а, так вот и текём тут себе, да (СИ)

Корабли эти настолько большие, что в порту, наверное, не помещаются, вот и стоят прямо в море с небом.

Со Славиком Аксяновым у меня сперва были нормальные отношения, хотя я видел, что в прошлой жизни он служил нацистским офицером в лагере смерти, а в нынешней чересчур любит привлекать к себе внимание пустыми базарами.

Но я ему даже помогал доски пилить для топчана.

От Чабанки до шахты тоже два километра и тоже по грунтовке через поле, но без лесополосы. И в том поле за мной всегда мухи увязывались – целым роем.

Летят и не отстают. А я не хотел привести за собою «хвост» и тем самым выдать местоположение шахты; и нашёл-таки способ сбрасывать мух с хвоста.

Перед общежитием стояло длинное здание бывшей фермы. Его-то я и использовал как дезинфекционный шлюз космического корабля и заходил в это здание с одного конца – мухи, роем, следом – и шёл на выход в другом конце.

Они, от запаха навоза засохшего ещё в эпоху старины глубокой, впадали в растерянность и бросались кто куда в активном поиске дерьма, а я выходил на воздух с купленными в Чабанке продуктами без единой жужжалки за спиной.

Славик попросил разрешения взять доски с пола в старой ферме, чтоб сделать себе с женой топчан, потому что ожидал приезда тёщи.

Потом мы с ним пошли и ломом повыдёргивали тех досок сколько надо. Ничего, крепкие оказались, только прибиты слишком длинными гвоздями.

И тут он начал советоваться о размерах будущего топчана.

А у меня на тот момент уже имелась целая, хорошо разработанная нумерологическая система.

С отдельными цифрами вообще полная ясность, что 22 – «смерть», 24 – «жена», 10 – «секс» и так далее, ну, а дальше комбинируй смотря по ситуации.

С учётом назначения изделия, я ему предложил оптимальный вариант – 2 метра 10 сантиметров. В смысле 10 на двоих, самое оно для молодой семьи.

А он упёрся – хочу 2 метра 30 сантиметров!

Ну, тебе видней, чего ты там хочешь.

Он откуда-то притащил «козёл», на котором дрова пилят.

Доску на «козла»; рулеткой отметку, и – поехали! Потом остановились перекурить.

Тут проходит мимо его жена, Люда, пальцем на «козла» показывает и Славику, возмущённо так, заявляет:

– Если ты думаешь, что я на это лягу, то не надейся!!!

Так я окончательно убедился, что она частица иного мира.

Какая нормальная женщина «козла» не видала?

Плюс к тому, она умела мысли читать.

Я один раз в ихнюю комнату зашёл – Славик борщ наяривал и телевизор смотрел.

От борща я отказался, сел у двери и жду пока доест.

А у него за спиной холодильник, а на холодильнике зеркало лицом вниз положено, а у зеркала сзади на рамке две пластмассовые ножки, чтобы стояло, когда не в лежачем положении.

С того стула, где я сижу, такая открывается картина – Славик ест глазами телевизор, а сам борщ уминает, а из волос его две зелёные ножки в форме лирообразных рогов торчат.

Тут я и подумал про себя, в уме то есть: «Так ты не только нацист, а ещё и рогатик!»

Люда эти мысли прочитала, сразу к холодильнику подошла и ножки те опустила.

Доедал он уже без рогов.

Вобщем, когда Славик тот топчан системы «аэродром» в комнату свою уволок, у них на этом станке игральном нестыковка какая-то обнаружилась – через три дня он его из общежития выволок и ножовкой укорачивал.

Называется подгонка методом тыка.

А когда его тёща приехала, он вообще звереть начал.

Приходил ко мне в комнату и рожи корчил. Мне-то цель его гримас без объяснений понятна – хотел, чтобы я с ума сошёл.

Один раз Ваня, машинист с первой машины, позвал меня разделить с ним трапезу в штольне.

Его жена работала в столовой военного училища, где обучались негры из стран пробудившейся Африки.

Так эти негры спросонку не слишком-то голодные, судя по тому сколько провизии она оттуда домой приносила.

Ваня когда снял крышку с той алюминиевой кастрюли, так там доверху всё рёбра с мясом.

Мы втроём – Ваня с помощником и я – насилу ту гекатомбу съели и костей получилась целая куча.

А тут Славик за какой-то запчастью пришёл, увидел груду обглоданных костей – его аж перекосило от зависти, наверно, тёщин борщик вспомнился.

Поздно вечером, когда жители общежития наслаждались прохладой на лавке у входа, он на меня буром попёр. Даже один слиток из золотого запаса в бурьянах выхватил. Двумя руками над головой вскинул и – в меня запустил.

Красивое зрелище получилось – полная луна льёт свой свет на дугообразную траекторию, по которой слиток летит и поблескивает белым, якобы, алюминиевым цветом.

(Может я всё-таки ошибался и на шахте добывали платину?)

Теперь уже мне пришлось ретироваться задом наперёд по способу армянина Алика.

Жена Люда увела Славика с арены показательных выступлений.

В следующее своё посещение Одессы я зашёл в юридическую консультацию – вывеска на глаза попалась. Спросил, без обнародования имён и географических координат, какие у них рекомендации, если сосед по общежитию донимает.

– Обратитесь в комсомольскую организацию предприятия.

И эти не от мира сего.

Я же ж говорю – они на каждом шагу.

Но, если Самый главный это Яковлевич, то кто же тогда главный инженер?

Догадаться не сложно – кто антипод Творца?

Князь тьмы и повелитель всех нечистых, кто ж ещё.

Это заметно даже по их взаимоотношениям – уважительный, но вооружённый нейтралитет.

Помню стоят в стволовом тоннеле, корректно так разговаривают. Мастер в чёрной робе, а главный инженер в летней рубашечке, широкий носовой платок поверх воротника заломил – чтоб пыль не садилась, вот только вместо пробкового колонизаторского шлема – пластмассовая каска, а так полный «я тут хозяин».

Хотя, конечно, под землёй его вотчина.

( … ты скажешь: неужели возможен контакт между столь диаметральными противоположностями?

Не забывай – на дворе стоял двадцатый век, вторая его половина, когда всё настолько переплелось и перепуталось, что простая геометрия уже не помогала …)

Я занял позицию сочувствующего мастеру, он нравился мне и без чудес; с меня, собственно, и одного хватило.

Кстати, главный после Главного тоже свои верительные грамоты предъявил.

Однажды в обеденный перерыв приехал провести профсоюзное собрание. Расположились под деревьями рядом с общежитием.

Сел он на стул, ещё и туфли с носками скинул: а где, мол, копыта? Нетути!

Но меня-то иллюзорностями не провести.

Чертяки-махновцы в траве разлеглись в своих чёрных робах.

Один я в белой нейлоновой рубахе, которую в шахте под куртку одевал и каждый день стирал моясь под душем.

( … нейлон отлично стирается: раз-два и – чистый, а сохнет и того быстрее …)

Каску я тоже снял, типа, ты бескопытность тут демонстрируешь, так полюбуйся на мою безрогость.

Все остальные в касках, особенно Славик Аксянов.

Минут десять в таком раскладе попрофсоюзились и вдруг – петух закукарекал.

Батюшки-светы!

Главный секундально – носки в карман, туфли на ноги, на грунтовку выскочил, а там уже, как из-под земли, чёрный мотоциклист нарисовался в кожаном ребристом шлеме, как у шахтёров первых пятилеток.

И – усвистали в сторону Новой Дофиновки.

Не ясно, что ли? Кто бежит при петушином крике?