитывать то, что амфетамин подарил ему энергию дикого жеребца. Марк этим непременно воспользуется.

Он едет в другой конец города для выплеска своей энергии. Подъехав к ночному клубу «Миллениум», он высматривает подходящую «бабочку». Ведь не зря проституция считается древнейшей профессией. Заглядевшись на одну девчушку, он решает, что она — именно та, кто сумеет удовлетворить его желания и тяготы. Он подъезжает поближе, обращается к девчушке, стоявшей на тротуаре и дожидавшуюся своего клиента. Она одета в мини-юбку, розовую кофточку с вырезом на груди (по взгляду — так не меньше третьего размера, а того и больше), а также кожаные ботинки с высоченными каблучками (по меркам Марка, ведь он и вовсе носит кроссовки, а ходить, хотя бы, в мужских туфлях с крошечным, едва видимым каблуком — дикая дикость), облегающими ее маленькие ножки. Светлые волосы ниспадали на худые, изящные плечи. Ситуация станет вовсе неудобной, если эта представительница женского пола окажется не проституткой. Марк начинает «знакомство»: