Ночь большой луны

Егор поднялся по широким каменным ступенькам. Перила представляли собой волшебное зрелище старинного чугунного кружева. Краска на деревянных перекладинах чуть потускнела, но все еще держалась назло прошедшему времени.

Дверь в квартиру Стеллецких тоже была деревянной. Но ручка на ней, чудная латунная ручка в виде львиной головы, была так хороша, что Егор присел на корточки, изучая ее.

Дверь распахнулась. Из полутемного коридора на него благожелательно смотрел моложавый человек с роскошной седой шевелюрой.

Егор поспешно поднялся на ноги.

― Простите, ― сказал он. ― Я хотел рассмотреть ручку.

― Вам нравится? ― оживился Игнатий.

― Очень! ― искренне ответил Егор.

Игнатий вышел на лестничную площадку, встал рядом с Егором и в свою очередь критически осмотрел львиную голову.

― Ручная работа! ― сказал он горестно. ― Девятнадцатый век! И все это валялось на помойке, молодой человек! Да-да, валялось на помойке! А какие чудные шпингалеты! А оконные решетки! А орнаментальные вентиляционные отдушки! Все выбрасывали, поголовно все!

Он печально нахохлился.

«Наверное, тоже историк», ― подумал Егор с уважением.

― Вы знаете, что покупают сейчас? ― угрожающе начал вдруг Игнатий.

― Что? ― испугался Егор.

― Китайскую фигню, сделанную под эти самые дивные образцы!

Игнатий схватился рукой за львиную голову.

― Фигню с фальшивой прозеленью, которой завалены прилавки!

Тут Игнатий оборвал себя и сменил тон.

― Боже мой, мы стоим на лестнице… Прошу вас, входите!

Егор шагнул в просторную прихожую и быстро осмотрелся.

Да. Только в старых домах бывают такие широкие уютные холлы. Даже в новостройках с обещанной новой планировкой они почему-то выглядят не так заманчиво. Черт знает почему. Наверное потому, что новые стены еще не впитали запах времени.

― Ника просила ее извинить и передать, что она задержится совсем ненадолго, ― доложил Игнатий. ― Вы не торопитесь?

― Нет, не тороплюсь, ― смущенно ответил Егор. Букет в руках страшно мешал ему освоиться в новом пространстве. Поэтому он не нашел ничего лучше, как протянуть розы Игнатию. Без слов.

― Это мне? ― восхитился Игнатий.

Егор глупо кивнул.

― Дивные розы!

Игнатий обнюхал букет так, как это обычно делал Тюбик.

― Да вы разувайтесь, молодой человек! Сейчас мы с вами будет пить чай. Я пеку чудные булочки с корицей. Вы любите булочки?

Егор представил себе Игнатия в цветастом женском переднике и с трудом сдержал смех.

― Да, да! ― удрученно закивал головой Игнатий, обладающий неприятным свойством читать чужие мысли. ― Понимаю, это не мужское дело! Но что делать? Если я пущу хозяйство на самотек, то мы в скором времени умрем от голода!

Егор нагнулся и принялся расшнуровывать кроссовки, которые и так отлично снимались. А нагнулся он для того, чтобы скрыть улыбку.

Итак, Ника Аркадьевна, выясняется порочащая вас подробность! Хозяйка вы, оказывается, нулевая!

Игнатий убежал вглубь просторной квартиры и вернулся назад с огромной напольной вазой.

― Ломать такие розы ― это варварство, ― объявил он.

Ловко развернул букет, сунул цветы в широкое горлышко и отнес вазу в ванную.

Послышался шум льющейся воды.

Через несколько минут Игнатий вынес вазу с цветами и двинулся в комнату. Вазу он тащил с трудом, было заметно, что ему тяжело.

― Давайте я вам помогу, ― засуетился Егор, ― тяжело ведь…

― Ничего, ― отдуваясь, ответил Игнатий. ― Пришли уже.

Он осторожно опустил вазу на потертый, но все еще красивый ковер.

Отошел в сторону, склонил голову к плечу и полюбовался.

― Вам нравится? ― спросил он.

Егор быстрым взглядом обвел комнату. В глаза бросились массивные книжные шкафы, занимающие почти все пространство. У единственной свободной стены стоял потертый кожаный диван, а над ним висел большой портрет молодой женщины с длинными каштановыми волосами.

Егор, словно притягиваемый магнитом, подошел к нему ближе.

― Ника? ― спросил он удивленно.

Женщина была похожа на его новую знакомую и одновременно не похожа на нее. В женщине на портрете чувствовалась некая болезненная меланхолия, которой Ника была напрочь лишена.

― Это моя дочь, ― ответил Игнатий, неслышно возникая за плечом Егора. ― Мать Ники. Она умерла очень давно. Восемнадцать лет назад.

― Простите.

― Не стоит извиняться.

Они помолчали еще немного. Неожиданно Игнатий хлопнул в ладоши и объявил:

― Чай! Остынет же! Идемте, молодой человек. Посидим на кухне. Вы не против?

― Не против, ― ответил Егор с благодарностью.

Он очень не любил парадные обеды за столом, накрытым скатертью и уставленным дорогим фарфором. Такие парадные мероприятия ассоциировались у него с Аминой. Вот уж кого невозможно представить на кухне!

Игнатий повел его за собой.

― Кстати, ― заговорил он по дороге. ― Я все трещу и трещу, а вы еще даже не представились.

― Егор. Называйте меня Егор.

― А меня называйте Игнатием, ― объявил собеседник. ― Терпеть не могу всякие имена-отчества…

― А вот ваша внучка их очень любит, ― не удержался Егор.

― Ника?

В голосе Игнатия послышались нежность и гордость.

― Молодая еще, ― сказал он с фальшивой небрежностью. ― Ей кажется, что так она выглядит авторитетней.

Он опасливо посмотрел на Егора и спросил:

― Вы давно знакомы?

― Мы познакомились два дня назад, ― ответил Егор.

Игнатий почему-то сразу успокоился.

― Прекрасно. Прошу вас, присаживайтесь!

«Боится, что внучку уведут, ― понял Егор, усаживаясь за угловой столик. ― Интересно, а где ее отец? Спрашивать как-то неудобно…»

― Прошу вас, угощайтесь, ― приговаривал Игнатий, накладывая ему на тарелку аппетитные румяные булочки.

― С удовольствием, ― пробормотал Егор. Взял одну, надкусил, задумчиво прожевал под внимательным взглядом замершего на месте Игнатия.

― Божественно! ― объявил он наконец вполне искренне.

Игнатий расцвел.

― Мой фирменный рецепт, ― объяснил он и подвинул к Егору чашку с горячим крепким чаем. ― Не слишком крепко?

― В самый раз.

― Лимончик?

― Да, спасибо…

Минуту они сидели молча, помешивая сахар. Кухню ласкали неяркие предзакатные лучи, делали ее неотразимо уютной.

― Егор, у вас есть профессия? ― спросил вдруг Игнатий.

― Да, конечно, ― ответил Егор и сделал осторожный пробный глоток. ― Ох, горячо… Я строитель.

Брови Игнатия изумленно поползли вверх.

― Строитель? Вы строите дома?

И он недоверчиво оглядел гостя с головы до ног. Егору стало смешно.

― Не сам, конечно, ― объяснил он. ― Просто работаю в строительной компании.

― Работаете в ней… кем?

― Я менеджер, ― коротко ответил Егор, избегая слова «президент».

― А реставрацией домов ваша компания случайно не занимается?

― Случайно занимается.

Игнатий откинулся на спинку стула и всплеснул руками:

― Слушайте, да это же просто замечательно!

― Что замечательно? ― не понял Егор.

― Нет-нет, ничего, ― спохватился Игнатий. ― Я это так, к слову…

Тем не менее, чашка чая была отставлена в сторону, а сам Игнатий начал смотреть на Егора, как мальчишка на рождественскую елку.

Егор смутился.

― Нет, мы вообще-то, еще ни разу ничего не реставрировали, ― счел нужным объясниться он. ― Совсем недавно подали конкурсную заявку на реставрацию части исторического центра Москвы.

― И каковы ваши шансы?

Егор помрачнел.

― Честно говоря, не слишком большие, ― ответил он откровенно.

У Игнатия разочарованно опустились уголки рта.

― Жаль, ― сказал он грустно.

― И мне жаль, ― поддержал Егор. И спросил в свою очередь: ― А почему вас это так заинтересовало?

Игнатий взял со стола чайную ложку, задумчиво постучал ею по краю чашки.

― Видите ли, Егор, ― сказал он рассудительно. ― Если бы вы знали, какой интерес представляет для кладоискателей этот самый «исторический центр Москвы», вы бы подобных вопросов не задавали.