Голубой бриллиант (Сборник)

- Башка трещит. Ужасно. Никогда больше... в рот не

возьму.

- Слово даешь?

- Даю, дедушка. Со мной такое случайно, на радостях.

558

- Дал слово - это хорошо. У пограничников слова

крепкие, как я понимаю. Отец твой никогда спиртным не

увлекался.

Я перевел разговор в другое русло, меня интересовал

вопрос: как воспринимают молодые офицеры нынешнюю

обстановку в стране.

- По-разному, - ответил Артем. - Большинство

отрицательно. Ельцину не доверяют, считают его придурком и

шутом. Ну, не вслух, а между собой. А всех чубайсов,

немцовых ненавидят и презирают, как жуликов и воров. И даже

откровенно об этом говорят. У меня тут есть московский друг

Семен Дроздов. Остроумный парень. Много знает.

- Много знать, еще не значит быть умным. Остроумным

может быть и безнадежная посредственность, - сказал я.

- Но есть у нас и такие, которые верят телевидению,

своими мозгами шевелить ленятся. Таких не много. У каждого

свой кумир: у кого Лебедь, у кого Жириновский, Явлинский. У

многих Зюганов.

- Ну а твой кумир? Кто?

В его глазах заиграли лукавые искорки. Он не сразу

ответил, как бы не решаясь открыть свой секрет.

- Что же ты молчишь? Или это тайна? Мне-то ты можешь

довериться.

- Ты только не удивляйся, дедушка. Мой кумир - Сталин.

Я нисколько не удивился. Я даже порадовался за тебя.

Но Сталина сегодня у нас нет среди живых лидеров. Хотя и

настоящих лидеров тоже нет.

- Вообще-то я бы предпочел военных, - сказал Артем. -

Например, генерала Макашова или Радионова. И, конечно,

наш пограничный начальник генерал Николаев Андрей

Иванович. Ты не подумай, дедушка, что я субъективен. Он на

самом деле очень порядочный, честный и умный генерал.

- Что ж, мне они тоже нравятся. А из штатских? Что ты

думаешь о Зюганове?

Артем сморщил пренебрежительно лицо и сощурил

глаза. С ответом не спешил. Наконец сказал:

- Он какой-то вялый, осторожный. Там в Думе есть

Илюхин. Он, мне кажется, более решительный и прямой.

- Что ж, я с тобой, пожалуй, согласен.

- Тогда объясни мне, дедушка, почему в этой "холодной

войне победили демократы-американцы? В горячей мы

победили, а в "холодной" проиграли?

559

- Потому, Артемка, что при Сталине в стране не было

"пятой колонны", то есть внутренних предателей. Сталин

разгромил ее еще перед войной. Но корни остались. И корни

эти - было еврейство, тесно связанное с мировым капиталом и

западными спецслужбами. Они умертвили Сталина и

пробрались во все важные артерии власти, - экономику,

культуру, в ЦК, в Кремль. Евреи многие столетия мечтали

превратить Россию в свою вотчину. И в семнадцатом году уже

были у цели. Ленин их сдерживал, они стрельнули в него

отравленными пули. Сталин это понял и хотел навсегда

выкорчевать их ядовитые корни. Они убили Сталина. -

Наступила долгая пауза. Нарушил ее Артем:

- Ты извини, дедушка. Можно тебе задать не совсем

корректный, интимный вопрос?

- Пожалуйста. Я готов ответить на все твои вопросы.

- Ты сказал, что любишь Ларису. И я понял, что и она

тебя любит. Как это все понимать? Она твоя жена, или...? - Я

ждал этот вопрос. Я ответил:

- Лариса - самый родной для меня человек. У нас с ней

гражданский брак. - Артем закивал одобрительно головой.

Сказал:

- Теперь все понятно. Она хорошая и красивая.

Я спросил о его планах на завтрашний день. Он сказал,

что проведет его до отхода поезда у своего московского друга

тоже молодого лейтенанта. Потом спросил меня, что я ему

пожелаю. Я ответил:

- Прежде всего будь верен России и своему народу.

Помни, что Россия сейчас находится в ярме американо-

израильских оккупантов. И от тебя и твоих друзей зависит ее

судьба. Потом: не верь телевидению и газетам оккупантов,

думай своей головой. И еще, когда падет этот преступный

воровской режим жестоко накажите Ельцина, Горбачева и всю

эту преступную банду. За кровь, расстрелянных в Москве в

октябре девяносто третьего, за кровь, пролитую в Чечне, за

горе детей, матерей, стариков пусть они заплатят своей черной

подлой кровью. Никакой пощады. Ваша месть будет

священной. Ну и последнее: не женись с налета. И не спеши.

Юношеская любовь пылкая, но не прочная. Она что свеча на

ветру. И, вообще, скажу я тебе, исходя из моего опыта, любовь-

барышня многолика, изменчива, коварна и прекрасна. Она, как

литература, выступает в разных жанрах, наряжается в разные

одежды, потому она непредсказуема: она может быть и

трогательной лирической песней, от которой душа замирает и

560

тело размягчается, как воск на жаре, то возвышенной поэмой,

от которой у тебя вырастают крылья, и ты паришь над грешной

землей, то пошлым водевилем и глупой комедией, от которой

потом надолго, а то и на всю жизнь в душе остается

отвратительный кисло-горький осадок; то серьезным,

благостно-поучительным романом, то драмой, оставляющей на

душе болезненные царапины, а то и безысходной трагедией.

Последняя - самая страшная. Как говорится: не дай Бог.

- И ты, дедушка, все это испытал?

- Далеко не все: но комедию пережил. И роман тоже.

- Роман с Альбиной?

- А ты проницательный.

- А что теперь?

- А как ты думаешь, проницатель?

- Поэма?

- Да, угадал: поэма и соловьиная песня.

- А помнишь ты рассказывал, что с соловьем случается

разрыв сердца, когда он заливается от любовного восторга?

Не случилось бы с тобой? - предупредил Артем.

- Что ж, тогда и будет трагедия.

Утром мы простились с Артемом: он поехал к своему

другу, мы с Ларисой на дачу, где нас уже поджидал Ююкин.

Перед этим я позвонил в Алушту Никитину и назвал ему дату,

когда мы приедем в Крым. До отъезда еще оставалось дней

двадцать, но я хотел лучше заранее предупредить Александра

Петровича.

... В Крым мы с Ларисой прибыли в разгар курортного

сезона - в жаркий июль. Никитин приготовил нам отличную

комнату с видом на гору Кастель. Я не плохо знал Крым,

побывал почти во всех его городах в том числе и в Алуште.

Лариса же не знала Крыма. В студенчестве она предпочитала

Кавказ, особенно уютную Гагру. Алушта с ее кипарисами, а

особенно "Рабочий уголок" с его хорошо обустроенными

пляжами, произвела на нее приятное впечатление. Александр

Петрович, мой давнишний друг, жил вдвоем с пожилой

супругой. У них я останавливался уже не первый раз, в том

числе и с Альбиной. Единственный сын Никитиных, врач по

профессии, со своей семьей жил в Киеве и отпуск свой

проводил обычно в конце августа и начале сентября

естественно в Алуште в родительских пенатах.

Ларису Никитины встретили с любопытством, но вполне

гостеприимно и доброжелательно. Я уже заранее и в письме и

по телефону предупредил Александра Петровича, что с

561

Альбиной мы разошлись, и что у меня есть теперь новый друг

получше старых двух, и что это не просто флирт, а настоящая

любовь, последний роман. Александр Петрович всю свою

сознательную жизнь провел на флоте и, как

профессиональный военный моряк, служил и на Северном и

на Тихоокеанском флотах, кстати, где мы и познакомились,

когда я выступал с концертом у военных моряков, - и закончил

свой служебный путь на Черноморском, так и остался в Крыму,

обменяв свою севастопольскую квартиру на Алушту. Он был

моложе меня на семь лет, еще полный физических сил,

среднего роста, с густой седой шевелюрой и при седых

пышных усах. На вид он был строг и суров, но по характеру