Военврач (СИ)

- Не надо, док! Мне ещё чуть-чуть до квартиры не хватает. Куплю в Воронеже, буду тебя в гости приглашать.

Он купил одну квартиру, а затем и вторую, от матери в Воронеже досталась третья, но так и бобылюет где-то в лесах за Уралом.

Начпродначвещ

Его звали Саша, мы нарекли его Санёк или Сашуля. Невысокого роста, щупленький, круглолицый, постоянно улыбающийся, начальник продовольственной и вещевой службы. А так как тыл и медицину кто-то объединил в одно целое, то общались мы часто. Постепенно служебное общение переросло в дружеское. Что достать, принести банку сока в жаркую от июльского зноя палатку или пожарить тушёнку с картошкой на сливочном масле. Санек был слегка прижимистым, но когда коллектив нажимал, он сдавался и уступал воле большинства. Поначалу он так же, как и мы, был поражён войной и собирал всё, что попадалось в руки. То гранат привезёт, то патронов, то с грозненского рынка черешни. Скучно ему было здесь, и хандра часто наваливалась на него.

- Слышишь, док, у тебя нет ничего такого, чтобы разкумариться?

- Промедол, но он подучётный, каждая пустая ампула через фээсбэшников списывается и в их присутствии в костре уничтожается.

- А может, есть чего-нибудь в загашнике? Вчера на рынке пробовал чеченскую анашу, не вставляет.

- А насвай, его полно на прилавках?

- Детский сад это всё!

- О, вспомнил, есть порошок - дикаин! Из группы местных анестетиков, но вставляет не хуже кокаина, тоже подучетный, но его можно заменить сахарной пудрой, в случае чего. Всё равно пропадает, Андрей Владимирович сказал, что в полевых условиях ничего из него делать не будет.

- Ну, что, сообразим на троих?

К нашему разговору подключился Валера начфин.

- ОК, Валера, всё равно без тебя сейф не вскроем, звони в караулку, что идём в финслужбу, сейф с аптекой вскрывать. Но я не буду, вдруг вы передознетесь, кто вам медицинскую помощь будет оказывать? Я со стороны буду за вами наблюдать и корректировать ваше поведение, если вдруг за оружие будете хвататься, согласны?

- Добро, док! Предлагаю в столовке и вмазаться!

Время под вечер, под светом керосиновой лампы Сашуля стелет тонкую дорожку белого порошка на полевой стол офицерской столовой. Черенком алюминиевой вилки он подравнивает края дорожки. Движения ловкие и умелые. Профи, наверное, подумалось мне. Сворачивает в тонкую трубочку десятирублевку и в полость носа по очереди вдох.

- Валера, давай теперь ты!

Валера неумело повторяет. Но старается не подавать виду.

- А что должно быть?

- Настроение приподнятое, галлюцинации яркие, мир, как будто оживает и всё поет. Идёшь по чеченской грязи, а кажется, что по песочному пляжу в Крыму. Смотришь на комбата, а видишь стройную девушку, зовущую тебя к себе. Но к комбату сегодня не пойдем, в зиндан посадит всех троих. Туши керосинку. Пойдем в палатку.

Пока дошли до нашего ночлега, Сашуля "поймал кайф".

- Хи-хи, хи-хи, ты прав, доктор, я вас уважаю, хи-хи, хорошо вас учат, хи-хи, я тоже хотел в академию поступать, ха-ха, баллов не добрал.

- Саш, выпей ещё пиво сверху, лучше будет. А то сейчас зампотыл начнёт тебя искать, не поймёт. Валера, а ты как, чувствуешь что-нибудь?

- Нет, только нос перестал запахи различать и слизистая онемела. Наверное, что-то не так делал. Давай повторим.

- Хватит, выпей пиво лучше.

Местный анестетик требует индивидуальной коррекции. Я тогда только догадывался о силе суггестивного воздействия на человека и способах её достижения. Спустя пять лет мне рассказали об этих эффектах на психотерапевтических занятиях.

Случай из карьера

Оружие стреляет не только раз в год. Когда оно при тебе, то соблазн им воспользоваться велик, даже если ты не прирождённый охотник. Это как заноза, которую хочется вытащить из пальца. Но вместе с тем обладание им успокаивает и возвышает, особенно, когда служишь в местах не очень спокойных.

- Док, дай из твоего пистолета пострелять!

- А из своего?

- Да, мне комбат запретил оружие выдавать. Сказал, что мне незачем. На хлебовозке ведь езжу.

- Подожди, скоро он в отпуск уйдёт, тогда и постреляем.

Мы его побаивались из-за непредсказуемости и непоследовательности. После того, как дивизия устроила импровизированный салют на Девятое Мая, с двумя ранеными и сгоревшим складом, автоматы у всех изъяли, а пистолеты оставили только тем, кто подвергался опасности. Ежедневно мне приходилось перемещаться из полевого лагеря в жилой городок, а это четыре часа в день по мало охраняемой территории. Да и дом, в котором жила семья - "Титаник" - тоже считался зоной повышенной опасности.

Комбат ушёл в отпуск в ноябре. Спустя час, как вертушка увезла его из Ханкалы, в палатку медицинского пункта зашёл запыхавшийся и румяный Сашуля.

- Ну, что, док, едем в карьер? В хлебовозке лежит цинк патронов к ПМ.

- Хорошо, Сашуль. Я амбулаторный приём и перевязки закончу до обеда, а там и поедем. А где стрелять то будем?

- В карьере, у трассы. Где обычно стрельбы проходят.

После обеда выехали за минное ограждение Ханкалы. Машина ползла с пешеходной скоростью. Петляющая дорога состояла из засохших грязевых рытвин и ухабов, оставшихся после осенних дождей. Ближе к месту назначения движение перекрыл солдат в бронешлеме и бронежилете с автоматом наперевес. Он нёс дежурство у свеженького бело-красного шлагбаума, которого ещё две недели назад не было.

- Приказ комдива, проезд транспорта в этот сектор обороны запрещён!

- Да мы туда и сразу обратно.

- Запрещено! Там и дорога перекопана! Вы не проедете... А в объезд - это по минному полю.

- Ладно, а нас пропустишь? Мы машину здесь оставим, сходим до карьера прогуляться.

- Да идите, только с дороги не сходите.

Взяли с собой по четыре пачки патронов и пошли к карьеру, где обычно проходили учебные стрельбы. По пути озирались по сторонам. Мало заметные красные флажки с белыми буквами "М", выросшие как грибы-мухоморы после дождя, проблескивали сквозь высушенную летним зноем траву. Карьер был громадной искусственной ямой, выкопанной добытчиками гравия и щебня. Лет пять-семь назад его разработку прекратили из-за грунтовых вод. И теперь он представлял собой этакий резервуар с косо отвесными двадцатью метровыми стенами, маленьким озерцом в центре и обгоревшими мишенями разрушенных врагами поржавевших остовов трёх БТРов.

Когда в него заходишь, испытываешь жуткое чувство страха от возможных неприятностей сверху. Но во время стрельб наверху выставляется оцепление. Сейчас же мы были предоставлены самим себе и были по-детски беззащитными. ПМ и пара РГД в карманах были лишь лёгким прикрытием, уменьшающим тревожный порог.

- Ну, что, давай по банкам?

- Давай, начинай!

Насобирали консервных банок, выставили их на кирпичи. Мне вспоминалось детство, когда вот так же мальчишками стреляли из самодельных рогаток. Видимо так и не повзрослели. Патроны, как всегда, имеют место быстро заканчиваться.

- Утолил жажду, Саш?

- Маленько... Продолжим завтра, док?

- Без проблем! Давай выбираться отсюда, как-то здесь неуютно вдвоем находиться. Да и стемнеет скоро.

Выбравшись из карьера, мы заметили две БМП, мчавшиеся в нашу сторону, окружая нас с флангов. На броне восседали с разукрашенными лицами и с банданами на голове.

- По всей видимости, спецназовцы. И очевидно по нашу душу...

- Бежим?

- Тебе хорошо, ты убежишь, а я как?

- Ну ладно, тогда будем ждать. За бегущими могут ведь и очередь послать...

Через пару минут машины остановились.

- Стой, стрелять буду!

- Да мы и не бежим. Свои мы, ребятки, свои...

- Руки за голову! На землю лицом вниз!

- Не чудите, ребята... вы, может, с кем нас спутали?