Медведь. Пьесы

Е.С. (визгливо, без всякого мхатовского прононса). Замолчите! Замолчите!

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. Деньги назад!

ДРУГОЙ ИЗ ЗАЛА (все еще стоит на авансцене). Да вы че? Да это лучше любого спектакля!

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (пробираясь к сцене). Пусти ты! Я что хочу спросить: все подстроено, да? Я у вас тут первый такой… непредусмотренный?

ЕЛЕНА. А вдруг вы и есть самый предусмотренный? Откуда нам знать…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (с интонациями восторженного провинциала). Я нет, я что вы! Я вот! У меня билеты в ночь, я в Питер еду! (Показывает билеты.) Мне просто интересно: правда это все… вышло из-под контроля… или это у вас типа хэппенинг, я не знаю? Инсталляция или это… (Теряется.)

ДОКТОР. Ну конечно, инсталляция. Мы шутили. Это пьеса такая. Все предусмотрено. Мы же артисты, понимаете, молодой человек? У нас ни слова от себя, все по роли. Отвлекаюсь в первый и последний раз. Хотите, скажу, что дальше будет?

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ну? Я думаю, все друг друга поубивают, в смысле Аркаша и Паша, а потом окажется, что вот вы… (Показывает на Елизавету Сергеевну.) …их общая мать. Угадал?

Е.С. Угадал. Я их сейчас узнаю по родимому пятну. Аркаша! Паша! Мальчики мои ненаглядные! Ваш отец Луис Альберто был бы так счастлив…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (конфузясь). Не, ну серьезно?

ДОКТОР. Совершенно серьезно. Этой же ночью Аркашу найдут мертвым, потому что он Наташу соблазнил и Пашу обидел. Лена убежит со мной и станет помогать бедным.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (указывая на Е.С.). А эта? В смысле вы?

Е.С. Ну при чем тут старая калоша? Я поживу, поживу… потом случатся беспорядки… меня убьют, наверное, или я успею бежать… Какая разница. Тут не я главная, а Лена.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. А Лена что?

ЕЛЕНА. А Елена никого не лю-юбит… никого-никого… Елену любит хороший мальчик. Хороший мальчик с золотистыми глазами навыкате. Он знает, как жить, он такой прекра-асный… такой осмы-ысленный… Но Елена его совершенно не любит, нет. Она только все думает, как ему об этом сказать, но не решается. Она хочет сказать ему: милый мальчик, почему ты думаешь, мой маленький, что это такое уж мужчинство — все время решать за меня? Ты думаешь, ты лучше меня все понимаешь? Да ничего ты не понимаешь, ты еще не знаешь, как скучно может быть с мужчиной. Ни с одной женщиной не бывает так скучно, как с мужчиной. Понимаешь? А ты все таскаешься за мной и таскаешься, и сейчас тоже сидишь в восьмом ряду, имея при себе букет. Успокойся, милый мальчик, я не люблю тебя, и не люблю никого, а больше всего не люблю эту пьесу. Если бы автор показался, я бы ему выцарапала его большие золотистые глаза-а-а…

ГОЛОСА ИЗ ЗАЛА. Где, она сказала? В восьмом ряду? Точно, с букетом! Да нет, он старый… Эй, в восьмом ряду! У вас мальчики есть?

На сцену поднимается молодой человек с букетом. Это Друг Елены.

ДРУГ ЕЛЕНЫ. Лена! Я очень давно ждал этого дня. (Вручает букет Е.С.)

Е.С. Голубчик, я, право, польщена, но я же еще толком ничего…

ДРУГ ЕЛЕНЫ. Что вы, что вы. Мне ваша роль гораздо больше нравится. (Елене, с театральным пародийным пафосом.) Лена, спасибо тебе, солнце мое. Честное слово. По крайней мере, так ты выглядишь гораздо лучше. Если бы я первый тебе сказал, до какой степени все это невыносимо, я бы себя чувствовал полной свиньей. Лена, прошли времена, когда неумение себя вести казалось мне признаком высокой души. Солнце мое, есть порода женщин, которые уверены: если мужик при виде их делает стойку, значит, они умнее мужика. Сильнее мужика. Ты говоришь о скуке, — Боже мой, как скучно с женщиной, которая сама всех презирает со дня рождения, и только за то, что ее иногда хотят! Лена, ангел мой, оставайся с этим, будь такой всегда, не меняйся как можно дольше! Тогда, может быть, все вокруг тебя постепенно поймут, что ты такое. И ты останешься в том идеальном вакууме, который так тебе желателен. Но вот насчет знания чего я хочу, — это мимо, девочка моя, это абсолютно мимо! Я знаю только, чего я не хочу, но у меня никогда не хватает духу сказать об этом и я всю жизнь только и делаю — давлюсь и ем, давлюсь и ем… Господи, мне иногда кажется: что меня вообще здесь нет — до такой степени здесь все не так, как я хочу. Включая вашу пьесу. Но поскольку я совершенно не переношу вечернего сидения в пустой квартире, я и это стерплю. (Идет в зал, садится на свое место.)

ДРУГОЙ ИЗ ЗАЛА. Или вот еще, я вспомнил. Баба приходит к врачу. Доктор, я это… не чувствую ничего… Ну, раз не чувствуешь, то давай ложись. Отжарил ее, потом заходит другой. В белом халате, да. Тоже отжарил. Потом третий. Короче, пятерых пропустила — ой, говорит, я не могу, так хорошо, спасибо, доктор. А я не доктор. А тогда кто вы? А мы бригада маляров. (Ждет смеха, смеха нет.)

РЕШИТЕЛЬНЫЙ. Ладно, пока вы тут будете выяснять отношения и рассказывать бородатые анекдоты, — телевизор где-нибудь есть?

ЕЛЕНА. Нет, это пьеса из начала века.

РЕШИТЕЛЬНЫЙ. Но вообще в театре есть?

ЕЛЕНА. Вообще есть, на служебном входе. Это туда-а-а… (Показывает за сцену.)

РЕШИТЕЛЬНЫЙ. Я сейчас принесу. Хоть футбол посмотрим. Сейчас по РТР, после «Вестей»… (Уходит за кулисы.)

ЕЛЕНА. А без четверти девять будут «Спокойной ночи, малыши». И мы отдохнем… мы отдохнем… (Зевает.)

ЖЕНЩИНА С ДЕВОЧКОЙ (На ступеньках). Тут дети в зале, между прочим! Почему вы порядок не можете навести элементарный? Где постановщик вообще?

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. Какой постановщик, вы не видите — они импровизируют.

ПОСТАНОВЩИК (мужчина лет 30, в очках). Нет, я выйду, выйду. Вы порядок хотите? Сейчас будет порядок. Только у меня есть одно — я не знаю, условие, просьба… Вот этот пусть тоже выйдет. Третий ряд партера, шестое место. Вы, вы. Не оглядывайтесь, Куздрин, имейте мужество. Я знаю, вы всегда там сидите. Я уже думал вам кнопку подложить или мешочек со смехом.

ПАВЕЛ. А вот еще на Арбате подушки-пердушки продаются…

ПОСТАНОВЩИК (в зал). Товарищи, это Куздрин там сидит. Да, фамилия такая. Если кому интересно, послезавтра в «Общей газете» вы можете прочесть его отчет о нашем скромном собрании. Кто хочет быть облитым помоями, спешите отметиться. Совершенно бесплатно. Ну идите сюда, Куздрин. Я не буду вас бить. Другого раза не представится. Господа, смертельный номер: критик на сцене. Кто сунет голову ему в пасть — лично плачу два своих месячных оклада. Он всегда лучше меня знает, что делать. Ну чего вы? Аркаша, Паша, приведите его. Два персонажа в поисках критика.

КУЗДРИН (с места). Такой кустарщины у вас еще не было.

ПОСТАНОВЩИК. Ну вот и идите, покажите, что вы умеете. Вот вам поле… (Широкий жест рукой.) Валяйте, делайте! А я посмотрю.

КУЗДРИН. Старо́.

ПОСТАНОВЩИК. Слабо́! Трус! Выйди на сцену, покажись людям! Не можешь? Так и скажи: так и так, дрожь в коленях, диарея натуралис!

Куздрин пожимает плечами, встает и пробирается на сцену. Это невысокий, худощавый человек, ровесник Постановщика. Ходит в накинутом на плечи пиджаке, сильно сутулясь.

КУЗДРИН. Теперь все точно подумают, что это пьеса… подстава…

ПОСТАНОВЩИК (не слушая его). Вот, вот, отлично! Давайте на сцену! Покажите себя! Почитаем стихи — вы знаете какие-нибудь стихи наизусть? Или вы только по бумажке можете? Давайте, давайте сюда… моль с жалом! Песенку споете, басню…

КУЗДРИН. Знаете, все это такая импотенция, что вас и мое присутствие не спасет.

ПОСТАНОВЩИК (распаляясь). Импотенция, да? А вы знаете, что я вот эту вашу статью (достает из кармана вырезку) ношу с собой как талисман, потому что хуже этого со мной ничего уже не случится? Вы знаете, что после ваших статеек в газете «Сегодня», мир ее праху, людям не то что работать — им жить не хотелось! Вы же так самоутверждаетесь, Куздрин, потому что сами ничего не можете! Вам понятно? Кто вы такой, вообще? Каково ваше право — без разбора, без аргументации… просто тыкать пальцем и издеваться? Что это за тон вы себе взяли? Такого не было даже в постановлении о «Великой дружбе», если вы вообще помните, что это такое.