Орша (СИ)

Теткин сын Арсений познакомился с Мультиком, когда загремел на малолетку. Арсений всегда был шустрым малым, а самый пик его активности пришелся на подростковый возраст. В то время тетка стерла ноги по самую задницу, бегая за ним по округе. Возможно, что бегала бы до сих пор, если бы однажды ее сына не отловили милиционеры. Они ехали в патрульной машине и наткнулись на дивную картину: ночь, улица, фонарь и мальчики, волокущие за ручки гигантскую алюминиевую кастрюлю с надписью «Детсад № 24». Менты не смогли пройти мимо, и Арсений с друзьями получили по полгода за кражу госимущества. Из колонии Арсений вынес категорическое нежелание попадать туда снова и друга Мультика.

Сперва Ольга была от Мультика в шоке, а потом стала его приемной матерью. С обретением приемной семьи и кровати в теткиной квартире заходы Мультика по зонам резко сократились. Вообще-то его зовут Вова. Свою кличку он получил за любовь к мультфильмам и комедийную внешность. Вова — сын лишенных родительских прав алкоголиков. Рос в детдоме, воспитывался в колонии, не приемлет алкоголь. Если видит, что мы с теткой наливаем себе по стаканчику смородинового вина, страшно нервничает. Говорит, что алкашка — дело коварное, лучше ее вообще не нюхать. Вова не пьет сам и не дает пить Роме, это его неоспоримый плюс. А из минусов — полный набор школьных приколов: кнопки на стуле и лед за шиворотом.

Приехав к нам, сразу заявил, что умеет только воровать, но это он кокетничал. За 10 лет отсидок он научился стричь, столярничать, тачать сапоги и из чего угодно делать холодное оружие. Первым делом он сделал для Василия лук и стрелы, которыми можно легко убить козу. Я от этой игрушки в ужасе, но Мультик на мои опасения сказал, что я не того боюсь.

— Вася в тундру попадет, и все — его съедят! Отойдите, гражданочка, не портьте мне бойца.

До появления у нас Мультика и Ромы Василий был хроническим бабушкиным внучком и сам даже за тапочками под кровать не лазал — Ольга ныряла. На любую просьбу отвечал «я не могу» и изъяснялся короткими приказами: отнеси, молока, еще. Барские замашки у него в генетике. Василий — отпрыск недобитого революцией дворянского рода Фавстовых. Его предки не работали, они отдавали короткие приказания горничным: отнеси, подай, одеваться. Высшие силы, понимая, что мальчик-дворянин в современных условиях может оказаться нежизнеспособным, выдали ему сверхзаботливую бабушку. Ольга несет свой крест с самоотверженной радостью, ей важно быть кому-то нужной. Любые мои попытки напрячь Васю уборкой или мелкими поручениями вызывают у нее шумный протест. Она уверена, что самое главное — не заставлять ребенка делать что-то против его воли, чтобы не вызывать отвращения. Она добилась неплохих результатов: у Василия нет отвращения к труду, он просто не знает, что это такое. Вернее, не знал, пока за него не взялись Рома и Вова.

Они дали Василию кличку Василиса и лук со стрелами. Научили стрелять в мишень на заборе, ломать хворост и бегать по поручениям.

— Вася, собери мусор, — говорит спокойным голосом Рома, и Василиса тут же начинает шуршать.

Я стекаю под стул. Вообще-то, для того, чтобы Вася просто включился, на него надо рявкнуть.

— Рома, как тебе это удалось???

— Не знаю. Да он долго не работает.

Действительно, Василий делает один круг по двору и возвращается к созерцанию работающего Мультика.

— Вася, а дальше?

Вася делает еще круг. Для третьего нужно подать отдельную команду. За десять-пятнадцать команд мусор убирается почти полностью. Это колоссальные результаты. Я наконец-то могу расслабиться и заняться любимым бабушкиным занятием — баловать чужого внучка, называть его милым, совать в рот пирожки и гладить по головке. А если что, просто иду и жалуюсь парням. А уж они его в два счета строят. Удивительно, но ябедник и нытик Вася ни разу не пожаловался на парней. Даже наоборот, воспринимает их поручения с радостью. Вася тоже устал от женского воспитания, и тут его сложно не понять.

* * *

Дети обедают, на стекле бьется жирная муха. Не выдерживаю, шлепаю муху полотенцем. Муха отключает жужжалку и отлетает куда-то выживать. И вдруг Василий поднимает от тарелки сияющее лицо, вопит:

— Смотрите, что у меня в тарелке!!!

В его тарелке между салатом и котлетой выживает муха. Она контужена и тяжело крутит головой. Вокруг вкусно пахнет, тепло и веселый зеленый на желтеньком. Муха решает, что все обошлось. А я понимаю, что аут — сейчас Василий сблюет и вывернет тарелку на пол. Или сперва вывернет тарелку, а потом сблюет — не суть. Потому что дворянин Фавстов очень брезглив. Если кто-то трогал хлеб — есть не станет. Если отпить из его чашки, выльет остаток в ведро. Вчера Мийка померила его тапки, так Василий отказался их надевать. А тут муха! В тарелке! Его прабабушка мещанка Мешкова, если находила муху в сахаре, вытряхивала сахарницу в мусорное ведро и стерилизовала кипятком. Однажды ее сын и теперь уже покойный дед нашего Василия купил в магазине «Спорт и отдых» десяток пластмассовых мух и довел свою мать до изнеможения — она десять раз за один вечер простерилизовала сахарницу и дважды сбегала в магазин за новым сахаром.

А брезгливый Василий восторженно вынул контуженную муху из тарелки, раздавил ее пальцами, выбросил в ведро и спокойно продолжил обед.

* * *

Традиции нашего дома это не только мусор и тряпки, это еще и летние каникулы. Все разбросанные по Питеру бабушкины внуки съезжались сюда. Старый дом после зимней спячки наполнялся детским визгом и бабулиными матюгами. Последние годы традиция прервалась — внуки выросли, а правнуки имеют своих бабушек и в Оршу как-то не попадают. А тут в середине лета мне привезли Мию. Мия мне внучка. Мы с дочерью каждая в свое время поспешили с материнством. Я родила Дашу в девятнадцать, а она — в семнадцать. В тридцать шесть я стала бабушкой, и у всех по цепочке соответственно повысился статус. Моя маман в своем вполне бабушкином возрасте скакнула в прабабки, а бабушка в наше долгожительском роду шагнула дальше всех, до двойного пра-. Правда, Мийку она так и не увидела, не успела. Нам все казалось, что приедем еще, повидаемся — не сейчас, так потом. За бытовыми делами как-то забывается, что потом может и не быть.

Даша перешагнула порог старого дома и наморщила нос.

— Фи, — сказала. — Старухами пахнет.

И добавила:

— Ты, мама, не обижайся, я тут надолго не останусь.

А Мийка напротив, тут же выпросила разрешения не уезжать. Она за всю свою трехлетнюю жизнь ни разу не покидала пределы больших городов — Москвы и Питера. Бабушкин дом показался ей, как и мне когда-то, раем, где яблоки и груши падают прямо с неба, а коза — не только сказочный персонаж. Как и положено в раю, Мийка первым делом отказалась от обуви и одежды. От рассвета до заката она носится голышом и ищет себе занятий.

— Инга, мне очень-очень нужно работать!!! Я очень-очень-очень хочу тебе помогать! Можно?

— Можно.

— Дай мне скорее ножницы!

— Зачем они тебе?

— Там отрезать надо.

— Что отрезать-то?

— Не знаю пока.

* * *

Рома по-прежнему говорит во сне. Но теперь к нему не ходят друзья, всех вытеснила Мийка. Рома, накувыркавшись с детьми за день, продолжает воспитывать их во сне. Сегодня вдруг выдал:

— Мия! Мия! Мийка, чего ты хочешь?

Громко так, я даже испугалась, что разбудит Мийку. Мийка, не просыпаясь, проклянчила:

— Ну, один кусочек только!

И хрюкнула, засыпая.

Мы с маман и кузиной Эллой повели детей в городской парк на аттракционы. Получился цыганский табор — трое взрослых, семеро детей. Дети в парке рассыпались, как бисер: один хочет на машинки, другой на качельки. Пока всех собирали, потеряли Мийку. Каждый утверждал, что она только что тут была, но куда делась — неизвестно. Бегаем, ищем, кричим — без толку. Меня чуть родимчик не хватил. Потом смотрю, на одной карусельке сидят растерянные дети, вокруг бегает растерянная билетерша, а сама карусель стоит на месте. Присмотрелась и точно — Мийка там. Сидит на пластиковой лошади, вцепившись в поручни, и никто на целом свете не может ее оторвать. На все попытки персонала снять безбилетника с карусели, Мийка канючит: