Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер

Я скатилась по лестнице вниз и, оказавшись на тротуаре перед рестораном, огляделась...

Мимо шли люди, ветер носился, как шальной петух, поднимая пыль тучками, я чихнула, ухватив ноздрей тополиного пуха, и не обнаружила над своими двумя окнами флага с надписью «МАГИЯ». Его просто там не было!

– Украли, черти, – пробормотала я, заметно сникнув, и вошла обратно в служебную дверь, но подниматься по лестнице не спешила, а, присев на ступеньку, стала размышлять.

«Бениамин Маркович прошлый раз помог мне, вооружившись зонтом... Так, может быть, попросить у него зонт и вернуться?» – спросила я себя.

Неприметная дверь в углу коридора была приоткрыта, я заглянула в нее и уперлась глазами в круглый зад Баблосова, который сладко спал, прикорнув на кушетке под вешалкой... Я едва слышно вздохнула от досады и огляделась. В маленьком кабинете бухгалтера в воздухе стояла пыль, все бумажки на столе были разложены кучками, а старенький компьютер, похоже, недавно включали...

– Тебя словно за волосы подняли и тащили, – проворчал проснувшийся Бениамин Маркович. – Дать расческу?

Я кивнула и, пока причесывалась, рассказала о полтергейсте у себя наверху.

– У вас такого никогда не было? – поинтересовалась я, отдавая расческу, в которой не хватало трех зубьев.

– Никогда. – Баблосов взглянул на меня с заботой и сочувствием и зевнул. – Ты посиди, я сейчас закончу и что-нибудь придумаю, ладно?

Я кивнула и подошла к окну. Яркая, цвета красного вина, машина остановилась у ресторана, и из нее вылез какой-то древний старик в джинсовом костюме. Высунувшись из окна, я подождала, пока он войдет в ресторан, и зевнула.

В кабинете у Баблосова я сидела уже полчаса, но Бениамин Маркович продолжал что-то быстро считать на калькуляторе и даже не смотрел в мою сторону.

– Чуть не умерла от страха, – повторяла время от времени я. – А у вас случайно оружия никакого нет? А то я сама могла бы...

Баблосов повздыхал, покивал и, подняв палец левой руки, продолжил быстро набирать длинные ряды цифр. Видимо, сводил баланс.

– Вам в ресторан посудомойки не нужны? – еще через полчаса как можно наглее поинтересовалась я, устав ждать. – А то у меня и флаг украли.

– Флаг? – Глаза у Баблосова округлились. – Серьезно, что ли? А чего ты меня на «вы» называешь? От страху?

Я посмотрела наверх и проворчала:

– Боюсь туда идти, а надо!

Бениамин Маркович сидел задумавшись, по лицу его пробегали тени, теней было много. Мой добрый знакомый напряженно думал.

– А, была не была! Только ты со мной не ходи, ладно? Посиди, вон чайник поставь и завари покрепче. – Баблосов встал и, взяв свой старый клетчатый зонт, решительно направился к двери. Я лишь успела перекрестить его спину.

Покосившись на белый электрический чайник в следах варенья, я включила его и стала искать заварку.

– Никого, – донеслось с лестницы, и через секунду в узкую дверь протиснулся Бениамин Маркович, глаза его подозрительно сияли. – Правда, там стояла какая-то коробка с барахлом...

– Да, – кивнула я, поежившись. – Это не мое барахло. И откуда оно взялось, я тоже не имею ни малейшего представления.

– Я потыкал туда зонтом, так вот, ничего страшного, как, впрочем, и ценного. Пахнет помойкой, я бы сказал... И флаг твой там же, в коробке, был... Я уже велел грузчику, чтоб он отнес этот мусор в контейнер, если ты не против, конечно. – Баблосов поставил зонт в угол и повернулся ко мне.

– А там точно больше ничего не было? – пробормотала я. – Флаг-то я выстираю и обратно повешу...

– Точней не бывает. – Бениамин Маркович покосился на чайник.

– Спасибо тебе, Бень, – поблагодарила я.

– Ради благого дела я всегда готов, – с достоинством произнес бухгалтер. – Знаешь, сворачивать тебе надо твою магическую практику, а флаг выкинуть.

– Я тоже так думаю, – кивнула я, с тоской ощущая, что снова подниматься в салон мне совершенно расхотелось. – Последний месяц помытарюсь, раз уж заплатила за офис.

Бениамин Маркович вздохнул и потрогал чайник рукой.

– Вот-вот, хорошо, что ты понимаешь, – улыбнулся он.

– Знаешь, как надоело мне в поезде трястись, но, видимо, это единственное, что я могу, – пожаловалась я, вставая. – Пойду, если ты не против.

Баблосов молчал, о чем-то задумавшись.

– А вот послушай совета доброго дяди, – внезапно сказал он.

Я кивнула.

– Надо бы, перед тем как сворачивать дела, все-таки выяснить, кто к тебе лазит. Я возьму в ресторане мини-видеокамеру и установлю ее, если ты не возражаешь. Камера будет транслировать все нашему охраннику на пульт, хочешь?

Я кивнула.

– Значит, договорились? Пойдем в зал и съедим что-нибудь, чем воду хлебать. Там репетиция с утра, но это не надолго.

В центре зала под музыку шла репетиция стриптиза. Девушка в спагетти-топе и блестящих восточных шароварах медленно раздевалась под музыку.

– Хочешь, сдай ей свой офис на этот месяц, она как раз ищет жилье. – Заказав шашлык, Бениамин Маркович повернулся ко мне.

– А она не из пугливых? – Я мельком взглянула на весьма игривую барышню азиатской наружности, на ней остались одни лишь прозрачные трусики. Зал был пустой, она так и не сняла их и, подмигнув нам, пожелала приятного аппетита.

– Она сама напугает кого хочешь – закашлялся Баблосов, искоса глядя на стриптизершу. – Бархатная текстура твоих губ, Света, говорит, что ты еще молода и, возможно, готова полюбить, – повернулся он ко мне.

Я смутилась и, найдя предлог, быстро попрощалась, не доев шашлык и не допив вино.

Вино с утра даже для меня чересчур, я весь день буду вздыхать и краснеть на каждый обращенный ко мне взгляд, как рядовая, среднестатистическая дура. И потом, Бениамин Маркович никак, даже с натяжкой, не тянул на героя моего романа: маленький, хромой, да еще этот его оранжевый мопед, на котором он приезжал на работу... Согласитесь, мечты о таких славных мужчинах обычно заканчиваются, даже не начавшись. Зря, конечно, ведь надо и им тоже дать шанс на взаимную любовь в каменных джунглях Москвы, но все шансы обычно расхватывают нехромые мужчины, минимум на «Жигулях», и при наличии голубых глаз в тон рубашке... И потом, признаюсь честно, когда я вижу мужчину, который мог бы составить мое счастье, я ощущаю вкус жареного арахиса на зубах. Глядя же на Бениамина Марковича, я ничего такого не ощущала, совсем ничего... Просто полный аут ощущений вызывал во мне этот мужчина средних лет и невыразительной наружности.

Я не сразу пошла домой – дома было пусто. Я отправилась к магине, но не застала ее.

– Мадам Ингрид в Пхукете, – улыбнулась мне остроухая секретарша.

– Отдыхает? – спросила я.

– Что вы, мадам никогда не отдыхает, она там работает. Но завтра обещала вернуться. Так что заходите, если нужно. – Секретарша сделала пометку в еженедельнике: – У нее есть пара минут вечером.

– Ага, зайду, – кивнула я.

Я спустилась по крутой лесенке, не вызывая лифта, и подумала, что надо бы сходить в магазин. С этой магической работой я так давно не ела самый обычный борщ со сметаной.

«Добрая, романтичная, жизнерадостная... Темные волосы, средней комплекции. И что мне так не везет?» – рассуждала я, покупая капусту и свеклу.

Нагруженная пакетами, я устало шагала к дому, в котором протекала моя московская жизнь. Радовало, что мои хозяйки вернутся не скоро – я представляла, как сварю борщ, наемся и накормлю двух вернувшихся с кладбища бабок, но моим мечтам не суждено было сбыться.

Я насторожилась, как только вошла в подъезд. У дверей квартиры стоял какой-то полноватый парень в джинсах и клетчатой рубашке и жал на звонок. Его побелевший палец и кислая физиономия говорили сами за себя.

– Участковый Оскар Березовый, – отрекомендовался он женским голосом, когда я поинтересовалась, кого он ищет.

– Мурзюкова Светлана, – представилась я, взяв пакеты в одну руку.

– А кем вы приходитесь сестрам Хвалынским? – кивнул участковый на обшарпанную дверь, у которой мы стояли.