Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер

– Мерзавца я не вижу, а вот отсутствие добрых намерений в отношении тебя – сколько угодно. Ну, что, перечислить от кого именно? – Магиня саркастически улыбнулась.

– Не надо, – смутилась я. – А если я сегодня закончу все дела в салоне, то Шульга отстанет от меня? Насколько он опасен? Или теперь он будет появляться время от времени всю мою жизнь?

Магиня вздохнула и уточнила:

– Точно – сегодня?

Я кивнула.

– Тогда не бойся, твоей жизни ничто не угрожает. – Мадам Ингрид улыбнулась. – Но пугает он отменно...

– Пар в гудок?! – догадалась я.

– Пар в гудок, – задумчиво повторила Магиня.

– А кто он все-таки, если уже не у дел? – обернулась я от дверей.

– Долговечный старичок, – подумав, ответила магиня, – и никто не знает, сколько ему лет.

– Триста или пятьсот?

– И одноглазый может видеть, и хромой наступать! – Магиня невесело рассмеялась. – Света, у тебя мудрая душа, и ты никому не навредила за эти два месяца, но лучше тебе не испытывать судьбу и не гадать больше никогда... Согласись, ты же дурака валяла, по большому счету, а с этим шутить нельзя!

Я кивнула и попрощалась. В тот момент мне очень хотелось узнать – умрет ли когда-нибудь долговечный старичок Шульга? И что это за звание у него – «долговечный»?

Я медленно шла по Боброву переулку к метро.

«Бабки, наверное, уже вернулись, – размышляла я. – Загуляли у знакомых после кладбища, пьянчужки старые... Надо забрать свои вещи из салона и срочно подыскивать другую работу!»

Всего через полчаса я уже стояла на перекрестке напротив ресторана «Ганнибал»; светофор, похоже, сломался, и машины все ехали и ехали... Из люка лимузина, который проплыл мимо белым «Титаником», неожиданно показалась смеющаяся невеста в голубой фате, она подмигнула мне и, размахнувшись, кинула огромный букет в мою сторону... Который всего через пару секунд чуть не сбил меня с ног.

– Черт, до чего же девушкам идут свадебные платья, – поднимая увесистую связку цветов, проворчала я.

В квартале от ресторана, как всегда, пахло шашлыком, я взглянула на свои окна наверху и вошла через служебный вход, ежась от нехороших предчувствий...

– Там дверь открыта, Света, – высунулся из своего кабинета Бениамин Маркович. – Это я туда ходил, так что не бойся... Ты чего так поздно?

– Я за своими вещами, – вздохнула я. – Вам посудомойки не нужны?

– Света, что?! – переспросил Баблосов, поворачиваясь ко мне левым ухом. – У меня тут радио работает... Зайдешь на обратном пути?!

– Зайду, – как можно громче пообещала я. – Камера что-нибудь сняла?

Баблосов покачал головой.

– Охранник никого не видел, тихо было всю ночь... А ты грустная, не грусти, ладно? Откуда у тебя свадебный букет, замуж вышла? – Баблосов фыркнул.

– У меня чрезвычайно много оснований для грусти, Бень. – Я махнула букетом и не спеша поднялась по лестнице.

Дверь в салон была приоткрыта, я вошла и, не раздумывая ни одной лишней секунды, сложила все свои нехитрые пожитки в два пакета и спешно покинула помещение, закрыв дверь на ключ... Встречаться с колдуном Шульгой у меня не было ни малейшего желания.

– Садись. Ты молинаро будешь? – поинтересовался Баблосов, когда я заглянула к нему попрощаться.

– А что это, не слабительное, случайно? – Я с размаху села на предложенный стул, потому что ноги меня неожиданно перестали держать.

– Винный напиток, – покосился на пыльную бутылку Бениамин Маркович. – Ты посиди, а то вдруг больше не увидимся.

– Да, – кивнула я. – Вот возьму и уеду!

– Про посудомойку ты пошутила, наверное, а то могу спросить? – Баблосов вонзил штопор в пробку и стал ее медленно раскручивать, а я обратила внимание, что компьютер, обычно покрытый кружевной салфеткой, работает.

– Не знаю, а может, мне в артистки пойти? – пошутила я. – Или у вас в ресторане песни петь, для стриптиза-то я уже старовата!

– А ты грузинские какие знаешь? – серьезно спросил Бениамин Маркович. – Ну, хотя бы одну...

– «Тбилисо... Цвети под солнцем, Грузия моя...» – пропела я от души.

Баблосов поморщился.

– Лучше не надо, – пробормотал он, – у тебя кахетинский акцент, он не всем по душе.

– А в посудомойки не хочется, Бень, – призналась я. – Ну, наливай своего молинаро, только не полный стакан!

– Пей, – налив вино в бокал, подвинул его мне Баблосов.

– А ты?

– На работе почти не пью, ну, ладно уж, за встречу! – И Баблосов плеснул вина себе в чашку.

– А ты женат, Бениамин Маркович? – просто так спросила я.

От выпитого у меня сразу поднимается настроение и хочется всех обнимать, я даже примерилась, как мне лучше обнять плешивого бухгалтера, но быстро передумала.

– Был. – Баблосов продолжал набирать на клавиатуре цифры.

Я заглянула в монитор и присвистнула, потому что меня чрезвычайно впечатлили нули... Бениамин Маркович поднял глаза, и я вдруг заметила, что они серые, как и мои.

– А снова не хочешь жениться? – отвела я взгляд.

– Не хочу, – Баблосов задумчиво пожевал губами. – Вот сколько мне дашь? – внезапно спросил он.

– Лет? – пожала я плечами. – Шестьдесят. Ну, туда-сюда...

– Сорок пять, – без улыбки вздохнул Баблосов.

– Сколько-сколько? – привстала я. – Так мы ровесники почти... Бень, правда, что ли?

– Ага, – Бениамин Маркович пригладил руками лысину, словно это были кудри, и улыбнулся. – А развелся я десять лет назад, ну и постарел тогда же...

– Это как?

– Может, не будем о грустном? – Баблосов снова стучал по клавиатуре и на меня не смотрел.

– Нет уж, ты расскажи, сделай перерыв... А потом, если хочешь, я тебе про своего мужа расскажу, – пообещала я и осеклась.

Передо мной сидел все тот же маленький хромоногий бухгалтер, которого я знала все два месяца... Никакого бубнового интереса я к нему не испытывала. По-прежнему не испытывала. За окном на стоянке машин маячил его старый оранжевый мопед, а рядом вздымался черный «Гелентваген» владельца ресторана «Ганнибал» Георгия.

Бениамин Маркович поднял на меня грустные глаза и пожал плечами.

– Не хочу, – буркнул он.

– А зачем тогда наливал? – привела я последний аргумент и, что удивительно, попала в точку.

Баблосов уныло кивнул.

– Ладно, слушай и больше не пей, любопытная, – убирая от меня молинаро, пробормотал он. Потом вздохнул и поставил бутылку на место.

– Люблю послушать истории из жизни, – сказала я и уселась поудобнее. – А ничего молинаро-то, и где его можно купить, скажешь адресок?

Баблосов как-то странно посмотрел на меня, пробурчав под нос так тихо, что я едва услышала:

– Это прямые поставки.

– Да? – задумчиво переспросила я, с трудом скрывая зевоту.

– Да.

– Ну и ладно, – поспешно согласилась я. – Так что там с твоей семейной жизнью?

Баблосов вздохнул и, не глядя на меня, за несколько минут пересказал грустную историю, в которой сначала долго холостяковал, а под тридцать лет выбрал из большого количества милых его сердцу барышень самую «серую мышку» и женился, чтоб уж раз и навсегда... «Серая мышь», по его словам, не будь дурой, быстро разродилась «мышонком» и укрепилась в роли жены.

– А дальше-то что? Почему ты развелся? – глядя, как Бениамин Маркович неспешно тянет из треснутой чашки молинаро, поторопила я.

– Однажды я нечаянно влюбился, – с грохотом поставив пустую чашку на стол передо мной, вздохнул Баблосов. – Жена моя сидела дома с грудным ребенком, а я влюбился, причем по-дурацки, безответно...

– Вот так прямо взял и влюбился? – опешила я, снова подавив зевок. – Как интересно, а в кого? И где ты ее встретил? – Я изо всей силы мысленно прихлопнула рукой рот, внезапно услышав ревность в своих словах.

Баблосов с интересом покосился на меня.

– Я работал в одной из транснациональных компаний...

– Где ты работал? – помотала я головой, подумав, что ослышалась. – Снова интересно!

– Вот-вот, – Баблосов вздохнул. – Я ведь не всегда носил дешевые брюки и ездил на мопеде, Свет, – Бениамин Маркович улыбнулся, – далеко не всегда... хе-хе.