Володька-Освод
Володька-Освод читать книгу онлайн
Володька Сагин побегал по старым знакомым, порыскал по берегам реки и набрёл на только что открывшийся пункт спасения утопающих. Это была манна небесная. Словно перст божий прямо указал на Сагина — быть тебе, парень, человеком особой судьбы и особого предназначения. Так стал Володька матросом-спасателем 2-го класса местного отделения спасения на водах, а попросту — Володькой-Осводом.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Покамест дальше первоначального укрыва от сыскарей Володькины мечты не заходили. Этого бы не сглазить!
Он поднялся, сунул руку в середину камышовой кочки и вынул короткую саперную лопатку. Ручка была вычищена дождями и солнцем добела, лезвие изрядно поржавело. Володька довольно хмыкнул. Все шло, как и было задумано еще почитай год назад. Он немного успокоился. Хорошо, видно, все же варила малограмотная сагинская голова.
Песок легко поддавался лопате. Тихо шепча про себя что-то успокоительное, Володька отгребал его в сторону. Вот металл звонко чиркнул по стеклу, и сердце Сагина радостно подпрыгнуло: есть!
Через минуту заветная банка была у него в руках. Володька быстро сдернул крышку. От свертка внутри пахнуло затхлостью. Володька вытащил пакет, оглядел его и совсем успокоился. Он узнал даже Люськины перекрестные стежки на тряпке.
Теплое чувство к жене поднялось в его душе. Постаралась. Как знала, что придет проклятое времечко, когда ее Володьку будут гонять по свету, как бешеную собаку. Считай, спасла. Как она там сейчас? Чай, грызут ее «менты», вдоль и поперек прессуют и давят — мол, отдай мужика, а не то и тебе каюк. Да только нет, не на такую нарвались, Володькина баба мужа не продаст за дешевый «ментовский» посул. Ничего, придет времечко, вызволю я тебя из чужих когтей. Еще поживем мы с тобой, женушка, помилуемся на широкой постельке. Володька твой и в воде не тонет, и в огне не горит. Свою линию в жизни все равно выправлю. Не горюй, Люська, еще свидимся.
Затрещали под пальцами гнилые, сопревшие нитки. Володька быстро сдернул тряпку с цветастого пластикового пакета, развернул ухоронку, полез внутрь и достал из самых недр своего клада плоскую картонную коробку одеколона «Сирень». Несколько мгновений, ничего не понимая, Володька тупо смотрел на коробку.
— А деньги где? — машинально пробормотал он.
Наконец пальцы Сагина зашевелились, верхушка коробки отлетела в сторону, и Володька потрясенно уставился на веселый желтый флакончик, торчащий из крохотной атласной постели.
— А-а-а! — полетел через секунду над островом дикий, задыхающийся вопль. — Подменила! Огра-би-ла! Про-да-ла! Люська, кур-р-рва, убью-ю-ю!!!
После постигшего удара Володька на время повредился в уме. Все его мыслительные способности жалко упали. Он плохо понимал, что делал весь вечер. Кажется, бродил по прибрежному окоему острова, заглядывал в воду и, пугаясь страшного, нечеловеческого лица, глядевшего на него из глубины реки, снова бросался в колючие заросли. Потом пробовал опять копать захоронку; выворотил наружу целую гору песка, но ни до чего больше не дорылся и бросил бессмысленное занятие. Было просто чудом, что его за это время не высмотрел какой-нибудь случайный рыбак.
Володька смутно помнил, что пытался рыть песок еще в двух, трех местах, потом долгие часы бесцельно гладил негнущимися пальцами шершавую картонную поверхность подсунутой Люськой жалкой подмены его сокровищ, плакал тяжелыми слезами и жаловался на горькую обиду неведомо кому, выборматывая пересохшими губами отчаянное горе.
Маленько отошел он только к сумеркам. Отчаяние, выбившее почву из-под его ног, слегка притупилось, и Володька начал туго, со скрипом осознавать свое незавидное положение.
Разом рухнули все великолепно продуманные, рассчитанные на годы вперед планы. В случае чего сразу мотануть в Казахстан, в позабытый богом и людьми отдаленный сельский район, куда-нибудь к предгорьям Алатау, само это название — Алатау — звучало, как восточная сказка, как отрицание любой официальной власти, ну были там, конечно, какие-нибудь свои местные, крохотные царьки, — уж с теми Володька всегда бы нашел общий язык, а дальше тихо-тихо купить у первого встреченного «бухарика» чистые бумаги и по возможности слегка изменив внешность, отсидеться пару лет в сторожах копеечного колхозного склада или махануть в другие широты и раствориться там в серой массе вербованных на далекий северный лесоповал сезонников. Да мало ли дорог беглому человеку в такой агромадной махине, как родная страна? Республики, области, края, районы, сам черт не разберется в этом административном винегрете. И везде процветают свои особые порядки, законы и обычаи. Плевое дело затеряться маленькому человечку в таком бурлящем людском котле…
Словно белки, бегающие по кругу, Володькины мысли все возвращались к деньгам. Ведь они были главным условием спасения. Деньги решали все. Украв деньги, больше чем жизнь отняла жена у Володьки: она отняла надежду.
Выдержать удар такой разрушительной силы и не сломаться окончательно помог Володьке никогда не покидавший его инстинкт жизни. Много было опасных рифов и коварных водоворотов в предыдущем плавании, и все их прошел Сагин благополучно. Вот и сейчас никак не верилось ему, что наступило время подвести окончательный расчет.
— Нет, — пробормотал он, стиснув зубы, — нет, не дамся!
Сильно пошатнулся Володька, смертно пошатнулся, но устоял.
В час между волком и собакой Володька проснулся. Словно бы кто-то стоявший на стреме внутри Сагина, толкнул под ребра: пора!
А и сон был, какой там сон, слезы, а не сон. Судорожные провалы в мозгу, вспышки дикого страха, бесконечный и мучительный бег от беспощадных преследователей, пульсирующие короткие искры слов, словно бы выкрикнутых на предсмертном выдохе:
— Не дамся!..
Володька утер ослабевшей рукой холодную испарину, густо высыпавшую на лбу, и настороженно огляделся.
Серые тени окружающих его контуров и предметов мира проступали с каждой минутой все резче и ясней. Словно на проявляемой фотографии, из полутьмы появлялись густые ветви низкорослого можжевельника, обступившего со всех сторон Володькино лежбище. Далеко за ними заколыхалась, постепенно приобретая зримые очертания, темная полоса воды. Легкий парок плыл от нее к серому осветляющемуся небу. В просвете высоких камышей Володька различал длинную песчаную косу, на которую он выбрался из реки этой ночью. Таяла легкая ночная прохлада. Песок под Володькой почти остыл.
Страшное внутреннее напряжение, не покидавшее Сагина вторые сутки, словно бы несколько поутихло. Он вяло отмахнулся от назойливого комара. «Вот так бы и от „ментов“», — невольно подумалось ему.
Володька поднял глаза к небу. Жарынь сегодня будет — от и до. Через пару часов не продохнешь.
Чувство нестерпимого одиночества, оторванности от жизни охватило Сагина. Он провел ладонью по подбородку. Двухдневная щетина затрещала под пальцами. «С такой рожей куда сунешься? — тоскливо подумал Володька. Сейчас видно, что беглый. Да и куда бежать, кто меня где ждет? Одни „опера“ и караулят».
— Ой, Люська, Люська, — судорожно всхлипнул он, — что ж ты, дура, со мной содеяла? Не для тебя ли всю жизнь старался? А ты что?! Руки-ноги оторвала.
Володька застонал.
Ой, женушка моя! Я ли тебя не ласкал, не холил? Я ли тебя с головы до пяток не облизывал? За что ж ты меня так? Мало тебе оказалось того, что есть? Всего мало? И дома мало, и машины мало, и сберкнижки мало, и мебели, и барахла, — последнее забрала. Жизнь ведь свою упрятал я, а не пять «кусков», жизнь, Люська, жизнь! А ты ее на моих слепых глазах утащила. Что ж мне теперь делать остается, Люська мертвому-то? Ну, скажи же мне, ну отве-е-еть?..
Володька упал лицом в остывший песок и со стоном поехал головой вперед, словно пытаясь прободать лбом надсмеявшуюся над ним землю. Плечи его обмякли.
…Потекло время.
Внезапно Сагин оторвал от земли чугунную голову. В плавающей, серой тишине произошло какое-то непонятное изменение. Володька еще не успел понять, что его насторожило, но уж дыбом встали почуявшие неведомую опасность рыжие густые волосы на его загривке, мощная короткая шея ушла в плечи, а маленькие глазки быстро забегали по сторонам, ощупывая окрестности.
Издалека по-над водой шел тихий, невнятный звук. В следующее мгновение Володька узнал его. Моторка. И вроде не одна.
Еще через минуту он увидел на воде, примерно в километре выше острова, несколько черных, движущихся пятен.