Мистер Ми

— Не советую так бегать, милая, — сказал я девушке. — Действие неестественно возросших сил тяжести на ваше тело вызовет обвисание некоторых его частей, и вы уже к тридцати годам будете похожи на мою приятельницу миссис Б.

Признаюсь, что в основном я имел в виду груди девушки, а мое беспокойство об их состоянии основывалось на изучении обнаженной женщины с книгой в руках на экране компьютера, в результате которого у меня возникло заблуждение, что я так же хорошо разбираюсь в женской анатомии, как и в компьютерах. Как видишь, новое хобби расширило мой кругозор! Разговаривая с этой девушкой, я легко представлял ее лежащей на кровати в обнаженном виде, из чего можно было вывести, что она как бы тоже принимала участие в моих поисках «Энциклопедии» Розье.

К этому времени она вынула наушники. Я рассказал ей, что меня внезапно покинула миссис Б. (при этом девушка поглядела на меня с сочувствием) и что я несу домой эти овощи, чтобы попытаться сварить из них суп, хотя не надеюсь, что он получится особенно вкусным. Если он хотя бы будет приближаться по качеству к наихудшему, а не наилучшему супу, приготовленному миссис Б., я уже сочту свой опыт удавшимся.

— Хотите, я помогу вам донести пакеты? — предложила девушка, которую, как оказалось, звали Катриона. Я с благодарностью принял ее предложение. Мы медленно пошли к моему дому, и по дороге она рассказала мне, что изучает науку жизни.

— Науку жизни? — воскликнул я. — Это, наверное, замечательное времяпрепровождение!

Она несла больше пакетов, чем я, и, к моему удовольствию, выключила свой магнитофончик. Я с облегчением заметил, что теперь, когда мы шли спокойным шагом, ее груди колыхались гораздо меньше.

— Мне всегда хотелось поговорить с ученым, — сказал я. — Я хотел бы услышать от него ответ на один вопрос.

— Какой? — спросила она.

Мы уже почти подошли к моему дому.

— Почему на свете не существует зеленых собак и кошек?

Вопрос, казалось, привел ее в недоумение.

— То есть как?

— Есть же зеленые птицы, и насекомые, и змеи, а кошки бывают рыжие, оранжевые и даже голубоватые. Но зеленых не бывает. Это же был бы для них очень полезный цвет — им было бы легче прятаться.

Катриона остановилась и посмотрела на меня с улыбкой.

— Не знаю, — сказала она. — На этот вопрос я ответить не могу.

— Мы уже почти пришли — надо только завернуть за угол. Я могу сам донести все это домой — если вам надо куда-то бежать, хотя, на мой взгляд, этого делать не следует.

Но Катриона сказала, что донесет покупки до самого дома, а когда мы оказались на пороге, я предложил ей зайти и выпить чашку чая с куском хлеба, намазанным джемом, — если ее устраивает такое угощение (вообще-то я собирался в награду за помощь дать ей немного денег).

— Что ж, — сказала она, — не откажусь.

Как все странно складывается, думал я, разыскивая в буфете чай и ломая голову, сколько ложек заварки надо класть. В гостиной сидит Катриона. Кто бы подумал, размышлял я, что спущенное колесо, проливной дождь, случайно обнаруженная книга и странная картинка на экране компьютера дадут мне возможность завести новое интересное знакомство? И где все-таки миссис Б. держит чай? Катриона, видимо, услышав, как я выдвигаю и задвигаю ящики и хлопаю дверцами буфета, пришла на кухню и спросила:

— Вам помочь?

Я ответил, что очень даже нуждаюсь в помощи, и предоставил дело приготовления чая ей. Но по крайней мере я могу теперь сказать, что с тех пор, как я заинтересовался компьютерами и как меня покинула миссис Б., я научился, кроме всего прочего, заваривать чай. А ты знаешь, что заварочный чайник надо предварительно согреть?

Однако Катриону моя беспомощность несколько удивила.

— Вы в самом деле не знаете, как приготовить чай? — спросила она.

— Нет. А вот вы изучаете науку жизни, но не знаете, почему не бывает зеленых кошек и собак.

— Ну, это совсем другое дело, — сказала она и, поставив все на поднос, понесла чай и чашки в гостиную.

— Разве? — спросил я, следуя за ней.

— Конечно. Уметь заваривать чай гораздо важнее, чем знать, почему не бывает зеленых кошек.

— Кошка с вами не согласилась бы, — сказал я, и мы сели за стол. Катриона разливала чай и расспрашивала меня о миссис Б., моей жизни et cetera. Поскольку ты и так знаешь обо мне все, я не буду даже вкратце описывать мои ответы. И все же Катриона часто прерывала меня замечанием типа: «Вы в самом деле никогда не летали на самолете?», «У вас в самом деле никогда не было телевизора?», «Вы в самом деле не знаете, как сварить суп?» Мы уже договорились, что она покажет мне, как это делается, и, честно говоря, меня немного раздражали ее недоуменные восклицания. Я пошел поискать печенье, она пошла за мной и тут же его нашла (в жестяной банке, которую я прежде никогда не видел).

— Вы умеете водить машину? — спросил я ее.

— Я учусь, — ответила она.

— Ну вот, а я уже бог знает сколько лет вожу машину, — с торжеством заявил я. — Вот только иногда забываю заклеить спущенную камеру.

Затем я рассказал ей, как нашел «Энциклопедию» Розье или, вернее, книгу, в которой она упомянута. Я даже повел ее в кабинет и достал свой экземпляр «Эпистемологии и неразумности», чтобы показать ей место, где упоминаются ксантики. Я считал, что человек, изучающий науку жизни, не может не заинтересоваться сектой, которая считала огонь живым организмом.

— Разве не удивительно, — сказал я, — что где-то, возможно, существует книга, которая представляет альтернативную философию Вселенной? Хотите еще печенье?

Она сказала, что хочет.

Когда мы вернулись в гостиную, я спросил Катриону, есть ли у нее молодой человек, поскольку даже мне было очевидно, что она очень хорошенькая девушка. Она сказала, что недавно порвала с другом, которого звали не то Юен, не то Гери. Какая жалость, сказал я, похоже на то, как мы расстались с миссис Б. Она кивнула и улыбнулась. Было очевидно, что у нее в тот день нет особых дел, и бедняжке ничего не оставалось, как бегать в одиночестве по улицам или пить чай со старым болтуном вроде меня.

— Вы когда-нибудь были женаты? — спросила она, хотя, казалось бы ответ очевиден. — Или… хотя бы… влюблены?

— Боже упаси! — воскликнул я, собирая крошки на дне коробки из-под печенья. Вот бы сейчас съесть супчику!

— Как это грустно, — сказала она, немало меня удивив. Мне казалось, что жалеть меня нет никаких оснований: я был вполне доволен жизнью до того момента, как ее нарушило бегство почтенной миссис Б. Но люди по разному смотрят на вещи, и если бы все события моей жизни были собраны вместе и перелиты в ее жизнь (я полагал, что ей пришла в голову именно эта мысль), то ей наверняка стало бы грустно. Что касается меня, то я просто был голоден.

— Вы читали Юма? — спросил я ее.

— Нет, — ответила она.

— Ну так вот, я убежден, что влюбленность, как бы она ни была необыкновенна и прекрасна, не может сравниться с неиссякаемым наслаждением, которое получаешь, читая и заново оживляя в памяти превосходную прозу этого автора. Вы были влюблены в Юена? (Или Гери, или как там она его назвала.) Катриона задумалась, потом покачала головой, и эта ее неуверенность породила во мне подозрение, что она и сама никогда не была влюблена. Если меня спрашивают, читал ли я такую-то книгу и понравилась ли она мне, я всегда могу дать вполне определенный ответ. Я считаю, что подобные впечатления гораздо более достоверны, прочны и значительны, чем нечто, о чем приходится как следует подумать, разжевывая печенье, прежде чем дать отрицательный ответ.

— А вам не бывает одиноко? — спросила Катриона, и я ответил, что, конечно, отсутствие миссис Б. сильно осложняет мне жизнь, но что я всегда удовлетворялся обществом своих книг и собственного воображения. Видимо, это убедило ее, что в моей жизни не все так уж «грустно», а я предложил заняться супом.

Придя в кухню, Катриона сразу сказала, что имбирь не имеет к супу никакого отношения, а также отложила в сторону сладкий картофель и авокадо, сказав, что их можно будет съесть в другой раз. Она ловко покрошила овощи и бросила их в кипящую воду. («Неужели это все, что надо сделать?» — изумленно спросил я.) Она не спешила уходить, даже когда суп уже тихо доваривался на плите и ей больше не надо было меня ничему учить. Она призналась, что тоже голодна, и спросила, можно ли ей пообедать вместе со мной. Как оказалось, это была очень удачная мысль, потому что иначе у меня могло бы уйти несколько часов на поиски тарелок и ложек.