Кенгуру

Черноволосая женщина в «Волге» с любопытством ждала, что он станет делать. Когда Варью выбросил бумажку с номером, она еще раз показала себе на лоб, потом на волосы. Варью не понял, что она хочет этим сказать. Нагнувшись, он посмотрел на себя в зеркало. Ничего особенного он там не увидел.

Лицо у Иштвана Варью было худощавым, широким , угловатым. Кожа — белой, почти бледной. Светло-русые волосы свисали до плеч, кое-где слипаясь прядями, как шерсть у пастушьих собак. Высокий, с узкими плечами, тонкими ногами, он не выглядел атлетом, но был жилист и вынослив. Одет он был в заплатанные джинсы и белую футболку с рекламой пепси-колы на груди.

В общем, Варью так и не понял, что имела в виду женщина. «Пусть ее»,— думал он равнодушно, километрах на сорока тащась следом за «Волгой». Пассажиры «Волги» то и дело оглядывались, ожидая, что будет дальше. Но Варью на них было наплевать. Он достал сигарету с фильтром, закурил; сняв с руля правую руку, нажал кнопку кассетного магнитофона, лежащего рядом на пустом сиденье. Кабина наполнилась музыкой. Пол Мак-Картни и Линда пели «Мумбо». За ними шел Гилберт О’Салливан с песней «Эта любовь»; а когда ансамбль «Середина пути» затянул «Чепи, чепи, чип, чип», Иштван Варью тоже стал прищелкивать языком и подпевать хриплым, но верным голосом. На «Волгу» и ее пассажиров он больше не обращал внимания: слушал магнитофон, курил и в синеватом клубящемся дыму разглядывал свои сокровища.

Кабина «ЗИЛа» была полна его сокровищами. С зеркала на красной шелковой нитке свисала маленькая трубка, в которую вделан был крохотный компас. Варью очень любил этот компас, потому что на нем были перепутаны части света. Красное острие стрелки вместо севера указывало на юг, и получалось, что знакомый с детства стишок: «Если встать лицом на север, за спиною будет юг; солнце на ночь сядет слева, справа — выйдет поутру», совсем уж не такой правильный. По этому компасу впереди был юг, за спиной — север, слева — восток, справа — запад... На солнцезащитном козырьке болталась тибетская культовая фигурка, отлитая из бронзы; она изображала миниатюрного человечка, больше похожего, впрочем, на чертика; у него было круглое плоское лицо, руки лопатами и огромные ступни с растопыренными пальцами; он куда-то бежал гигантскими скачками. Самым странным было то, что вместо рогов у него с головы до середины спины сбегал мощный зубчатый гребень. Иштвану Варью эта фигурка напоминала какое-то доисторическое, дочеловеческое существо. В левом углу ветрового стекла приклеена была цветная, глубокой печати картинка из журнала «Кар энд Драйвер»: автомашина «королла» фирмы Тоёта. Машина сияла золотисто-желтым цветом, а сиденья в ней отливали металлической синевой. На полях фото Варью приписал чернилами: «5 скоростей, 1600 куб. см, мечта». На приборную доску приклеены были рекламные картинки голливудской фирмы «Амко»; фирма предлагала разное автомобильное оборудование — от багажника на крышу до чехлов для сидений. Тут было на что посмотреть: например, на сиденье опалового цвета возлежал леопард, а за рулем, обтянутым особой выделки кожей, сидела в соблазнительной позе белокурая секс-бомба. С левой стороны ветрового стекла Варью прикрепил рекламу сигарет "Кэмел". Эту картинку Варью любил больше всего, потому что она была яркой и непонятной. Сверху по белому полю шла надпись: «Саn you spot the «Camel Filters» smoker?»^[1] На картинке изображено было помещение, напоминающее какой-нибудь опрятный весовой зал в Австрии прошлого века. Кирпичная стена без штукатурки, лишь с аккуратной сеткой раствора между кирпичами. Дощатый пол. На кирпичной стене надпись: «West High School»^[2]. А пониже: «Ноmе of the Fightin’ Kangaroos»^[3]. На заднем плане видны несколько мужчин и женщин, которые, по всей видимости, рассуждают о каких-то серьезных вещах. А на передам плане стоит маленький столик с плакатиком:

«Alumni Registration»^[4]. Мужчина в лиловом пиджаке и белой рубашке с галстуком, устроившись за столиком, курит сигарету в невероятно длинном мундштуке и записывает добровольцев. А те образуют перед столиком целую очередь. Первый в очереди — некто в костюме кенгуру. Мужчина это или женщина — не поймешь. В левой руке у него треугольный вымпел с надписью красными буквами: «Запад». Впрочем, написано там, конечно, по-английски: «West». Одетый в костюм кенгуру человек, наклонившись, говорит что-то клерку в лиловом пиджаке. Следующим стоит мужчина лет сорока, с редкой шевелюрой, в красной куртке и черных брюках. На куртке у него большая буква W, на рукаве у плеча несколько полосок и цифра 5. Больше всего он похож на ирландского католика, которого судьба забросила в Америку; он слегка подвержен алкоголизму и страдает периодической импотенцией.В общем, довольно грустная фигура. Зато позади него стоит в очереди веселый негр, в руках у него гитара или банджо. Небрежно пощипывая струны, он болтает о чем-то со своим соседом, официантом. На голове у негра котелок, на нем пиджак в чернокрасную полоску, темно-синие брюки и белая рубашка с бабочкой. У официанта пиджак и рубашка, разумеется, белые, а брюки черные. Однако у него выделяется ярким пятном широкий пояс в разноцветную полоску и красная гвоздика в петлице. Позади официанта увлеченно беседуют друг с другом молодой элегантный мужчина в синем пиджаке, голубых брюках и наброшенном на плечи пальто и настоящий кенгуру. Фигуры на рисунке снабжены номерами, и внизу, рядом с изображением пачки сигарет, к ним даются пояснения. Варью несколько месяцев разбирал со словарем английский текст и сверху записывал, что у него выходило. Например, о мужчине в красной куртке получилось следующее: "Он Моэ Ментум, по кличке Каменная Рука, как раз перепадает статуя, талисман школы". Не намного больше извлек Варью и из надписи про негра: «Дейус, фонтан школы, докучливый, странный человек». Насчет официанта Варью выяснил, что зовут его Гиммик, что поет он фальшивым контрабасом и курит овальные сигареты. На картинке была еще одна очень важная деталь: прямо перед надписью "West High School" висели часы с голубым циферблатом. Стрелки на часах показывали ровно 7 часов 6 минут. Это так понравилось Варью, что он нарисовал возле часов большой красный восклицательный знак...

Рекламу «Кэмела» он способен был изучать часами. Стоя перед закрытым шлагбаумом или на погрузке, он каждый раз с новым интересом принимался рассматривать школу кенгуру и всех ее учеников по отдельности. Больше всего он любил Дейуса, негра, за его котелок и пиджак в черно красную полоску. Когда Варью смотрел на эту нарядную картинку, у него возникало чувство, что где-то, далеко-далеко отсюда, все время происходит нечто такое, в чем ему не дано участвовать Из-за этой рекламы он даже купил англо- венгерский словарь за 26 форинтов; впрочем, со словарем у него были связаны другие, хотя и очень неопределенные еще планы... Даже на потолке кабины приклеена была больших размеров картинка; ее привез ему приятель Йоцо, водивший тяжелые грузовики на международных рейсах. Картина изображала мулатку, которая оглядывается, испуганно присев, потому что в этот момент какая-то пестрая собачонка стаскивает с нее последнюю деталь одежды. Собака не на шутку вцепилась зубами в эту самую деталь, У нее даже на морде написано, как она злобно рычит.

Мулатка довольно красива, напоминает Роду Скотт — разве что у этой кожа посветлее. Варью, впрочем, разглядывал мулатку не слишком часто, один-два раза в неделю — когда ложился навзничь на сиденье, ожидая своей очереди где-нибудь на товарном дворе.

Среди сокровищ Иштвана Варью были еще фотокарточки трех девчонок, вставленные под резиновую прокладку ветрового стекла; Варью написал на них фламастером имена девушек: Мари, Жожо, Цица. Нельзя сказать, что они выглядели ослепительно красивыми; но любой бы признал, что все трое — очень миленькие девчушки. Мари, пожалуй, казалась немного глуповатой, Жожо — дерзкой, продувной, Цица же — кокетливой и лукавой, как котенок...^[5] А на днях у Варью появилось еще одно сокровище - открытка с рекламой игорного дома в Монте-Карло; открытка, впрочем, отправлена была из Марселя. Варью поместил ее рядом с фотографиями, справа. Картинкой она обращена была наружу так, что в кабине белел ее оборот с несколькими небрежными строчками: «Просьбу выполнил. 6 июля в 5 ч. буду в «Семерке треф». Йоцо». Иштван Варью перечитывал эти слова раз по десять — пятнадцать в день, и на лице у него появлялось что-то вроде неуверенности или, может быть, волнения. В старые времена про Иштвана Варью сказали бы, что у него стальные нервы. Но это было не совсем так: у Иштвана Варью, в сущности, не было нервов. Под лохматыми светлыми волосами пряталась невозмутимая голова. Это внутреннее спокойствие выражалось и на бледном лице; оно, по всей видимости, донельзя раздражало прочих суетящихся бегущих куда-то людей.