Орша (СИ)

* * *

Женя притащила в дом еще одну кошку. Она нашла ее прямо за околицей и поклялась, что прямо завтра отнесет его на базар и отдаст в хорошие руки. Назавтра была воскресная школа. В понедельник базар не работал. Во вторник мы к этой кошке уже привыкли. Она похожа на репей — серая, лохматая, с острым хвостиком и крючковатыми колючками. От одежды отдирается с характерным репейным звуком. Мы ее так и назвали — Репа. Полностью — Репетиция. И все же вторая кошка в нашем хозяйстве — явный перебор.

— Как теперь эту кошку отдать? — сказала Ольга. — Такое имя пропадет!

Я предложила написать табличку «Меня зовут Репа», надеть кошке на грудь и выставить на дорогу. Такая предприимчивая кошка обязательно куда-нибудь пристроится. Пристроилась же она к нам. Причем, дважды. Первый раз ее принесла бесхвостая мамаша и забрала обратно, когда мы отказались нянчить ее ребенка. Теперь дети Ковальской кошки выросли, стали выпускниками и сами разбежались по округе. Одного приютила соседка Надя, другого — наша Женька.

— Точно! — обрадовалась Ольга. — Подпишем и Толику подкинем. Он хотел котенка.

— Он ведь уже купил котика.

— То котик. А это кошечка.

Ей богу, это отличная идея! Репа и Неизвестный Кот будут играть вместе, любить друг друга и рожать новых котиков. Будет Толику-алкоголику счастье и радость. Правда, мама Толика категорически против и не разрешает ему таскать в дом живность. Она уже старая не в силах ползать под кроватями, чтобы обезвреживать котиковы мины. Ну, это она просто Репу не видала. Увидит — растает, и будет ей радость и счастье.

* * *

Я собирала пионы для сушки и нечаянно захватила в плен муравьев. Я не знаю, как живут муравьи без муравейника и выживают ли вообще в отрыве от коллективного разума, который диктует им что и как делать. Они были здорово сбиты с толку. Растерянно бегали кругами вокруг увядающих пионов и искали потерянный рай — дорогу к муравейнику, которая совсем недавно вела вертикальной вниз от бутона по зеленой дороге, а теперь вдруг уткнулась в твердую пустыню. И больше ничего — только что-то черно-белое под лапками шуршит. Я одного отловила, чтобы отнести домой, но он по дороге совершил побег и высадился где-то у собачьей будки. Его дальнейшая судьба мне не известна. Второй очень бдителен и в руки не дается. Он успел прожить на печке сутки и обвыкся. Научился нырять в газету и ходить подгазетными галереями между кирпичей. Я подумала, что если он Робинзон, пусть его остров будет райским и послала ему каплю меда. Мед размазался по печи и газете, образовав озеро имени Манны небесной. Видела бы меня сейчас покойная бабушка, уже отвесила бы звездюлей. За то, что продукт перевожу и пачкаю печку, а в огороде, между прочим, сельдерей не полот и огурцы не политы. Хотя сама собственной кровью кормила комаров и на теткины попытки хлопнуть гада, говорила:

— Ня трогай ты яго! Он тоже кушать хочет.

Ну, это она в благодушном настроении так говаривала. А в остальное время ей что комара шлепнуть, что свинью ножом по горлу — обходилась без сантиментов.

* * *

Кошка-Репка вчера упала в таз с водой и еле выжила. Выкарабкалась мокрая и напуганная. Орала и жаловалась на судьбину, искала сочувствия и требовала убрать не соответствующий технике безопасности бассейн. Я вылила таз и повесила на гвоздь. Вовсе не потому, что Репа оказывала на меня давление, вовсе нет! Мне просто понадобилось промыть крыжовник. Но Репа решила, что раз я в этом доме повелитель воды, со мной надо дружить. Теперь таскается за мной, как хвост.

Стоит зазеваться, вскарабкивается на спину и смотрит, что я делаю. Всему удивляется, но вежливо молчит. Например, а чего это я рою ямки — много-много ямок! — но ни в одну еще не насерила? Поразительно! Репа смотрит внимательно, все мотает на ус. Когда человечество вымрет, она научит свое племя сажать цветную капусту в глубокие ямки и мариновать крыжовник. Это будет рывок прогресса. Кошки смогут бросить разбойничьи набеги и жить оседло натуральным хозяйством. Чужой монотонный труд действует на нее умиротворяюще. Она засыпает и тонко свистит носом. Я чувствую себя супергероем Бабой-Ягой. Только ходить приходится плавненько. Потому что при любой качке наблюдательной вышки из Репы, даже из спящей, выскакивают автоматические фиксаторы. Когда Репетицию приходится от себя отдирать, орем обе — я от боли, она от страха. Репа только что нас обрела и очень боится потерять — держится за каждого руками и ногами.

* * *

Только что, пролистывая сообщество мой день, сделала открытие. Оказывается, большинство людей на этой планете живет в пластиковом мире. Там все одинаковое — возлюбленные, дети, занавески на окнах и кошки. И все искусственное, даже еда. На планете ничего не происходит, но никому не скучно. Потому что люди сплошь приличные и уравновешенные психически — ни одного маргинала. Кстати, тут непонятка: или маргиналы настолько самодостаточны, что не публикуются в ЖЖ, или их режут модераторы. В любом раскладе, жалко, что их нет. Было бы интересно посмотреть в картинках день московского бомжа или рабочий понедельник участкового водопроводчика. Посмотреть, сравнить со своим, а потом сказать: «Оссподи, вот бывает же, а? Да мы тут как у Христа за пазухой!» А то создается впечатление, что мы по уровню бытового абсурда одни за весь мир отдуваемся. Взять к примеру нашу пятницу. О, это был редкий по насыщенности день! Было нервно и не до фотика. Так что картинки можете придумать сами, а подписи к ним — ниже по тексту.

Утро. Тетка вытирает кошкой-Репкой пол. Иначе кошку гадить на улице не приучишь!

Во дворе Ваня и Вася разбирают велосипед. Они — уже мастера! Вчера Рома научил их ставить спицы. Сегодня, пока Рома спит, они развинтили втулку и разобрали шарикоподшипник на шарики.

Рома проснулся! А мы идем в поликлинику.

В поликлинике длинная очередь, нужно запомнить свою. Мы за мальчиком с квадратной головой.

Наконец мы у врача! Жене и Ване нужны справка в лагерь. Ване дали такую справку, а Жене нет. Потому что Ваня лысый, а у Жени вши. Нам посоветовали пройти санобработку и приходить завтра.

По дороге Женя плакала — у нее были другие планы на этот день! А еще грустила, что заразила вшами всех своих девочек, но лучше им этого не говорить. У Жени по жизни нет своей расчески, она берет чужие. И мою, бл…, брала!

Санобработка. Женя кряхтит, что ей щиплется. А у меня чешется голова.

Ольга стирает. У нее тоже чешется голова, но она почти лысая, значит, вшей у нее нет. Это нервные вши — болезнь-спутник педикулеза.

Теперь проглаживаем утюгом с двух сторон подушки, одеяла и матрацы. Женя плачет, у нее были другие планы на вечер.

Собирается дождь. Ольга стирает еще быстрее.

У меня невыносимо чешется голова. Я думаю, что мои вши, пока я обрабатывала Женьку, успели сколотить партизанский отряд, накопали землянок и благополучно пережили химатаку. То и дело прошу Ольгу посмотреть разные участки моей головы — то тут, то там. Зрение у Ольги минус семь, она вшей не видит и делает вывод, что их у меня нет и не было, советует принять успокоительное.

Ольга собирает вещи Жени для лагеря и не может найти трусы. Ольга в шокэ. Она думает, что Женька их выкинула, чтобы не стирать.

Ольга в поисках Женькиных трусов находит в шкафу спрессованную кучу грязной одежды, которая копилась там с зимы. Ольга в шокэ. Она громко ругается.

Девочки спихивают друг на друга вину. Ваня рад — он нашел свои любимые шорты! Их носила Лена вместо трусов.

Готовлю обед. На соседней конфорке в новом ведре кипятятся Женькины трусы.

Поели. Рома ведет мальчиков на выставку экзотических насекомых.

А мы с Женей садимся вычесывать гнид. А нужно еще протереть каждую ее волосину уксусом. Женя ноет, что у нее от волос будет кисло вонять, а у нее планы на вечер!