Грезы о Вавилоне. Частно–сыскной роман 1942 года

— Спасибо, что привезли меня домой, — сказал я.

Когда я вылезал из машины, шея повернулась ко мне и заговорила.

— Почему ты хочешь выйти здесь? — сказала она. — Ты ведь здесь не живешь. Ты живешь в крысятнике в паре кварталов отсюда. Но, может, тебе нужно размяться. Нам все равно, где ты живешь. Мы хотим одного — чтобы тело было у южных ворот кладбища «Святой Упокой» в час ночи. Ровно.

Я стоял, так и не сумев толком придумать, что бы им ответить. Кто эти люди? Откуда они столько обо мне знают? Я и не представлял себе, что так популярен.

— Я практикуюсь, — наконец ответил я. — Когда-нибудь я буду здесь жить. — Шея открыла рот снова:

— Не…

— Я знаю, — ответил я. — Облажаюсь.

— До встречи, мистер Зырь, — сказала мне изысканная блондинка с шестью стаканами пива, запрятанными где-то в ее красивом теле.

Автомобиль медленно отъехал.

Я смотрел ему вслед, пока он не свернул за угол и не пропал.

Швейцар принялся мести тротуар. Подметал он ко мне очень близко. Я отошел.

51. К. Зырь, Частный следователь

Я по-прежнему не позвонил маме.

Она уже вернулась с кладбища.

Лучше бы с этим покончить. А кроме того, я смогу известить ее, что намерен вернуть часть позаимствованных у нее средств. Само собой, о размере гонорара я упоминать не стану, поскольку она захочет больше денег, чем я намерен вернуть.

Теперь меня очень интересовало обзавестись конторой, секретаршей и автомобилем. Мама может и подождать. Она привыкла. Она только положит деньги в банк, а это — последнее место, где мне бы хотелось держать свои деньги. Мне нужна контора, где имеется

золотом на двери, и роскошная секретарша, строчащая под диктовку:

И еще мне нужна машина, чтобы я мог перемещаться по городу, не снашивая башмаки до дыр. В частном детективе, который ходит пешком или ездит в автобусе, как-то недостает класса.

И клиентам неуютно встречаться с частным детективом, у которого из кармана рубашки торчит автобусный билет.

Но сейчас лучше позвонить маме.

Я прошел пару кварталов до телефонной будки.

Опустил никель и приложил к уху трубку. Гудка не было. Я нажал на возврат монет, но мой никель остался у телефона внутри. Я пощелкал рычагом аппарата. В трубке продолжалось молчание, причем золотом оно не было. Оно, блядь, было моим никелем.

Черт бы его побрал!

На никель меньше.

Большой бизнес опять меня наебал.

Я пару раз стукнул телефон кулаком, дабы подчеркнуть, что некоторые не потерпят, когда их грабят, и дадут сдачи.

Я покинул телефонную будку и прошел полквартала.

Развернулся и злобно уставился на телефон. В будке стоял какой-то старик. Трубку он держал в руке и с кем-то разговаривал. Выиграть невозможно.

Интересно, старик воспользовался своим никелем или же по некой тотальной несправедливости ему удалось дозвониться благодаря моему.

Из ситуации можно было извлечь единственное утешение: надежду, что, если он звонил по моему никелю, то говорил со своим врачом — просил средства от омерзительного приступа геморроя.

Вот единственный способ с честью выйти из такого паршивого расклада.

Я повернулся и пошел на автобусную остановку на Клэй-стрит. Автобусом я собирался доехать до морга. Мог бы взять и такси, но решил проехаться автобусом на прощанье, поскольку никогда больше не придется мне ездить автобусом.

Это последний раз.

Автобуса ждала молодая женщина.

Как бы симпатичная, поэтому я решил испробовать на ней свое новое богатство — широко улыбнуться и пожелать доброго вечера.

В ответ она не улыбнулась и мне доброго вечера не пожелала.

Она нервно повернулась ко мне спиной.

Неожиданно в квартале от нас возник автобус.

Через минуту я уже сидел в нем и ехал обратно в морг. Влез в автобус я первым, и когда уселся на переднее сиденье, женщина прошла в конец салона.

Я просто никогда не был дамским угодником, но теперь все это изменится — как только я сопру тело, получу остаток гонорара и стану самым знаменитым частным детективом в Сан-Франциско, хотя лучше в Калифорнии, нет, в Америке. Кой черт размениваться на мелочи, пусть будет вся страна.

У меня уже был верный план кражи тела.

Все пройдет как по маслу.

Идеально.

Поэтому я откинулся на спинку и принялся грезить о Вавилоне. Мой разум без труда соскользнул в прошлое. Я уже был не в автобусе. Я был в Вавилоне.

52. Глава 1. «Смит Смит против теней-роботов»

В глубине тайников подвальных лабораторий, затаившихся глубоко под клиникой, куда ничего не подозревающие больные бедняки завлекались лишь для того, чтобы превратиться в теней-роботов, доктор Абдул Форсайт убирал человека, обращенного в тень, из своего каземата дьявольских трансформаций.

— Какая хорошая, — говорил он, осматривая текстуру тени.

— Вы гений, — сказал его прихвостень Рота, стоя рядом с доктором и тоже глядя на тень.

Полюбовавшись делом своих рук, доктор Абдул Форсайт передал тень Роте, который ее принял и водрузил на вершину шестифутовой кучи других теней. В куче лежала тысяча теней. В лаборатории была дюжина таких куч или около того.

У доктора Форсайта теней уже хватало на искусственную ночь в среднем городке. Чтобы привести замысел в действие, недоставало одного-единственного ингредиента. Кристаллов ртути, только что изобретенных доктором Франциском, врачом-гуманистом, посвятившим свою жизнь добрым делам в Вавилоне. Он жил у Ворот Иштар со своей прекрасной дочерью Синтией, у которой имелась сводная сестра по имени Нана-дират.

Доктор Фрэнсис изобрел кристаллы ртути для того, чтобы привести в движение ракету, которую он конструировал, дабы улететь ею на Луну.

Положив на кучу тень бессчастного сандальщика, пришедшего в клинику, чтобы ему осмотрели болячку, но задержавшегося, чтобы в конце концов превратиться в тень и стать частью дьявольского плана, Рота вернулся к своему злокозненному хозяину.

— Что теперь, босс? — спросил он.

— Кристаллы ртути, — ответил доктор Абдул Форсайт. — И тогда мы в деле.

И оба они злодейски расхохотались. По тому, как они хохотали, уже было ясно: дело, которому они служили, не подразумевало пенсионных льгот. В их занятиях не бывает выслуги лет.

53. Артист-скорострел

Я вдруг понял, где я, и, словно у артиста скоростной стрельбы в ковбойском кино, рука моя метнулась вверх и дернула за шнурок, чтобы автобус остановился. Успел я как раз вовремя.

Еще несколько секунд, и я бы проехал свою остановку.

Грезить о Вавилоне — коварная штука.

Одна ошибка в расчетах — и окажешься в нескольких кварталах от своей остановки.

К счастью, то была моя последняя поездка на автобусе, и волноваться о том, как бы не проехать свою остановку, мне больше не придется.

Слава богу. Однажды, грезя о Вавилоне, я проехал до самого конца маршрута, и у меня не было денег, чтобы вернуться, а водитель не разрешил мне ехать бесплатно, хоть я и объяснил ему, что денег у меня нет, и солгал, будто все проспал.

— Мне такое постоянно вешают, — сказал он, проявив редкостную черствость к моей незадачливости. — На моем автобусе за байки не поездишь. Мне нужен никель. Если никеля у тебя нет, вылезай из моего автобуса. Не я правила сочинял. Поездка стоит никель. Я тут просто вкалываю, так что выметайся из моего автобуса.

Мне совсем не понравилось, как этот сукин сын называет автобус «своим», как будто он этой хренью владеет.