Шаги за спиной

есь?

- Я же говорил, - ответил Валерий, - им нужна моя жизнь и мои деньги.

- Откуда у тебя деньги?

- Сейчас некогда рассказывать. Потом.

- Они нас найдут, - сказала Тамара. - Они же нас точно найдут!

- Не думаю, - ответил Валерий, - мне везет.

Ворота открыли и автомобиль въехал во двор. Разговор был хорошо слышен с сеновала.

- Да здесь они, здесь, - говорил Мызрик, - я тут с утра строю модель. Они в вот эту дверь зашли и не выходили. В сарай.

- Ты уверен? - спросил Шакал.

- Конечно уверен, что я слепой, что ли? Вы правда его друг?

- Я его лучший друг. Он будет безумно счастлив меня видеть. А другого выхода из сарая нет?

- Откуда здесь другой выход? - удивился Мызрик, - кто ж вам будет потайные ходы в сарае строить? Да заходите, они точно здесь. А вы Тамарке тоже друг?

- Спасибо, - сказал Шакал. - Раз он здесь, то я его увижу.

Он вошел.

108

На Новопавловку указывала бело-синяя стрелка, прилепленная у самого коровника. Стрелка пользовалось известностью у местных коров, потому что о неё удобно было чесать спину. Спину удобно почесать и о придорожные мелкие деревья, но несознательные коровы заели эти деревья до смерти - и сознательным теперь негде было почесаться.

Итак, стрелка держалась еле-еле.

- Сюда, - сказал Шакал, и Бецкой свернул. В машине их было трое: Гныря дремал сзади после бессонной ночи - до утра играл в карты.

Машина проскакала по глиняной дороге и остановилась перед одноногим старичком, сидевшим на бревнах. Старичок курил самодельную трубку. Рядом лежали костыли. Шакал спросил из окошка:

- Отец, далеко будет дом бабы Клавы?

- Клавки?

- Ага.

- Вон за теми вербами колодец; от колодца второй, по моей стороне. Там синий забор и два сарая, узнаешь.

- Ну, бывай, отец.

- А вы кто будете?

- Пожарная инспекция, - сказал Петя Бецкой тихо, не поворачивая головы.

Гныря проснулся и громко захохотал, хлопая в ладоши.

- Пожарная инспекция, - сказал Шакал.

- Ага, дело нужное. Пропала теперь Клавка, - сказал старик и радостно переложил костыль справа налево.

На дороге, ближе к вербам, лежала рыжая лисица с наглым взглядом. Такое сейчас поразводилось, чего и старики не припомнят. Деревни пустеют, пустеют поля, леса и овраги, звери разводятся и наглеют - уже бегают лисы, зайцы, волки, кабаны, дикие собаки; вчерась, говорят, видели медведя в балке...

Старичок прижмурился, подставив лицо солнцу.

Они подъехали к нужному двору и просигналили. Двери открыл костлявый парень лет семнадцати. На его голове было что-то вроде шерстяного котелка защитного цвета. Полосатая майка заляпана грязью. Голые плечи обгорели и облезли почти до мяса.

- Городской, - заметил Петя Бецкой вполголоса.

- Он? - спросил Гныря.

- Нет, спишь, так спи.

Гныря снова задремал.

Шакал по-хозяйски открыл ворота, въехал во двор, поговорил с парнем и выяснил все что хотел.

- Что? - спросил Петя Бецкой.

- Они зашли в этот сарай. В доме только старуха