Военврач (СИ)

Эти события происходили и происходят. К ним прибавляются потери от бандитов и минной войны. Эхо войны стоит над Ханкалой и разносится далеко волнами за её пределы.

Когда от инфаркта умер Николай Васильевич - психоневролог, которого мы запомнили по Чечне, как жизнерадостного оптимиста, наш травматолог Денис с грустью и сожалением сказал: "А ведь столько хотел сделать! Такие планы были на "гражданке"! И что теперь, для кого эта служба, это постоянное недо... и ожидание чего-то? Не успел...

Осенним вечером

- Дима, помоги! Обещай, что никому не расскажешь?

- Да, конечно, что случилось?

- Зашёл в туалет, расстегнул портупею, и кобура с пистолетом соскочили вниз. Что делать, не знаю? Комбату рассказать - засмеёт. Солдата попросить, расскажет другим. Дай свой фонарик, пойдём со мной, может, вместе что-нибудь сделаем.

Пятьсот метров до линии туалетов. Ноги то и дело влезают в чеченский пластилин. В одном из них осталась подошва от берца. Каждый шаг сопряжен с вероятным падением. Моросит дождь. В полукилометре работают САУшки (самоходные артиллерийские установки), обстреливая невидимого врага. Отблески выстрелов окрашивают небо в лунные зайчики. На сопках горят нефтяные вышки, кажется, что там поднимаются маленькие небесные светила - мини-солнышки, которые создают новые галактические системы. Фон, к которому привык. Но посмотрел под ноги, и отблеск романтики тает, как первый чеченский снег, ложащийся на тёплую землю...

- Свети сюда! Вижу, только кончик кобуры торчит. Ещё чуть-чуть и утонет. А тогда и посадить ведь могут.

- Не достать?

- Нет, глубоко здесь.

- Давай кабину снесем.

- Давай! Я сбегаю за топором в медпункт, чтобы колючку обрубить. А ты пока карауль, чтобы никто не заходил.

Зампотыл окутывал все деревянные строения колючей проволокой, чтобы соседний полк не разбирал их на дрова. В полковой линии укрепления и обороны заднего плана все строения зияли черными дырами. Наши же, регулярно обновлялись и тщательно охранялись пассивными заграждениями.

- Эх, на раз-два-взяли!

Кабинка, качнувшись, повалилась в грязь.

- Меня сейчас вырвет.

- Ничего, это бывает.

- Свети в яму! Совсем уже ушло. Всё равно не достаю. Надо чем-то подцепить и поднять.

- Черпак из кухни будет самое то, там и ручка длинная.

- Ок, я схожу, а заодно перчатки хирургические из медпункта захвачу и запасную кобуру.

Подняли. Рвотные позывы душили ротоглотку, пока доставал оружие из кобуры, а потом обмывал его и кобуру раствором хлорной извести. Орудие требовало заботливой прочистки.

- А что делать с черпаком?

- Да положи его в ящик с хлоркой у медицинского пункта, туда никто не заглядывает.

Спустя месяц санитарный инструктор сержант Каткова выполняла приказ комбата по проведению санитарно-гигиенических мероприятий. Солдат срочник носил за ней ведро с разведенной хлорной известью, а она поливала этим же черпаком стены дощатых заведений задней линии.

- Каткова, ты откуда черпак взяла? - спросил у неё вездесущий зампотыл.

- Это медицинский черпак! Он в ящике с хлоркой лежал.

- Посмотри, на нём по-русски вырезано и выжжено: "второе блюдо".

- Ну и что!? Я уже им второй месяц хлорку разливаю.

- Я приказываю вам, сержант Каткова, вернуть черпак на кухню.

- Ты на меня не кричи, Игорёк! Я выполняю приказ комбата! Видишь, борюсь за чистоту.

- Я выполняю приказ министра обороны: личный состав должен быть сыт и одет. Так что давай, возвращай.

И санинструктор медицинского пункта выполнила приказ зампотыла.

P.S. Наличие постоянно носимого оружия только усложняло мирную жизнь. Да, в ночное время ты чувствуешь себя защищённее и увереннее, пробираясь по лужам и рытвинам Ханкалинских полей и осеннего тумана. Но его содержание и уход требовали дополнительного контроля и должного внимания.

***

Зимой отмечали день рождения начфина. В палатке играл кассетный магнитофон. Жура пришёл с КП после суточного дежурства сердитый и недовольный.

- Убавьте звук, я спать буду.

- Рано, ещё только восемь вечера.

- Ах, не хотите!?

И табурет опустился на китайский магнитофон.

- Ты что - дурак, твой магнитофон что ли? Ты даже не складывался, когда мы его на рампе покупали.

- Сколько он стоит, двести рублей? Возьмите мою тридцатку. И вообще убавьте свет в керосинке.

Капитан Славин проснулся через час. Алкогольный наркоз прошёл быстро. Палатка мирно спит. Только Дима разгадывает кроссворд в "Спид-инфо".

- Никто не видел пистолет? - повторил капитан дважды.

Офицеры проснулись и отрицательно ответили головой. Его подозрение упало на Журу. Но тот не отвлекался от газеты.

Как-то он взял из его кошелька пятьсот рублей, а через месяц пропали часы, неосторожно оставленные в бушлате. Это ещё можно было простить и списать на болезнь "клептоманию". Но вот оружие?!

- Жура, отдай пистолет! - крикнул начмед.

- Я не брал.

- По-хорошему, отдай. Ты же знаешь, что за утерю оружия бывает!

- Да, оружие нынче дорогое, двести баксов, не меньше, ствол стоит.

- Слышишь, гони пистолет!

- Я не брал, можешь посмотреть у меня в тумбочке, в сумке, нет у меня твоего ПээМ.

- Ах, так! Тогда буду тебя пытать.

Он, как коршун, запрыгнул на него верхом, вспомнил уроки самбо отчима и сделал захват руки. От боли у Димы покраснело лицо.

- Под полом посмотри, падла, у крайней к выходу кровати.

- Хорошо.

Славин посмотрел, но ничего не нашёл.

- Что ж ты, сука, врёшь?!

- Я же тебе сказал, что дорого будет стоить, не менее трёхсот баксов.

- Ах так, пожалеешь!

Он сделал ему удушение, тоже вспомнившееся из детства. Пальцы эскулапа сомкнулись на шее Журы, который, казалось, и не думал оказывать сопротивления.

- Док, может, он действительно не брал! - вступились за соседа начфин и начпрод.

- Задушу...! Говори, где пистолет спрятал?

У Журы лицо из помидорного стало наливаться сливовым колером.

- Отпусти, скажу, - захрипел Жура.

- Соврёшь снова.

- У начпрода, под матрасом лежит.

- Сань, проверь, ему нельзя доверять.

Пистолет оказался спрятанным под матрасом койки начпрода.

Через год дружба Дока и Журы продолжилась и они стали такими же закадычными друзьями, как и раньше. Дружба и ненависть... что это? Есть, по-видимому, какие-то иные мерила, способные связывать людей на долгие годы. И не важно, что жизнь проходит в разных городах, изменяя их внешне и перестраивая характеры. Дружеское плечо, ладонь, взгляд и слово - не заменишь и не испортишь. И не важно, где она ковалась, на полях Чечни, в средней школе или детском саду.

P.S. Диму комбат не любил. Когда он увидел его голого в душевой, то был в ярости от нудистского загары Журы. И перевёл его из части на сопровождение бронепоезда Ханкала-Моздок. Он перестал есть. Объяснял это тем, что сильно поправился на каше и тушёнке. Пил растворимый кофе без сахара, стрелял "Беломор" у солдат. Несколько раз попадал под обстрел. Перестал спать. В один из вечеров он после длительного приёма душа спросил:

- Что с моими ногами, док? Почему они так раздулись?

- А ты давно голодаешь?

- Четыре месяца, минус четверть центнера. Я себе такой нравлюсь. Форму перешил. Хорош?! Ещё бы килограмм пять снять и можно остановиться будет...

- В гражданскую войну у солдат тоже были голодные отеки.

- И что делать?

- Надо тебя откармливать. Нервная анорексия у мужчин часто сопровождается шизофренией. В госпиталь тебе надо. Поговорю с комбатом, чтобы тебя не ставили на "бронник".